Красная кокарда

Уаймэн Стэнли Джон

Кто-то слегка дотронулся до моей руки. Повернувшись, я увидел перед собой Денизу, пристально всматривавшуюся снизу в мое лицо. Она была белее полотна.

— Спасите меня! — шептала она, прижимаясь ко мне. — Неужели ничего нельзя сделать? Неужели мы должны погибнуть?

— Мы должны выиграть время. Не все еще потеряно. Я попробую еще раз вступить с ними в переговоры, — отвечал я, чувствуя, как от ее прикосновения мужество возвращается ко мне.

Я вновь взобрался на подоконник. На первый взгляд снаружи все оставалось по-прежнему. Но, приглядевшись

внимательно, не трудно было заметить, что бунтовщики уже не двигались беспорядочно, а густой массой столпились напротив входных дверей, очевидно в ожидании, когда они будут взломаны. Я испустил отчаянный крик, надеясь удержать их от этой попытки. Но в общем шуме меня не было даже слышно.

Пока я кричал, стараясь привлечь их внимание к себе, двери наконец рухнули, и толпа с торжествующим криком вломилась в замок.

Времени больше нельзя было терять. Одним прыжком я возвратился в комнату и остановился в недоумении: около меня никого не было. Снизу доносился топот ног по вестибюлю, через секунду толпа уже будет здесь! Куда же исчезли мадемуазель, Гаргуф, плакавшие женщины, которые только что были тут?

Внезапно что-то вроде стона раздалось справа от меня, из-за двери, ведущей во флигель.

Едва я успел, перешагнув порог, затворить ее за собой, как в зале появились первые бунтовщики. Я быстро запер дверь на ключ, который, к счастью, оказался в замке, и пустился бегом через ряд комнат, оказавшихся передо мной.

В последней из них я нашел беглецов. Они скрылись с такой поспешностью, что даже не подумали запереть за собой двери. Последней комнатой был будуар самой маркизы, отделанный белым шелком и золотом. Здесь несчастные укрылись за высокими спинками золоченых кресел. Единственная свеча бросала свет на украшавшие будуар безделушки и придавала какое-то особенное выражение их лицам, почти обезумевшим от страха.

Мадемуазель стояла впереди этой кучки людей. Узнав меня, она постаралась успокоить своих спутников. Я спросил, сам не узнавая своего голоса, где Гаргуф.

Оказалось, что они тоже не знали, куда он девался.

— Но ведь вы бежали за ним?

— Да, сударь.

Это не объясняло отсутствия Гаргуфа. Впрочем, не все ли равно, куда он спрятался: ведь помощи от него было немного.

Я с отчаянием огляделся. У меня было ружье и одного я мог уложить на месте, но какая от этого польза? Минуты через две мятежники неминуемо сломают дверь, и вся эта дикая орда накинется на нас…

— А лестница из чулана? Он убежал по лестнице из чулана! — закричал бывший в группе беглецов мальчик — единственное существо, не растерявшееся в эти страшные минуты.

— Где эта лестница? — спросил я.

Мальчик бросился было ко мне, но мадемуазель опередила его: со свечой в руке она выпорхнула в коридор, отделявший будуар от других комнат. В стене коридора одна дверь была открыта настежь. Это, очевидно, и был чулан. Я заглянул в него и увидел темную лестницу. Сердце мое подпрыгнуло от радости.

— Что там наверху?

— Крыша, —

был дан мне ответ.

— Туда, скорее туда! — закричал я. — Скорее, они уже приближаются!

Я слышал, как трещала запертая мною на ключ дверь. Бунтовщики старались выломать ее, и это могло произойти в любой момент. Слышны были хриплые голоса и ругательства. Но все уже перебрались на крышу. Быстро закрыв за собой дверь из коридора в чулан, сильно пахнувший мышами, я ощупью полез наверх. На повороте лестницы темнота рассеялась, и я быстро оказался на крыше.

Зарево от горящего внизу дома ярко отражалось на большой трубе, стоявшей позади нас, и играло на небе; на листве больших каштанов, поднимавшихся верхушками до самой крыши, также лежал красноватый отблеск пожара.

Остальная часть крыши и желоба тонули в темноте, казавшейся по контрасту с освещенными местами еще гуще. Густой дым струями валил снизу и, временами, совершенно скрывал нас из виду. Шум бушевавшей внизу толпы доносился сюда довольно приглушенно. Ночной ветерок холодом пахнул нам в лица, и у меня была теперь минута-другая, чтобы осмотреться и собраться с мыслями.

— Есть ли еще лестница на крышу? — не без страха спросил я.

— Есть, сударь.

— Где? Впрочем, стой здесь и охраняй эту лестницу, — сказал я, передавая ружье слуге. — Пусть мальчик пойдет со мной и покажет дорогу.

Парнишка побежал впереди и на гребне между двумя скатами крыши показал мне второй ход. Запереть его было нечем, и я не знал, что предпринять. К счастью, в нескольких шагах отсюда лежала груда кирпичей, оставшаяся, видимо, после ремонта трубы. Перетащив часть кирпичей к двери, мы в минуту заложили ее более, чем сотней штук. Поручив мальчику перетащить еще сотню, я бегом вернулся к женщинам.

Если бы бунтовщики подожгли весь дом, нам было бы не избежать мучительной смерти. Но здесь, по крайней мере, можно было свободно дышать. Внизу, в будуаре маркизы, среди шелковых подушек и тяжелого аромата духов, мне было не по себе. К тому же, замок был довольно длинен, и пламя не могло охватить все здание разом. А, тем временем, могла подойти помощь.

Я приложил руку к глазам, чтобы защитить их от света снизу, и жадно всматривался в темноту по направлению к дороге из Кагора. Через час, наверное, подоспеет помощь. Зарево видно за несколько миль отсюда, оно будет подгонять наших спасителей.

Придет на помощь и отец Бенедикт. Не все еще потеряно!

Мы стояли, сбившись в одну кучу, стараясь ободрить измученных женщин.

— А где Гаргуф? — вдруг прошептал старик-лакей.

— О! Я и забыл про него! — воскликнул я.

— Куда же он девался, однако?

Крыши, как я уже сказал, не видно было в темноте. Кроме того, она была вся усеяна трубами, и Гаргуф мог быть где-нибудь около нас. А, быть может, он в отчаянии уже бросился вниз!

Пока я выяснял обстоятельства исчезновения Гаргуфа, опрометью прибежал мальчик, которого я оставил переносить кирпичи.