Красная королева
Шрифт:
И скрепя сердце он признается себе, что этот подонок начинает вызывать у него симпатию.
– Вы мне сказали всю правду? На этот раз без вранья?
– Почти всю. И почти без, – говорит Ментор с самодовольной улыбкой. – Иначе это был бы не я.
В этот момент их зовет в дом Антония.
Ментор поднимается с места и элегантным жестом застегивает пуговицу на пиджаке.
– Что скажете, инспектор? Готовы взяться за работу?
Джон тоже в свою очередь встает и тут же весь корчится, потягивается, расправляя свои огромные ручищи и хрустя суставами.
– Я готов на что угодно, лишь бы поднять зад с этого чертова
За четыре часа до этого
Карла Ортис больше смотрит на экран своего ноутбука, чем на дорогу, по которой ее везет Кармело. Дождь не прекращается с тех пор, как они выехали из Ла-Коруньи, настойчиво барабанит по лобовому стеклу огромного «Порше Кайена». Карла на него и внимания не обращает: ее полностью поглотил важный отчет, над которым она работает, устроившись на заднем сиденье.
Лишь когда они проезжают тоннель Гуадаррама и дождь сменяется ясным ночным небом, Карла поднимает голову от компьютера.
– Как там Мэгги?
Кармело успокаивающе смотрит на нее через зеркало. Голубые глаза, обрамленные веером морщинок. Этот взгляд из водительского зеркала сопровождает Карлу с самого раннего детства: веселый, шутливый, ласковый. Кармело провел в их семье всю жизнь. Он и сам часть их семьи.
– Лучше, чем на ручках, сеньора. Этот новый фургон чертовски роскошен.
У Карлы душа не на месте. Конечно, правда, что этот фургон (коневоз, прицепленный к внедорожнику) лучший из возможных, да и ехать до Мадрида не так долго. Но Карла всегда очень переживает за своих четвероногих друзей. Когда она была маленькой и ходила в конный клуб учиться верховой езде, ей однажды пришлось стать свидетельницей того, как трое мужчин пытались загнать в прицеп жеребенка – а тот нервничал и не хотел двигаться с места. Его толкали, тянули за узду. Животное сопротивлялось. А как только его копыта непривычно зацокали по полу фургона, страх перерос в панику. Он встал на дыбы, пытаясь вырваться. Из-за рывка он стукнулся затылком о край фургона и тут же свалился замертво. Карла никогда не забудет, с каким звуком рухнуло его тело и как опрокинулся при этом прицеп вместе с двумя мужчинами внутри.
Мэгги, конечно, не пугливый жеребенок. Она одиннадцатилетняя голштинская кобыла, выращенная и выдрессированная лучшими тренерами мира. Очень дорогая. Отец Карлы купил ее на аукционе за четыре миллиона триста тысяч евро. Но для Карлы цена значения не имеет (любая цена на что угодно). Мэгги в их семье уже шесть лет. Она и сама часть их семьи.
– Остановимся на минутку.
Кармело тормозит на ближайшей площадке отдыха и ждет, пока Карла выйдет из машины, разомнет ноги, сделает пару затяжек и проверит, как там Мэгги. Кобыла просовывает морду в окошко, и Карла два раза медленно проводит по ней рукой, поглаживая пальцем драгоценное белое пятнышко на гнедой шкуре.
Портит оно, видите ли, общий вид. Да что они понимают, эти идиоты.
– Сколько осталось ехать, Кармело? – спрашивает она, вернувшись в машину.
– Около часа, – отвечает шофер, глядя в навигатор. – Но если хотите, довезу вас сначала до дома,
Карла на секунду задумывается. Каким бы ни был соблазн лечь спать на сорок минут раньше, она все-таки хочет сама завести свою лошадь в стойло. Сегодня поспит получше, а послезавтра уже соревнование. В конце концов она ведь отказалась лететь в Мадрид на частном самолете именно для того, чтобы быть рядом с Мэгги. Было бы странно теперь оставить ее на Кармело ради каких-то дополнительных минут сна.
– Нет, поехали. Домой потом меня завезешь.
Она пытается сконцентрироваться на презентации, которую готовит на ближайший понедельник для собрания акционеров. Результатами она довольна, хоть и знает, что этого будет недостаточно. Карла – директор по маркетингу в сфере женской одежды в текстильной империи своего отца, и каждый год он требует от нее непрерывного роста. И хотя ей удалось добиться успеха уже в третий раз подряд, отец все равно будет жаловаться, например на то, что клиентки в возрасте от восемнадцати до двадцати пяти недостаточно вовлечены или что магазины растут не так быстро, как он ожидал. Он всегда находит повод для недовольства. Но, конечно, будучи конформистом, вряд ли можно стать самым богатым человеком на свете.
В унынии и изнеможении она закрывает ноутбук и достает телефон. Время уже за полночь. Слишком поздно, чтобы звонить Марио, но Тереза, его гувернантка, скорее всего, еще не спит. Наверняка сейчас смотрит сериал «Корона» на большом телевизоре в гостиной, хотя ей это запрещено, да и в спальне у нее есть свой, сорокадюймовый. Но Карла предпочитает не делать прислуге выговор из-за мелких нарушений. Надо оставлять ей больше свободного пространства. И к тому же Тереза живет в их семье с самого рождения Марио. Она и сама почти часть их семьи.
Заряд телефона очень низкий, меньше десяти процентов.
Хватит, чтобы отправить сообщение в «Ватсап», а потом я его заряжу, думает она.
Карла: Все в порядке?
Тереза Няня: Все тихо и спокойно. Как вы, мадам?
Карла: Еду домой. Можно на него посмотреть?
Несколько секунд спустя Тереза отправляет ей фотографию Марио: тот преспокойно дрыхнет лицом в подушку в своей пижаме с Человеком-пауком, без единой заботы. Карла чувствует укол вины из-за того, что не успела приехать вовремя, чтобы самой его искупать и уложить, но тут же успокаивается. В конце концов ее тоже растили гувернантки, мать она видела редко, и ничего.
Работа превыше всего, думает Карла, кутаясь в шарф и закрывая на секунду глаза, всего на секунду, совсем чуть-чуть…
Просыпается она от резкого торможения. Ноутбук слетает с колен.
– Что случилось, Кармело?
– Дорога к Конному центру перекрыта. Согласно навигатору, осталось всего двести метров, но впереди знак дорожных работ.
Карла вглядывается сквозь лобовое стекло. Место, куда они едут, – первоклассный центр, торжественное открытие которого состоится послезавтра в новом районе недалеко от Ла-Моралехи. Постоянного освещения здесь пока нет. Снаружи в темноте виднеются лишь деревья. Фары «порше» освещают мигающий знак «ОБЪЕЗД, ВЕДУТСЯ РАБОТЫ».