Красная Подать
Шрифт:
Одно мимолетное мгновение он совершенно не представлял, где находится. А затем на него вновь обрушилась реальность. Он рывком поднялся на ноги и вскрикнул от судорог, которыми свело его замерзшее и уставшее тело, пока он спал.
Он был в заброшенном воздуховоде — тесном пространстве, наполненном стоном влажного воздуха, который большие роторы-вентиляторы гнали в шахты из джунглей Зартака. Жутковатый звук вызывал у него дрожь. Его всего покрывала корка грязи и сажи. Где-то в вязком рудничном болоте Южного 16-го он потерял оба ботинка. Болезненный страшный голод драл желудок, словно бешеный зверь.
Какую-то секунду единственное, чего ему хотелось — снова привалиться спиной к стене. Какую-то секунду ему было
Продолжай идти, — велела мысль.
— Вали из моей головы! — заорал Скелл. Эхо одинокого вопля безумца запрыгало по воздуховодному туннелю. Он стиснул череп огрубевшими руками, приказывая боли уйти, а голосам — прекратиться. Всем. Хватит с него. Он толкнул чужеродную мысль прочь из своего сознания.
Та пыталась сопротивляться. Пыталась зарыться ему в голову, шептать там свои хриплые советы, смотреть его глазами и слышать его ушами. Скелл не собирался этого позволять. Закричав от неподдельной злобы, он изгнал ее, вышвырнув обратно в то бездонное небытие, откуда она поднялась.
Боль в голове немного ослабела. Когда он это осознал, в нем снова вспыхнул тлеющий уголек решимости. Они его не контролируют, пока нет.
Он начал двигаться. В воздуховоде останавливаться нельзя — слишком холодно и на виду. Эта секция верхних выработок была ему незнакома, она находилась слишком далеко от тех ям, за раскопками в которых он провел прошлые пять месяцев. Однако он точно знал, что приближается к поверхности. Воздух, нагнетавшийся ему навстречу, был свеж от дождевой воды и пах переспелыми фруктами. После вони затхлого пота, резины и щебня это казалось настоящим спасением.
Рядом должна была находиться одна из фильтрующих надстроек шахты. Он снова натянул маску респиратора и заковылял прочь из воздуховода, следуя по тускло освещенным знакам и закатанным в пластек доскам для объявлений.
Им его не взять — ни голосам в голове, ни бродящим по туннелям кошмарам.
— Подождите.
Это слово далось Те Кахуранги с огромным трудом. Казалось, будто исходящий из нашлемного вокса звук проходит сквозь стиснутые зубы. Алеф-семь-семь и Алеф-один-шестнадцать подошли к нему и присели на корточки в солоноватой воде.
Сливы для шламовой пульпы Северного Е-6 были частично затоплены. На дне широких туннелей плескалась вода, утратившая свой изначальный цвет и ставшая грязно-бурой от осадка, уносимого ею с поверхности в пористые недра Зартака. Трое Кархародонов шли по колено в воде с ловкостью, которая не вязалась с их трансчеловеческим телосложением. Их движения практически не производили всплесков и ряби.
Хотя Алеф-семь-семь и Алеф-один-шестнадцать были всего лишь скаутами Десятой роты, но дело свое они знали хорошо. Как и остальные скауты, которые сейчас рассеивались по туннелям под руководством Те Кахуранги, они почти десять лет показывали эффективность в бою и покрыли себя кровью две дюжины раз. Обоим же начали наносить первые метки изгнания — темные неровные татуировки, закручивающиеся спиралями на оголенных предплечьях и бледных выбритых скальпах. Им вот-вот предстояло стать полноправными членами ордена, оставив цифровые позывные, которыми называли всех скаутов, ради подлинного пустотного имени, а также сменив серые панцири и черные многослойные комбинезоны на вожделенную силовую броню девяти Боевых рот. По тому, что они являлись типичными представителями отряда скаутов, выделенного под командование Шарра, было видно, насколько
Для Те Кахуранги не существовало особой разницы между Алефом-семь-семь, Алефом-один-шестнадцать и более молодыми инициатами, прочесывавшими другие туннели. Древний библиарий видел, как многие подобные им возвышаются и падают — от первой крови в пепельно-сером ослеплении бешенства до финального достижения статуса брата-в-пустоте, повышения в ударные командиры или даже магистры роты, и до смерти. В конечном итоге умирали все. Некоторые утверждали, будто Адептус Астартес бессмертны, и возраст сам по себе не в силах оторвать их от долга перед примархом и Императором. Бессмысленно было спорить, так это или нет на самом деле. Их произвели на свет для одной-единственной цели — вести бесконечные войны в защиту человечества — а это гарантировало, что вне зависимости от своего мастерства однажды они падут.
Те Кахуранги знал, что тоже умрет и, возможно, скоро. Эта мысль его не тревожила. Он тревожился, что потерпит неудачу — не сможет обеспечить выживание ордена после своего ухода. Сейчас у него оставалась лишь эта задача. Чтобы ее выполнить, необходимо было вернуть мальчика, Скелла. Однако Скелл только что изгнал его из своих мыслей.
Какое-то мгновение верховный библиарий стоял неподвижно. Свет ламп отражался во вздувающейся воде и мерцал на покрытых тонкой росписью пластинах его силовой брони. Зеленый камень, вделанный в навершие силового посоха, был темным и мертвым, а охватывавшая его кость больше не пульсировала энергией варпа. Он утратил контакт, а вместе с ним и хотя бы смутное ощущение того, где в кажущемся бесконечным лабиринте находится Скелл.
Скауты исследовали мрак впереди, держа в руках болт-пистолеты и серрейторные боевые ножи. Они уже расправились с бандой из полудюжины заключенных, забредших им навстречу. У тех было лазерное оружие с выбитыми аквилами, которое они, предположительно, похитили у своих бывших тюремщиков, и им хватило глупости попытаться пустить его в ход против космических десантников. Теперь их кровь запекалась коркой на клинках, броне и мертвенно-белых лицах инициатов.
Бандиты были не единственными встретившимися им узниками. Попадались и другие, бегущие поодиночке или по двое, многие безоружные. Они отчаянно пытались просто убраться подальше от бешеного и бездумного кровопролития, распространявшегося вширь от центральных выработок. По приказу Те Кахуранги таких оставляли в живых. Они пришли не зачищать колонию, а взять Подать. Орден нуждается в свежем мясе, и когда лишенные имен скауты помогут верховному библиарию, то посодействуют в жатве.
Те Кахуранги замедлил дыхание, вновь простирая вовне свою странствующую духовную сущность. Отростки сознания обнаружили лишь боль, злобу, убийства, и ничего из этого не было связано конкретно со Скеллом. Действуя с бездумным отчаянием загнанного в угол животного, мальчик нанес психический удар и изгнал из своего разума направляющее воздействие Кархародона. Теперь он был один. Через несколько часов он уже может оказаться в какой угодно части основных выработок.
Бледный Кочевник призвал свои мысли обратно и снова сосредоточил их на огне ненависти и высокомерия, исходящих из места неподалеку. Мертвая Кожа до сих пор был сбит с толку чарами, которые сплел вокруг него Те Кахуранги. Изменник проигнорировал совет своего демонического союзника и недооценил верховного библиария. Те Кахуранги и его братья понимали тьму совершенно не так, как нравилось омерзительному VIII Легиону. Кархародонам была ведома чернота небытия, не затронутого низкими эмоциями, дающими жизнь племени демонов, с которыми ныне заигрывали предатели. Зияющая пасть психической пустоты, призванной Те Кахуранги, поглотила колдуна, сделав его слепым к присутствию Скелла.