Красная страна
Шрифт:
– Еще и премия? – Бринт побелел. – Несмотря на то, что ни один ваш человек даже не был ранен?
– Но у нас есть случай дизентерии, – откашлялся Коска.
– Это была шутка?
– Не для того, кто подвергся этой жестокой болезни, уверяю вас!
– Пункт девятнадцать, – Темпл, шелестя страницами, листал документ. – Любой человек, выведенный из строя вследствие заболевания, приравнивается к военным потерям Роты. Следовательно, полагается оплата для возобновления этих потерь. Я уже не говорю о пленных, взятых в бою и доставленных…
– Значит, вы все сводите к деньгам, да?
Коска вознес плечи
– Ну, а к чему еще? Мы – наемники. А благородные устремления мы оставляем благородным людям.
Мертвенно-бледный Бринт повернулся к стряпчему:
– Наверное, ты рад, что научился так юлить, гуркский червь?
– Вы осчастливили нас, поставив свою подпись под условиями, генерал, – Темпл раскрыл договор на последней странице, наглядно демонстрируя неровную подпись Бринта. – И моя радость к делу не имеет отношения. Так же, как и мое юление. И я, с вашего позволения, наполовину дагосец, а наполовину стириец, раз уж вы занялись изучением моей родословной…
– Ты – черномазый незаконнорожденный сын шлюхи.
– Моя мать никогда не стыдилась своей работы, – кротко улыбнулся Темпл. – Так почему я должен стыдиться?
Генерал уставился на Наставника Пайка, который уселся на запятнанном лишайником камне из разрушенной кладки и, вытащив краюху хлеба, пытался подманить птиц крошками и негромким причмокиванием.
– Следует ли мне понимать, Ваше Святейшество, что вы одобряете этот узаконенный грабеж? Это договорная трусость, это возмутительное…
– Генерал Бринт, – Пайк говорил ласково, но со скрытыми скрежещущими нотками, которые, будто скрип ржавых петель, в клочья разорвали тишину. – Мы все ценим доблесть, проявленную вами и вашими людьми. Но война окончена. Мы победили. – Он бросил крошки в траву, наблюдая, как крохотная птичка кинулась их клевать. – Но зачем же устраивать разбирательство, кто и сколько сделал для победы? Вы подписали договор. Мы будем выполнять его. Мы же не дикари какие-то.
– Да, мы не дикари, – Бринт бросил яростный взгляд на Темпла, на Коску, на Балагура, каждый из которых сохранял невозмутимость. – Мне нужен свежий воздух. Здесь невыносимо смердит!
С видимым усилием генерал забросил себя в седло, развернул коня и умчался в сопровождении нескольких адъютантов.
– Как по мне, воздух достаточно чист, – заметил Темпл, чувствуя облегчение, что противостояние завершилось.
– Умоляю, простите резкость генерала, – сказал Пайк. – Он весь погружен в свою службу.
– Я всегда стараюсь прощать человеческие слабости, – ответил Коска. – В конце концов, у меня полно своих собственных.
Наставник не попытался его разубедить.
– Даже в этом случае я хочу предложить вам работу на будущее. Инквизитор Лорсен, не соблаговолите пояснить подробности?
И он вернулся к общению с птичками, будто все остальное – лишь досадная помеха.
– Мятеж подавлен, – шагнул вперед Лорсен, наслаждаясь предоставленной ролью. – Инквизиция выявляет всех нелояльных к короне. Однако некоторым бунтовщикам удалось скрыться. Они бежали тайными тропами на дикий запад, где, вне всяких сомнений, начнут готовить новое восстание.
– Трусливые ублюдки! – Коска хлопнул себя по ляжке. – Неужели они не могли остаться и умереть как достойные люди? Я все могу понять, но разжигание беспорядков – дерьмовое безобразие!
Лорсен прищурился как бы из-за ветра и продолжал:
– По политическим причинам армия его величества не может их преследовать.
– Политические причины… – задумался Темпл. – Например, граница?
– Именно.
– О! Я никогда не принимал их слишком близко к сердцу, – Коска рассматривал свои нестриженые желтые ногти.
– Вот именно, – бросил Пайк.
– Мы хотим, чтобы Рота Щедрой Руки перевалила через горы и усмирила Ближнюю Страну вплоть до реки Сокавайа на западе. Сорняки восстания должны быть выполоты раз и навсегда, – Лорсен отдернул руки от воображаемой мерзости, а голос его возвысился, когда он оседлал любимого конька. – Нужно очистить эти грязные стоки инакомыслия, которому слишком долго позволяли смердеть у нашей границы! Эту… переполненную выгребную яму! Это вместилище нечистот, непрестанно извергающее гниль беспорядков в Союз!
Темпл заметил, что для человека, яростно настроенного против нечистот, инквизитор Лорсен слишком уж настойчиво смаковал сравнение с дерьмом.
– Ну, никто и не думает восхищаться переполненной выгребной ямой, – согласился Коска. – Разве что кроме золотарей, которым жизнь в нечистотах позволяет сводить концы с концами. Очистка от гнили – наша прямая задача. Не так ли, сержант Балагур?
Здоровяк оторвался от игры в кости, чтобы пожать плечами.
– Темпл у нас знаток иностранных языков, но позвольте мне растолковать, – Старик подкрутил седые кончики усов пальцами. – Вы хотите, чтобы мы обрушились, словно мор, на головы поселенцев из Ближней Страны. Вы хотите, чтобы мы преподали жестокий урок каждому бунтовщику и всем, кто посмеет их укрывать. Вы хотите, чтобы мы растолковали им – единственное светлое будущее их ждет под сенью и покровительством Его Величества. Вы хотите, чтобы мы убедили их упасть в радушные объятия Союза. Я все правильно понял?
– Довольно точно, – пробормотал Наставник Пайк.
Темпл осознал, что взмок, и смахнул пот со лба дрожащей рукой. Но что он мог поделать?
– Бумаги по взаимному соглашению уже подготовлены, – Лорсен показал пачку шуршащих листов, с нижнего угла которой свисала красная восковая печать.
– Мой стряпчие сперва ознакомятся с ними, – остановил его Коска. – Все эти юридические тонкости ускользают от моего внимания. Я – простой солдат.
– Вот и прекрасно, – сказал Пайк, шевеля лысыми бровями.
Испачканный чернилами палец Темпла скользил по страницам, исписанным каллиграфическим почерком, перескакивая с одного важного места на другое. Внезапно он понял, что раздраженно теребит уголки листов, и заставил себя успокоиться.
– Я буду сопровождать вас в этом походе, – сказал Лорсен. – У меня есть списки переселенцев, подозреваемых в сочувствии повстанцам. Или в мятежных настроениях.
– Нет ничего более опасного, чем вольнодумство! – усмехнулся Коска.
– В частности, его Высокопреосвященство Архилектор предусмотрел вознаграждение в пятьдесят тысяч марок за поимку живым главного зачинщика восстания – мятежника, именуемого Контусом. Также он известен под именем Саймок. Духолюды называют его Черная Трава. В Ростодской резне он использовал кличку…