Красная тетрадь
Шрифт:
Ванечка сказал:
– Она так уже долго. Из нее вышло немного кровяной воды, и все.
– Эй, дрочер, глянь на собачью «пизду», что там?
– Распухла, – сказал Андрюша. – Мне кажется, скоро полезет щенок.
Алеша сказал:
– То, что распухла, это не очень хорошо. Но если крови было мало, то все еще не очень плохо.
– Умница ты какая, – сказал Боря. – Ты, «пиздюк», и что делать знаешь?
– Да, – сказал Алеша. – Я читал в книжке. Могу объяснить.
Мне стало стыдно: я ничего
Чтобы принять роды у собаки (хотя, безусловно, лучше, если этим делом займется кто-то квалифицированный, или собака разберется сама), согласно сведениям, полученным от моего нового друга Алеши, требуется вот что:
1. Принять щенка, то есть когда он выйдет естественным путем, аккуратно взять его, чтобы он не упал.
2. Разорвать нечто прозрачное и наполненное жидкостью.
3. Вытереть щенячью мордочку.
4. Перерезать пуповину близко от пузика щенка.
5. Аккуратно растереть его тряпочкой, чтобы пошел кровоток и, если понадобится, слегка встряхнуть, чтобы раскрылись легкие.
На самом деле, роды принимали Андрюша и Ванечка. Боря и Володя в конце концов подошли ближе и помогли обтирать щенков, а мы с Алешей так и стояли чуть поодаль.
Но я увидел новорожденного щенка в странном, прозрачном пузыре. Не то чтобы это был такой пузырь, как мыльный, он довольно плотно обхватывал щенка. Но все-таки это был пузырь.
Собака его съела.
Она вообще много чего съела.
Но щенки, к счастью, все родились здоровые и активные. Четверо: один беленький, остальные черные, с подпалинами. Уже вскоре они нежно попискивали, прижавшись к маме.
– Надо ей поесть, – сказал Боря. Он хотел утереть рукой пот со лба, но, подумав, остановился.
Алеша сказал:
– Пока не надо.
– Она уже поела, – грустно сказал Андрюша.
Боря, Володя и Ванечка уселись на землю, облокотившись на контейнер. Боря достал из кармана сигареты, чиркнул зажигалкой, закурил.
– О, а можно? – спросил Ванечка.
– Ну да, – сказал Боря. – На, держи.
– Хорошо, а то я обычно только бычки докуриваю.
– За бомжами? – спросил Боря.
– Вот ты глупый такой, бомжи всегда до фильтра докуривают.
Володя засмеялся:
– Нет бы спорт, здоровье! Во хулиганы!
Андрюша поглаживал пальцем белого щенка. Мы с Алешей переглянулись.
Я сказал:
– Твои знания оказались нам очень полезны.
– Спасибо, – сказал Алеша. Он сделал пару несмелых шагов и подошел ко мне.
– Мы живем в первом корпусе, – снова сказал Алеша. – Мой папа – солдат, а наша с Ванечкой мама тоже здесь отдыхает.
– Это здорово, – сказал я.
– А вы, наверное, те дети-солдаты, да? Я видел, как вы в столовую ходили. У вас красные платки.
– Галстуки, – сказал я.
– Извини.
– Да, – сказал я. – Мы – пионеры.
Боря сказал:
– Всем ребятам примеры.
Он глубоко затянулся и выпустил дым. Собака недовольно фыркнула.
– Не фырчи, помогали тебе, потерпишь теперь. Во бабы, а? Все им не так.
Ванечка сказал:
– Ой вы, бедняжки.
– Это еще почему? – спросил я.
У Ванечки были очень ясные, яркие зеленые глаза, взгляд казался почти светящимся, как у ночного зверька.
– Потому что, – сказал Ванечка. Он докурил сигарету быстро, буквально в две затяжки. – Потому что вас отправят на скотобойню.
Он странно говорил, сильно давил на звук «а», и всюду его вставлял, где должно было быть «о», а еще иногда скрежетал зубами.
– Эмаль сдерешь, – сказал я. – Будет больно жевать. Почему ты говоришь – скотобойня?
– Ну просто скотобойня. А ты не знаешь ничего. Собака такая счастливая. Чудо.
И правда, подумал я, мы только что наблюдали чудо рождения жизни. Это грязно, кроваво, но в то же время удивительно. Мне совершенно не понравилось, однако я впечатлился.
– Интересно, женщина, когда рожает, так же дышит? – спросил Андрюша.
– Не знаю, дрочер, не знаю. Эй, Иван, так что за скотобойни?
Ванечка пожал плечами, погладил собаку, в зубах у него все еще была недокуренная сигарета.
– Не хочу вас расстраивать.
Алеша сказал:
– Да ты ведь точно и не знаешь. Это городская легенда.
– Легенда, – сказал Ванечка. – Но я все знаю точно с самого рождения.
– Дурачок у тебя старший брат? – спросил Боря. – У меня тоже.
Володя дал ему подзатыльник.
Я смотрел на собаку.
– Надо дать ей имя, – сказал я.
– У нее имя уже есть. Найда ей имя, – сказал Ванечка.
Найда вылизывала своих щенков, и меня это очень тронуло. Они были совсем еще маленькие. Все живое стремится к любви, и мне это долго казалось странным, а теперь вдруг перестало таковым казаться.
Ванечка сказал:
– Скотобойни – это где убивают петухов, вы что, не знаете?
– Нет, – сказал я. – На скотобойнях убивают скот. Свиней, коров. А птиц убивают на птицефабриках.
– Да уж, – сказал Боря. – Поверь мне, Ваня, у нас с брательником бабка и дед на скотобойне работают. У меня пушка есть оттуда, я покажу.
Но Ванечка не слушал ни меня, ни Борю. Он сказал:
– Петушков.
Алеша сказал Ванечке:
– Хватит.
– Петушочков.
Андрюша сказал:
– А ты потом расскажешь нам про скотобойни?
– Если добудете творогу для Найды, – сказал Ванечка и шмыгнул носом.
Мы, конечно, пошли добывать творог для Найды, но вовсе не для того, чтобы узнать какую-то глупую городскую легенду.