Красно Солнышко
Шрифт:
– Значит, слушайте. Поедете с князем Брячиславом. Ему два отрока нужны в дружину.
…Кивнули…
– Он из Арконы…
…Затаили дыхание – чудо – град знаменитый!..
– А там – как ваша судьба ляжет. Но помните, что каждый человек – творец своей жизни! Не подведите меня, не опозорьте Род.
– Да, дядька.
В унисон произнесли оба, и растерялись от ласки невиданной прежде - Святовид на мгновение прижал их к себе, обхватив за плечи, потом оттолкнул:
– Удачи вам, сынки…
Глава 2.
Солнышко уже начинало красить снег в багрово-розовый цвет, и небо было на удивление чистым. Князь, восседавший на рослом вороном жеребце, с удивительно длинной гривой, в которую были вплетены обереги, звучным голосом произнёс, не обращаясь ни к кому:
– Добрый знак.
Затем легонько тронул своего коня вперёд. Тот всхрапнул, выпуская клубы пара, затем сделал первый шаг, переступив через невесть откуда взявшуюся кучку снега на утоптанном сотней ног дворе. За ним потянулись остальные воины Брячислава, и оба отрока из Слободы с ними. Скрипнули, закрываясь ворота, и никто не видел, как к крошечному сугробу подошёл Святовид, нагнулся и вытащил из-под снега обыкновенную плеть, затем удовлетворённо улыбнулся в длинные вислые усы и снова вполголоса произнёс:
– Удачи вам, сынки…
…Тридцать воинов вытянулись длинной цепью по узкому санному пути, пробитому родовичами мальчишек, которые возили продукты обучающимся военному ремеслу детям и тем, кто заслужил на поле брани право
Так что, перекинувшись парой слов сугубо по делу, когда передавали своих небольших степных мохнатых лошадок коноводам медвежьей Слободы, да на кухне, поблагодарив за сытный ужин, отроки с важным видом настоящих дружинников проследовали на сеновал, где и зарылись в душистую сухую траву. И вроде и путь был не тяжёлым, просто длинным, но уснули вновь оба мгновенно, провалившись в сон без сновидений.
Разбудили их опять затемно. Быстрый плотный завтрак, где нужно было съесть всё до крошки, чтобы не прогневить Божью Ладонь, проверить своих лошадей, всё ли у них в порядке. Заглянуть в мешки – не требуется ли переложить укладку, чтобы коню было легче и удобнее. Приторочить по мешочку с провизией на дорогу к сёдлам. Кроме пищи обоим выдали по большой медвежьей шубе. Не хотели было брать знак принадлежности к чужому Роду оба волчонка, но хватило одного сурового взгляда крепкого воина средних лет, который ходил в помощниках князя, как весь гонор ушёл мгновенно, и плотно скатанные в тючки тулупы заняли своё место среди поклажи. Впрочем такие же точно подарки получили все воины дружины, и ни один из них даже не подумал отказаться. А ещё у мальчишек забрали их самострелы, заменив подобными же, но более ухватистыми. Новое оружие было немного легче родового, хотя, как заверили, по силе боя и точности ничуть не уступающими волчьим. Князь снова подал команду, и отряд так же молча, как и прежде, двинулся дальше с первыми лучами солнышка… Уже вечером отроки смогли оценить подарок, когда остановились на ночёвку прямо на льду реки. Огня не разводили, просто нахлобучили на головы коней торбы с отборным зерном, спутали передние ноги, а сами улеглись прямо на снегу, закутавшись в дареные шубы. Старшие воины стерегли по очереди. Отроков к делу пока не приставляли. И хотя утром вставать было тяжко, как-никак, третий день в седле, тем не менее, мальчишки держались бодро. Завтракали уже на ходу, грызя сушёное мясо и ржаные сухари, запивая холодной речной водой, набранной в берестяные фляги из пробитой мимоходом кем-то из воев проруби. Вода была вкусна, хоть и немного поламывало зубы. Ну а когда в желудок попала пережёванная пища, юноши и вовсе повеселели, тем паче, что один из воев, обгоняя их, бросил, что ночевать будут во граде Лисиц. Племя родное, подумаешь, Род другой. Ничего страшного. Да и стоять будут аж целых два дня – коням отдохнуть надо, а воинам баньку принять. Уж целую седьмицу в пути…В племени отроков девятидневную неделю не признавали, жили по семидневной. Так и вышло. Ко второй четверти после полудня показался град. За покрытыми снегом верхушками тына виднелись высокие крыши, украшенные турьими рогами. Глубокий ров опоясывал поселение, над надвратными башнями курились слабым дымком костры стражи. Хоть и неслыханно, чтобы вороги нападали на славянские грады по снегу, но всё когда-нибудь бывает в первый раз, так что службу в поселении знали… Оказавшись на площади, князь отдал приказ спешиться, и зашагал к выстроившимся перед ним старшинам града. Брячислава встречали хлебом-солью, как и положено дорогого гостя. Затем увели в родовую избу. Уважение всё же. Прочих воев так же определили по домам. Мальчишек забрала с собой одна из вдовушек. Пожилая, но крепкая ещё тётка в длинной оленьей дохе. Дом у неё был не пустой, Слава и Храбра встретили четыре пары глаз. Двое девичьих, двое – мальчишеских. Что дочери у вдовы, что сыновья – близняшки. Да так похожи, что не зная, не различишь. Усадив гостей в красный угол, женщины захлопотали. Младшие смотрели на парнишек восхищёнными глазами – как же, в дружине воинской отроки! Значит – бойцы! Да и девчонки от младших братьев не отставали, стреляя глазками в сторону степенно сидевших на лавке отроков, когда носились по избе туда-сюда, выставляя угощение. Коней забрали на общинный двор ещё ранее. Наконец хозяйка пригласила гостей к столу, и ребята принялись за трапезу. Младшие дети уже вовсю сновали по двору, таская дрова в баню, над которой уже в полную силу курился столбом дымок каменки. Ели степенно. Опять же молча. Не принято у славян за столом пустые разговоры вести. Закончив, поблагодарили щедрую хозяйку. Та поклонилась в ответ, дочки тоже. Сыновья её баней занимались в это время. Как стол прибрали, да посуду помыли, так и речи держать стали. Говорили, в ожидании, пока истопится Чистота Души, о жизни в граде, о том, как уродился хлебушек в этом году. О пути похода и цели его даже ни заикались, ни хозяева, ни гости. Поведали о родичах своих, оказались, что чуть ли родственники – кузнец Рода Волков намедни сноху в этом граде взял, своему сыну жену. Отроков по осени, согласно укладу, на седьмицу домой отпускали, так что новости они градские своего рода знали. Да и так, когда родовичи продукты привозили в Слободу, тоже щедро вестями из дому делились… Словом, за речами и время пролетело, а там и банька поспела. Воздух горячий, сухой. Да парку поддать ещё! Жар костей не ломит! А потом, горячие, распаренные, да в сугроб, и снова на полок!.. Пока парились, хозяйки порты да рубахи выстирали со щёлоком, под коньком подвесили в избе. К утру высохнет. А разомлевшие отроки, облачившись в чистую смену, вновь уселись на скамьи за Божью Ладонь, наслаждаются взваром травяным, душистым. Словно вновь лето вернулось, так пахнет вкусно сбор, запаренный крутым кипятком, да и медок липовый, светлый на столе, свой аромат вносит в общую лепту. Благодать. Правда, лепота недолго была. Стукнули в деверь, на пороге незнакомый отрок. Окинул взглядом разомлевших, распаренных мальчишек, значок княжеский показал, передал на словах – отдыхать завтра. В путь - через день поедут. Должны ещё гости пожаловать. Вот с ними и двинутся. Поблагодарствовали гонца. Снова за взвар принялись, с заедками сладкими подоспевшими. Дочери хозяюшкины подсели к столу, угощают, пересмеиваются, шуточками перешучиваются. А взгляды как друг дружки перехватят – так и девчонки, и ребята краской заливаются. Да дар речи невесть куда теряется. Но шутки шутками, а дело – делом. Остыв после бани, оделись в верхнее отроки. Кликнули мальцов, попросили их на общинную конюшню проводить. Те и счастливы безмерно:
…Ночевали все вместе, и отроки, и сыновья хозяйкины, на полу, расстелив даренные намедни шубы. В избе воздух чистый, тёплый, отдохнули хорошо. А по утру и прочие гости пожаловали – ещё воины. Почти пять десятков матёрых, в самом соку мужчин, одетых справно и снаряжённых. Вёл их второй князь, Гостомысл. Родной брат Брячислава. С ними тоже отроков двое. Только из Рода Куниц, но племени одного, словенского. А ещё с ними жрец ехал. Тоже молодой, немногим старше Храбра и Слава. Ну, весны на две. Но уважением пользовался нешуточным среди воинов. Правда, и не задавался положением своим, вёл себя, как и все. Равный среди равных. Хотя увидев отроков из рода Волка, полоснул таким взглядом, словно ножом взрезал. Но в следующий миг глаза потеплели, и по обоим мальчишкам словно мягкой варежкой прошлись… И, как и было уговорено, на третий день в путь двинулись. Все вместе. Куницы с волчатами подружились. Делить то им нечего было. Одного племени, одного языка, одного уклада люди. Дружно жили, вели себя вежливо, к старшим с уважением. Так и шли от града к граду, от Слободы к Слободе. Ночевали, как правило, под крышей. Хотя и в лесу приходилось, и в поле чистом. Жрец Путята вечерами с отроками беседовал, никого из них особо не выделяя. Рассказывал, как прежде словенские племена жили, о древних землях, о Богах Славянских, о правилах воинских. К костерку молодших иногда подсаживался кто-то из старших воев. Слушал так же, иногда по усатому лицу проскальзывали и эмоции, смотря о чём речь шла. Потом воин уходил, а отроки спать ложились. Ну а с утра снова на коней, и в путь…
Незаметно в пути и весна пришла. Снег набух, влагой начал сочиться. Появились проталины. Князья, посовещавшись, остановились в одном из градов. Решили обождать, пока земля не подсохнет – не уродовать же лошадей? Конь – он друг верный. Так что его жалеть и беречь надобно. А пока землица влагой талой напоена без меры – учёба воинская отрокам: и мечами помахать, и из луков, самострелов стрелы по мишеням пускать. И побегать с ношей тяжкой по оврагам-буераками. Вечерами – снова Путята беседы ведёт. Просвещает. Но теперь – не каждый вечер, как ранее. В другие – кто-либо из воев юношей учит: как повязку правильно наложить, как стороны света определить, раны обиходить, как ухаживать за конями, за оружием, за одеждой. Иногда ухватки хитрые боевые показывает. Словом, скучать некогда… Две недели незаметно прошло – грохот по реке, возле града протекающей. Лёд вскрылся! Двое суток льдины по воде непрерывно плыли. Потом вроде как очистилось. Правда, бурлила и кипела река, но братья князья вместе с Путятой жертву принесли, петуха зарезали. Потом жрец дружинный берегинь вопрошал, с русалками беседовал ночью, до самого Водяного, хозяина реки добрался. Вернулся к князьям, дал добро на продолжение похода. И с утра вся дружина в лес потянулась. Рубили дубы, ясени, берёзы. Чистили от веток, свозили в град, укладывали в высокие поленницы. Взамен старшины дали сухой лес, из которого связали плоты, завели на них коней, спутав, уложили на брёвна. Затем воины и отроки взошли. Оттолкнулись шестами, выправили на середину, и потекли неспешно берега назад… Так проплыли по реке неделю. Выбрались на широкую гладь огромного озера. Таких больших допрежь мальчишки никогда и не видели даже! И мечтать о подобном не могли. Стоят на плотах, рты разинув от изумления, а воины, глядя на них, улыбаются. Ну а по выходе из реки град стоит. Великий. Тоже раньше не виданный. Славянские родовые городки перед ним – что хутор извергов перед градом. И лодьи, лодьи перед причалами длинными… На берегу дружину встречали жрецы. Показали князьям значок хитрый, и гордецы склонили головы, проследовали с убелёнными сединами стариками молча, куда те повели, велев на днёвку становится. Разожгли костры, стали кашу варить, обед ладить. Наелись все, отроки котлы отмыли-отчистили, как молодшие, только тогда вернулись князья. Задумчивые правда, но вроде как всё нормально прошло. Вскоре подошли к берегу, где дружина стояла, две больших лодьи. Завели на них лошадей, спустили в трюм. Воины следом взошли. Корабельщики паруса, увенчанные знаком Святовидовым вздели на мачты, и поплыли корабли по озёрной глади… Из озера в море вышли. Дале – напрямую, в солёные воды ушли. И вскоре показался остров сизой полоской вдали. Как корабельщик об этом прокричал народу с мачты, так оба князя на палубы вышли, взяли каждый по петуху, принесли в жертву. Потом о чём-то молча молились. Прочим – неведомо. Про себя молились. Слова сердцем складывали, вслух не говорили. Но и такая молитва Богам Славянским угодна, ибо не храмах-капищах истинные славяне молятся, а на воле. И лес ли, степь, озеро или море-океан – неважно. Ибо Боги – повсюду. Вместе с людьми от рождения до смерти, да и после неё тоже. Старшие Братья славянские Боги людям. Не господа. Не хозяева. Просто Старшие…
…Бухта, где пристали, была большой. И вся буквально забита лодьями. Стояли в ней корабли самые разные – богато изукрашенные резьбой по дощатым бортам, простые, с палубами и открытыми скамьями для гребцов. Были и иноземные – носатые униремы, на вёслах которых сидели лохматые, грязные, закованные в тяжёлые бронзовые цепи существа, напоминающие людей. Широкие, из узких досок гостей с жарких берегов далёкой Аравии. Даже простые деревянные долблёные челны северных племён. И разноязыкий говор, висевший над пристанями, складывающийся в один сплошной монотонный гул. Храбру даже не по себе стало, и, заметив растерянность мальчишки, Путята прикрикнул:
– Не потеряйся!
Князь сурово взглянул на раскрывшего от изумления рот юношу, и тот, спохватившись, стиснул крепко рот:
– Что, решил воронье гнездо свить?
Услышавшие немудрёную шутку дружинники рассмеялись. Но тут же вновь принялись за дело – нужно было свести застоявшихся за долгий путь коней на берег. Лошади недовольно ржали, фыркали, били копытами. Но крепкие руки хватали животных за уздцы и, не давая брыкаться, сводили на доски пристани. Перетаскивали и имущество: продукты, шкуры, оружие. Всё быстро перегружали на присланные из Храма Святовида, возвышавшегося над Арконой, телеги, на которых сидели служки.
– По коням!
Подал команду Гостомысл, и дружина ходко, распугивая зевак и приезжих, заспешила по улице в гору, на которой находился Храм. Храбр во все глаза таращился по сторонам – где ещё увидишь подобные чудеса? Спешит чёрный, словно дёготь человек в развевающихся одеждах. Или одетый в шкуры чужеземец яростно спорит о чём-то с закованным в панцирь непонятного вида, оставляющий голыми тонкие ноги, таким же чужестранцем. И все кричат, машут руками, жестикулируют… Спохватившись, поддал своей лошадке ногами под брюхо, и та, фыркнув недовольно, ускорила ход. Обоз не торопился, но князья не обращали внимания на отставших – они из Храма. Так что ничего не пропадёт. Нужно быстрее добраться до места, доложить Старшим Ведунам об исполненном деле, и действовать дальше…
… Слав изумлённо запрокинул голову, так что с головы чуть не слетела шапка – огромный четырёхликий идол возвышался над городом. Оказывается, он намного больше, чем показалось вначале снизу, от бухты… Вот и изгородь морёного дуба, за которой возвышаются дома. Не такие, как в их родном граде. Построены на иной манер. Только высокие крыши роднят с теми, что привычны его взору. Громадные створки ворот бесшумно распахнулись в стороны, и к князьям бросились отроки в белых одеждах, принимая лошадей. Брячислав нетерпеливо спрыгнул со своего вороного, обернулся к младшему брату: