Красное, белое и серо-буро-малиновое
Шрифт:
И Живоглоцкий, и Железин, и Рябинин – все бывали на таких мероприятиях, и все получали пакетики. Железин получал, как правило, самый тощий пакет – секретарь парторганизации области, что с него возьмёшь? Ресурсами он не распоряжался, на работу не принимал, комиссии не насылал, в суд не подавал… Ему это было обидно, но ничего он поделать не мог – свою ничтожность он отлично понимал. А вот Рябинин – он ведь председатель областного совета, всеглуповский староста, как любили его называть в газетах, – тот получал кусок пожирнее. Самый большой пакет после Зойки Три Стакана был именно у него. Почти такой же большой пакет был и у Живоглоцкого – он возглавлял множество
В понедельник все начальники появлялись на рабочих местах и руководили до самозабвения до пятницы включительно, а в пятницу вечером – опять на совещание к Зойке Три Стакана…
Верхушка руководителей советской власти Глупова не испытывала особых жизненных проблем – и квартиры были хорошие, и зарплаты немаленькие, и спецпайки специальные. Остальные чиновники советской власти, те, кто был в замах замов, а уж тем более – простые ответственные работники потребности свои не удовлетворяли даже наполовину и жили тяжело. Кто снимал угол в частном доме, кто с семьёй снимал квартиру, перебиваясь с хлеба на воду. При этом по указанию из Кремля всем советским чиновникам стали снижать зарплаты, поскольку в стране была высокая безработица и рабочая сила была дешёвой.
Но советские работники, которые распоряжались хоть какими-то ресурсами, не особенно страдали – они научились ещё в годы Гражданской войны заниматься «самоснабжением».
Кое-кто из них и вовсе ушёл в бизнес.
Первый почин в этом направлении оказался за Кечистовым. Ещё во времена военного коммунизма он был деятельным организатором мешочничества в Глупове и сколотил немалый капиталец на этом деле со своими подчинёнными из ЧК – в их руках был контроль над железнодорожным транспортом, а потому грех было им не воспользоваться. От своих доходов он щедро делился с Матрёшкиным. Сразу же после начала НЭПа Кечистов подал в отставку из органов и занялся бизнесом напрямую и открыто. Накопленные мешочным бизнесом и другими махинациями во время Гражданской войны деньги надо было пристроить, и пристроить с умом, а тут как раз и появились для этого возможности. Множество мелких заводиков, национализированных или же покинутых их хозяевами, передавались Глуповским исполкомом в аренду нэпманам на условиях открытого конкурса. Тут и пригодились Кечистову его связи – он легко выигрывал открытые конкурсы на аренду самых прибыльных заводиков и пекарен. К конкурентам, которые время от времени появлялись во время этих конкурсов, подходили глуповские чекисты или милиционеры, клали на плечо тяжёлую руку и спрашивали:
– Арестовать тебя как контрреволюционера или нет?
Получив отрицательный ответ, продолжали:
– Тогда покинь конкурс.
И с милицией, и с чекистами Кечистов делился своими доходами.
Однажды, зайдя к одному из приятелей в исполкоме и поговорив с ним о предстоящем конкурсе, Кечистов услышал от него горестное:
– Эх! Молодец ты, Кечистов! Деньги зарабатываешь и лопатой их гребёшь… А тут – сидишь себе, штаны протираешь, а на зарплату, которую получаешь, и заплатку на них не поставишь! А тут ещё жена, дети… Все жрать хотят… Может, уйти мне в нэпманы вместе с тобой? Возьмёшь?
Сообразил Кечистов быстренько, что всех в нэпманы не взять, – это во-первых, а во-вторых, что открытые аукционы на лакомые кусочки недвижимости при этом он будет проигрывать, и понял, что надо делать.
– Не горюй, – говорит. – Помогу я тебе со штанами. Мы же свои – должны поддерживать друг друга!
И на следующий день заявляется к товарищу с пакетом денег. Товарищ начал было обижаться и отказываться – мол, взятки не беру, – но Кечистов сказал:
– Ты пойми! Это не взятка. Какие при советской власти могут быть взятки? Это раньше, при царизме, были взятки, а при диктатуре пролетариата их нет и быть не может! То, что я тебе даю, – это материальная братская помощь! Сегодня я могу тебе оказать помощь, а завтра ты мне её окажешь! Али не так? Так! А товарищи должны друг другу помогать, это – по-товарищески! Помнишь, как мы в восемнадцатом квашеную капусту, у попа отнятую, делили на всех? Помнишь? Вот и я помню! Надо всегда друг другу помогать! Так что не отказывайся! Считай, что это – часть капусты, которую я с тобой по-товарищески делю.
Как тут отказать в товарищеской помощи? Взял пачку «капусты» и «спасибо» сказал.
Потом на пути к аренде появился в коридорах советской власти ещё один товарищ без штанов, и ещё один, и ещё… Всем сердобольный Кечистов оказывал товарищескую помощь деньгами. Советские работники его очень полюбили, а совзнаки с его лёгкой руки стали называть «капустой».
Причину любви чиновников к Кечистову и его успехов в выигрывании аукционов раскусили и другие нэпманы, которые также включились в систему товарищеской помощи «капустой» санитарным врачам, финансовым инспекторам, начальникам отделов и их заместителям…
За месяц-другой создалась сложная иерархическая система взяток, вершиной которой была не берущая взяток Зойка Три Стакана, но принимающая от своих непосредственных подчинённых подарки по поводу и без повода и прикрывающая их от наездов силовых структур, время от времени приезжающих из Москвы по указанию Кремля.
В Глупове даже сложилась негласная такса за услуги по поводу сдачи заводика в аренду: за получение государственного заказа, за освобождение от возбуждения уголовного дела… Поскольку чужой человек в этой системе был бы очень опасен, в советские органы брали только своих – родственников, знакомых или знакомых своих знакомых. Последних брали не только по протекции, но и за определённую мзду.
Единственным человеком во всём Глупове, не бравшим взятки, был Железин. Взяток он не брал потому, что не давали, ведь он не распоряжался деньгами и собственностью, а занимался политикой. Не скажу, что он сильно страдал от этого, нет. Партийным органам было выделено отличнейшее здание для работы; партийным работникам – отдельные многокомнатные квартиры в лучших домах, до революции бывших доходными; у них было хорошее снабжение и питание; бывшая дворянская усадьба в Зайчатове, в 60 км от Глупова, стала называться «обкомовская дача», где Железин любил отдыхать на выходных и по праздникам… Словом, жил Железин неплохо, но его очень заедала мысль о том, что выдают ему после пьянок на предприятиях самый маленький пакетик в качестве подарка. Да и в глуповском обществе в связи с революцией упоминают Зойку Три Стакана, Живоглоцкого, Камня да Кузькина с Рябининым. Про него тоже говорят, но чаще всего в словосочетании «и другие товарищи». Обидно!
Тут ему, кстати, «подфартило» на личном фронте. Был он внешне некрасив, скуп и неразговорчив – женский пол таких не любит. Женщины ведь хотят, чтобы ими непрерывно восхищались и слова всякие при этом говорили. А Железин уткнётся в какую женщину своим немигающим взглядом и молчит.
– Фи, какой! – говорили, пожимая плечами, женщины и переключали свой интерес на другие, более болтливые объекты мужского пола.
Конец ознакомительного фрагмента.