Красное колесо. Узел III. Март Семнадцатого. Том 1
Шрифт:
А узнавать они могли только по телефонам. Так узнали, что захвачен Орудийный завод, при этом заколот генерал. Разгромлены и подожжены Дом предварительному заключения и Окружной суд. А брандмайор, приехавший туда с пожарной командой, звонил, что толпа не даёт ему тушить. Приказал Хабалов найти и послать туда второочередную команду, чтоб отгоняла мешающую толпу. (Но, кажется не нашли и не послали).
Как будто же состояло в Петрограде 14 гвардейских запасных батальонов – а резерв ниоткуда не натягивался. Одни батальоны отвечали, что совсем у них нет свободных рот или нет надёжных рот, некого послать.
Тут доложился инспектор классов Николаевского военного училища: его юнкера волнуются, хотят выйти с оружием в руках на улицу, чтобы навести порядок!
Хабалов перепугался: только этого ещё не хватало, вмешать юнкеров! – за них ответственности не оберёшься. И приказал полковнику: запереть ворота, двери, и ни под каким видом юнкеров не выпускать! И такое же распоряжение послал по всем училищам. Да уж он-то был по юнкерам специалист, он их образованием занимался.
Не было резервов, но и вот что: не было боеприпасов, даже десятка патронных ящиков. Никто не мог предполагать столкновения в городе, в центре нигде не осталось складов, кроме уже захваченных мятежниками, а остальные – на окраинах, и недоступны.
А от Кутепова не первый раз телефонировали, что надо озаботиться кормить солдат. Легко сказать! – а из каких запасов их кормить? И где же под рукой возьмёшь полевые кухни, что ли?
Хабалов понимал, что надо как-то действовать, – но не мог увидеть, угадать никакой возможной линии действия. А главное – никаких же резервов. И он опустился до безразличия, и костенел в нём. Как пойдёт. Может вынесет.
Единственное сообразил: ведь Государь ещё и вчерашних событий с Павловским батальоном может быть не знает. И тем более сегодняшних никаких. Так надо телеграфировать хоть кратко – хотя и страшно взять на себя.
Составил телеграмму. И, удобно, добавил: что необходимо немедленно прислать надёжные части с фронта.
Никакого резерва войск не было – а все требовали прислать охрану. Требовала телефонная станция – на Морской улице, тут, у Гороховой. Это было самое важное изо всего, послали туда взвод пехоты и 40 всадников. Требовал Литовский замок, арестантское отделение. Но в Петрограде состоял десяток тюрем – и разве есть сила их защитить? Потребовал охраны и князь Голицын, да не к Мариинскому дворцу, что понятно, но к собственной квартире на Моховой улице. Хабалов замялся: нет резервов. Да хотя бы человек двадцать, запереть квартал с двух сторон. Двадцать человек не помогут, только кровопролитие. Моховая – она там рядом с Литейным, в самом кипении.
Литейная часть была, видно, потеряна. А тут стали звонить из лейб-гвардии Московского, с Выборгской стороны – что мятежники прорвали Литейный мост, колоссальные толпы запруживают Сампсоньевский проспект, сопротивлявшиеся офицеры кто убит, кто ранен, роты ненадёжны и даже лучше удержать их в казармах.
Терялась и Выборгская часть?
Это было тем особенно плохо, что мятежники оставляли позади себя Охту и Пороховые, а если подожжётся, взорвётся один из пороховых заводов – от Петрограда ничего не останется. Задача возникала: как бы оттеснить мятежников от Пороховых к северу? Но опять же придумать ничего было нельзя, нигде нет готовых войск.
Градоначальник Балк уже докладывался утром по телефону Протопопову, но бесполезно, тот только спросил ответно: «И что по-вашему нужно делать?» И просил продержаться до вечера, а вечером подойдут свежие войска.
А Государь требовал – именно сегодня и прекратить все беспорядки.
Они тут, в градоначальстве, между собой, и должны были всё найти и спасти.
И для того к их услугам было три телефона, не перестававших работать.
И по одному – министр-председатель князь срочно вызывал генерала Хабалова к себе на Моховую.
Вот так-так… И штаб бросать – и ещё как доедешь?
Хабалов уехал.
А телефоны – телефоны продолжали надрываться, ведь это были всем известные телефоны градоначальства, а кто номера не знал – соединяли их барышни. Едва давали отбой одному разговору – звонили вновь. И все непременно требовали градоначальника.
Звонила графиня Витте, опасаясь за свой особняк.
Звонили неименитые обыватели, в тех же опасениях.
Звонила графиня Игнатьева: она молит Бога ниспослать градоначальнику сил.
Звонил бывший премьер-министр Трепов, ободряя. Он знает спокойствие Балка и уверен, что порядок будет восстановлен.
Звонил городской голова Лелянов, в очень хорошем настроении и чрезвычайно любезен. Он просит извинения, что отрывает градоначальника, но только что на заседании городской думы окончательно решено передать городу всё продовольствование, и он как председатель комиссии назначил её заседание на завтра в 4 часа пополудни. Завтра будут избраны представители городских районов, и продовольственный вопрос облечётся в более жизненную форму. Так вот, удобно ли для господина градоначальника это время завтра, присутствовать?
Звонил какой-то фронтовой офицер: толпу можно успешно рассеивать обыкновенными дымовыми бомбами. (Но не только не было у них с Хабаловым таких бомб, а вообще первый раз они слышали о таких).
Затем ворвались два офицера, требуя автомобиль для уборки раненых и убитых: неубранный вид производит дурное впечатление на публику. Собирались и другие неизвестные офицеры в приёмной. Настроение сгущалось. Истерически рыдал капитан Кексгольмского батальона.
Прорвалась француженка с прислугой, назойлива и несчастна: сегодня она нигде не может достать белого хлеба, а от чёрного хворает. Балк велел, и ей принесли на подносе французскую булку. Гостья пришла в восторг и ушла, расточая благодарности.
А от Кутепова сведения прервались.
Хабалов вернулся от министров ещё более угнетённый: своими глазами повидал, послышал на улицах.
Нет, надо всё же начать стягивать где-то новый резерв. И лучшее место для этого – Дворцовая площадь.
Стали снова телефонировать по батальонам – к семёновцам, к измайловцам, к стрелкам, егерям, гренадерам.
93
С утра приходили к Каюрову и говорили: сходятся рабочие к заводам! Но ещё между собой толкуют: становиться ли на работу или продолжать забастовку? В такую минуту листок нужен, а листка нет!