Красное колесо. Узел III. Март Семнадцатого. Том 3
Шрифт:
Группа сознательных деловых.»
Распространяемая по городу эта прокламация показывает, что чёрная сотня организуется для борьбы с революцией, не останавливаясь перед самыми низкими средствами. Ни для кого не секрет, кто эти заговорщики: Марков 2-й и Замысловский на свободе…
… До сих пор нигде не упомянут 176 пехотный запасный полк, что он примкнул к революционному движению.
… Предлагается всем, самовольно отлучившимся из 175 пехотного полка, вернуться в полк в ближайшие дни. В противном случае считать их сторонниками старого режима.
ПОЖЕРТВОВАНИЯ…
… От графа Орлова-Давыдова…
… от больных хирургического отделения…
…
ВЕРНИТЕ НАРОДНЫЕ ДЕНЬГИ! Товарищи солдаты! 28-го февраля из главной кассы управления Николаевской ж-д караулом солдат были взяты поступившие из выручек станций деньги для препровождения в Государственную Думу. Просим товарищей солдат сообщить, куда доставлены народные деньги, или вернуть их лично или почтою…
Из Новой Деревни нам сообщают: уже третьи сутки здесь приходят ораторы и призывают рабочих и солдат вооружаться, идти к Таврическому дворцу для ареста Родзянки или убить его как противника Свободы. Они же уничтожают приходящие «Известия», и агитация их имеет успех.
НАСТОРОЖЕ. Радостный для народа подъём революции оказался „тревожным» для князей Львовых и Родзянок… Это язык правительства Николая Романова. Если Временное правительство и сделает что-либо для народа, так только поневоле, это нужно твёрдо помнить рабочим, крестьянам и солдатам. Это снова правительство капиталистов и помещиков, но умнее царского. Оно стоит против революции и хочет дать народу поменьше.
(«Правда»)
… Не признавать никаких соглашений с буржуазией! Временно утверждённое правительство признаём неудачным и надеемся, что это будет исправлено.
Резервная автомобильная рота
… Мы будем бороться за немедленную ликвидацию войны путём массовых действий рабочих всех стран. Мы будем стоять за создание Третьего Интернационала на место разрушенного войной Второго…
В ЖЕЛЕЗНЫЙ ФОНД «ПРАВДЫ» поступило…
480
И наконец Белокаменная приходила в себя от восхитительных дней. Комитет общественных организаций издал воззвание к учащимся средней школы, что вполне понимает их горячий порыв, но не надо вносить разлада в государственную жизнь – а с понедельника следует вернуться к школьным занятиям. Его другое воззвание было: кто имеет более 20 пудов муки, пусть представит сведения о своих запасах. Впрочем, обнаружилось, что в Москве муки и без поступлений должно было хватить на 2 недели, а поступления подкатывали ко всем вокзалам, а Тамбовская и Саратовская губернии из уважения к стольному граду – подарили Москве каждая по 300 тысяч пудов ржаной муки. Тем временем снова открылись все первоклассные рестораны (повара и официанты прекратили революционную забастовку). Пошли трамваи, все украшенные красными флагами и лозунгами. Командующий Грузинов воззвал о необходимости отобрания воинского оружия, кому оно не может принадлежать. Восстановила свою деятельность биржа. На квартире Рябушинского было принято решение собрать в Москве Торгово-промышленный съезд. Разрешили открыть бега, без тотализатора однако. Во всех церквах отслужены были молебны, а священники произнесли проповеди о переживаемых событиях. Восстановилась театральная жизнь в той мере, как могла преодолеть добровольный самозапрет театрального общества: не давать спектаклей на Крестопоклонной неделе, – но где спектакли состаивались, там оркестр играл марсельезу и устраивался общий митинг артистов и публики. Кинематографы работали все, и на экранах появилась сенсационная фильма «Тёмная сила», о Григории Распутине, которую снимали для Америки, не предполагая, что её узрит и отечество. В Лиховом переулке на квартире Монархического союза был произведен обыск, а квартира начальника Охранного отделения Мартынова была разгромлена и разграблена. Решили не освобождать арестованных
И в самые эти оздоровительные дни разнёсся слух, что в Москву едет знаменитый революционный деятель, сам министр юстиции Керенский!
И это оказалась правда! До сих пор лишь второстепенные члены Государственной Думы приезжали что-либо пояснить о событиях, да свои деятели ездили в Петроград посмотреть да подузнать. Раненная своим непревосходством, Москва ревниво следила, как всё важнейшее варится на берегах Невы, – и хоть Учредительное Собрание замышляла перетянуть к себе. А вот – ехал сюда самый яркий, самый популярный, самый левый из министров! – ехал явиться и осветить! А в частности, как предупреждала печать, ознакомиться с местными судебными установлениями. А ещё в частности – войти в непосредственные сношения с рабочим классом Москвы и ознакомиться с его взглядами на текущий политический момент.
И на Николаевском вокзале, украшенном, как и все вокзалы, красными флагами, к полудню собрались для встречи представители Комитета общественных организаций, представители Совета рабочих депутатов, представители московской городской управы, и комиссар юстиции Москвы Муравьёв, и, конечно, от московской адвокатуры, от совета присяжных поверенных, от судебной палаты, от окружного суда, – а ещё построен был почётный караул юнкеров Александровского училища.
И вот, к подкупольному перрону, видавшему столь много славных приездов из Петербурга и Петрограда, – подошёл экстренный поезд из паровоза и двух вагонов – и на площадке второго вагона стоял первый в России министр-гражданин! (Как он был молод, как он был строен, как шло ему лёгкое пальто с меховым воротником и мягкая шляпа!) Сняв перчатку, он заранее безо всякой заносчивости показывал свою доступность, помахивал пальцами встречающим. Тут раздалась команда капитана взводу юнкеров:
– Для встречи слева, слушай, на-краул!
Юнкера взяли на караул. Барабанщик забил встречу.
Александр Фёдорович мило кланялся, прикладывая пальцы к шляпе.
Не только он: глубже на площадке стояли и тоже прикладывали два любимца Москвы – Челноков и Кишкин, тоже приехавшие из Петрограда, а на днях давшие образец гражданского поведения: Челноков, назначенный Родзянкою комиссаром Москвы, не счёл возможным состоять по назначению при наступившей эпохе свободы – и добровольно уступил комиссарство избранному Кишкину. Но даже их двоих почти не заметили при встрече.
Едва сойдя со ступеньки вагона скользящим движением ноги, гражданин-министр расцеловался с длинным тощим князем Дмитрием Шаховским (у обоих стояли слёзы в глазах) – и с представителем железнодорожных рабочих, который назвал Керенского товарищем. А от прапорщика принял большой букет красных тюльпанов, перевязанный широкой муаровой лентой.
Князь Шаховской, с большими ясными глазами, знаменитый кадет, секретарь выборгского заседания, дрожа от охватившего волнения, долго не в силах был выговорить даже слово. Наконец начал:
– В эти знаменательные дни, которых русский народ никогда не забудет, вы доказали, что самый ярый радикализм, самый пылкий дух можно вложить в живое дело и воплотить в реальные формы! Вы доказали это своим горячим личным примером! От имени Москвы и от имени… я приношу вам самую горячую… Благодаря именно вам мы уберегли наш город от кровавых эксцессов. В Москве всё спокойно, всё в образцовом порядке, вы убедитесь сами.
И – ещё раз пылко расцеловались.
И затем Керенского приветствовали от городской магистратуры. И затем – от Совета рабочих депутатов -