Красное колесо. Узлы V - XX. На обрыве повествования
Шрифт:
ВРК уже второй день контролирует (Антонов-Овсеенко) все «подозрительные материалы» в типографиях, пропускать ли. В эту ночь представители ВРК являются в штаб ПВО и предъявляют требование: отныне все распоряжения по гарнизону должны получать утверждение от ВРК. Полковников отказался, да ведь уже и так существует совещание ЦИК при ПВО. Представители ВРК удалились. – Что делает штаб? Ничего: ведь наблюдение Совета над штабом вводили и в апреле, ничего в нём нового нет, и сколько уже раз гарнизон обещал верность Совету; а открыто большевики не выступили, нечего давить. (Троцкий: «Мы углубили методы двоевластия и прикрыли его приёмами восстание гарнизона». Чему-то же научились в июльские дни: восстание должно вестись как по нотам.) – В эту же ночь Керенский в Ставку Духонину: С восстаниями и без меня управятся, т. к. всё организовано; с действиями ВРК легко справимся.
22-го в Смольном, нынешней резиденции ЦИК и ПСРСД, новое совещание делегатов полков: вот как, штаб ПВО отказался подчиниться ВРК! Телефонограмма Совета во все в/ч: Штаб ПВО не признал ВРК, и этим самым порывает с революционным гарнизоном и Советом, становится орудием контрреволюционных сил. Никакие распоряжения штаба по гарнизону, не подписанные ВРК, более не действительны. (По Сталину, позже: Каждый шаг восстания проводился под видом обороны: отказ от вывода гарнизона – «для защиты Петрограда от немцев»; ВРК перенял военную власть «для контроля над штабом Округа».) – Штаб ПВО впервые оценивает серьёзность угрозы. Полковников тоже собирает представителей полковых комитетов, но не многие явились; ни от ЦИК, ни от ПСРСД (ведь конфликт между ними). Большевицкий прапорщик Дашкевич огласил телефонограмму ВРК и удалился. – На Дворцовой площади не стало и броневиков, сняты караулы с главных учреждений: сегодня – «мирный день Совета».
«День Совета», много собраний и рабоче-солдатских митингов по всему городу. Троцкий мечется по ним весь день, расцветая в непрерывных речах: Против «правительства корниловцев», оно отдаёт приказы своей белой гвардии расстреливать рабочих! Близок час решительной битвы! буржуев – экспроприировать и в тюрьмы их! Неизбежность перехода власти в руки Советов! (И ни слова нигде об УС.) – Особенно многолюдно в Народном доме, экстаз толпы. Троцкий: Советская власть отдаст всё, что есть в стране, бедноте и окопникам. У тебя, буржуй, две шубы? отдай одну солдату; отдай рабочему тёплые сапоги, а сам посиди дома. (А проголосовав «за рабоче-крестьянское дело до последней капли крови» и пока ещё рук не опустили: Это ваше голосование пусть будет вашей клятвой!) – «День»: Сегодня, м.б., тёмные силы постараются ввергнуть столицу России в ужасы гражданской войны. Наш перепуг, наше малодушие – их пожива. – После службы в Казанском соборе всё ж потекла по Невскому стихийная демонстрация молящихся.
ВП в Зимнем ждёт уличных выступлений, но их нет; значит, всё в порядке. Приехавшие члены бюро ЦИК убеждают Керенского воздержаться от активной борьбы: конфликт с большевиками конечно решится мирным путём; сами по себе большевики не опасны, но они могут навлечь на нас силы контрреволюции. – После ночного заседания ВП Керенский едет совещаться в штаб ПВО. Категорически отказывается от предложения арестовать ВРК, попытаться захватить Смольный. (Наносить удар первому невозможно! что скажет рев. демократия?) Вызвать надёжные части с фронта, самокатчиков (но Совет и задержит их в пути, как было в августе с корпусом Крымова).
23-го в Смольном заседает ВРК (ЦИК почти бездействует), Подвойский, Антонов-Овсеенко, Лазимир, тут и «военка» большевиков, и Свердлов. Под рукой у них уже и большевицкие депутаты предстоящего съезда Советов, есть из кого набрать и послать в каждую в/ч и в каждый важный пункт столицы комиссаром ВРК. Все приказы должны утверждаться только комиссарами ВРК и они – неприкосновенны! – Маховик восстания раскручивается. В ВРК снова заседают представители полковых комитетов и шесть часов напролёт докладывают о настроении частей. – В Петропавловской крепости комиссара ВРК не приняли, она – за ВП. Троцкий немедленно сам едет туда, устраивает митинг. Восторг, принята резолюция против буржуазного правительства, и комиссар усажен на место, крепость – наша, и кронверкский арсенал, 100 тыс. винтовок.
Днём телефонограмма Полковникова в ПСРСД: зачем такие приказы ВРК, когда при штабе Округа есть представительство ЦИК? уладим конфликт, отмените приказы. – Меньшевицкая фракция ПСРСД к рабочим и солдатам: Вдумайтесь, к чему поведёт выступление! это будет торжество монархических и черносотенных шаек. – Объявлено об уходе военного министра Верховского из ВП. – А в Мариинском, в предпарламенте, речи, речи при почти пустом зале. Пешехонов, Скобелев, Потресов, Мартов; снова Терещенко о внешней политике. (В кулуарах слух: большевики намерены арестовать ВП, разогнать предпарламент и даже ЦИК; но рев. демократы надеются, что конфликт уладится мирно.)
Вечером в Смольном многолюдный пленум ПСРСД. Антонов-Овсеенко: задержано 10 тыс. винтовок, отправляемых в Новочеркасск. Резолюция: Совет надеется на энергичную деятельность ВРК. – В 3 ч. ночи ВРК ответил ПВО, что признаёт неправомерность своего акта (но не отменил его и по полкам не объявил, просто выиграть часы). – Ночное заседание ВП в Зимнем. Керенский: Готовят явный захват власти; надо арестовать ВРК? Малянтович: Сперва спешное расследование, чтобы не арестовать непричастных к делу. – Но как решиться подавлять большевиков силой? надо министру-председателю завтра получить предварительное парламентское одобрение. – Ночью Керенский снова в штабе ПВО. Штаб уже без Петропавловки, без Арсенала. Отстранить всех комиссаров из в/ч? так им же первым и попадёт в руки этот приказ, не выполнят. Придут ли с фронта вызванные на подмогу части? скорей всего, нет. Единственное, не требующее крупного отряда: послать сейчас и силой закрыть типографии большевицких газет «Рабочий путь» и «Солдат». (Осторожно! для равновесия закрыть и две правых газеты!) Под утро закрыли.
За ночь агитаторами ВРК остановлены на местах и по пути вызванные ВП ударники из Царского Села, артиллерия из Павловска, часть школы прапорщиков из Ораниенбаума. Воззвание ВРК: Контрреволюция подняла свою преступную голову, корниловцы мобилизуют все силы сорвать УС, не дадим! Преступники будут стёрты с лица земли!
24 октября отряд ВРК освобождает типографию «Рабочего пути», и газета снова набирается. – Телефонограммы ВРК во все в/ч: Ночью контрреволюционные заговорщики пытались вызвать юнкеров и ударные батальоны, замышляют предательский удар против Петроградского Совета; всем завоеваниям солдат грозит опасность. Приказываем привести полк в положение боевой готовности и ждать распоряжений; неисполнение приказа будет считаться изменой революции. – После этого телефоны Смольного отключены на телефонной станции. Но на защиту Смольного с утра и весь день приходят новые отряды, от Литовского, от Павловского батальонов, уже много пулемётов, есть пушки и броневики. Смольный становится крепостью (ЦИК почти убрался оттуда); не впускается никто посторонний, ни тем более корреспонденты буржуазных газет. – «Новая жизнь»: Подавление большевиков и неосуществимо и безплодно; не может одна часть демократии подавлять другую как бы в союзе с Корниловым; нет другого политического решения, кроме ликвидации нынешнего ВП. – «День»: Их цель не собрать своевременно УС, а своевременно сорвать его; восстание без стихии и без страсти, мозговое и сфабрикованное в замедленном темпе.
24 октября – мрачный короткий петербургский день глубокой осени; по свинцовой реке уже и серые льдины; срываются малые снежинки. – По распоряжению ВРК «Аврора», стоявшая на ремонте у Франко-Русского завода (и нарочито задержанная там Центробалтом), поднялась по Неве до Николаевского моста. И потом не подчинилась распоряжению ВП покинуть Неву. – Через радиостанцию «Авроры» Троцкий шлет радиограмму: Контрреволюция перешла в наступление; всем гарнизонам Округа задерживать контрреволюционные эшелоны, идущие к столице. – В самом Петрограде войска не выходят из казарм (таков приказ штаба ПВО, но такой же и от ВРК: боеспособность полков ничтожна, от них на улице только бы сумятица; лучше черпать малыми надёжными отрядами). – Пикеты юнкеров на улицах, на вокзалах; и разбросаны малыми группками для охраны учреждений. (Юнкера стеснены своими училищными комитетами, где равноправно участвуют нестроевые солдаты большевицкого направления, они же часто владеют и оружием училища.) На Дворцовую площадь приведено 12 броневиков. – Приказ Полковникова по ПВО: Всех комиссаров ВРК из в/ч устранить; все выступающие вопреки приказу штаба будут преданы суду как за вооружённый мятеж. (Но не указано, кто и как обезпечит эти приказы.) – ЦИК поддерживает приказы ПВО (тоже воззвание к гарнизону).
А в предпарламенте с полудня – «большой парламентский день» Российской Республики. Зал полон, нервно выступает Керенский: Всё наглей попытки двух флангов(правого – тоже) сорвать УС. Разыскиваемый государственный преступник Ульянов-Ленин зовёт к вооружённому восстанию (цитирует). Явная связь между выступлениями обоих флангов, большевицкого и черносотенного. А между тем мы, ВП, готовим временную до УС (т. е. на один месяц) передачу помещичьих земель в руки земельных комитетов, как того требует рев. демократия, и будем ставить вопрос перед союзниками, как приблизить мир. Я вообще предпочитаю, чтобы власть действовала более медленно, но и более верно; нельзя упрекнуть ВП, что оно превосходит меры воздействия: мы дали ВРК время осознать свою ошибку и дали им срок исправить её; вместо этого рассылается телеграмма привести полки в боевую готовность, и уже началась самовольная раздача патронов; юридически квалифицирую это как восстание. Не само по себе опасно восстание в Петрограде, а может вызвать новую корниловскую попытку или немецкое наступление. ВП уверено, что встретит единодушную поддержку предпарламента в том, чтоб исполнить свой долг; лично он клянется, во всех случаях, умереть на своем посту. – Керенского шумно приветствует вся правая сторона, центр, потом и рев. демократия, кроме левых меньшевиков и левых эсеров. – Керенский возвращается в Зимний в приподнятом настроении, не сомневается, что за час получит поддерживающее голосование предпарламента, а затем уверенно подавит восстание. Обсуждают с Малянтовичем: восстановить прежнюю меру пресечения, снова взять под арест отпущенных под залог Троцкого (Малянтович был его защитником на суде в 1906), Коллонтай, Раскольникова и т. д. (только Луначарского уже нельзя: он – гласный г.д. и товарищ городского головы).