Красное на белом
Шрифт:
— Не ты, а мы. Я хочу быть с тобой на этом пути.
— Ты, правда, этого хочешь? — Андрей взял Лену за руки.
— Я хочу быть с тобой, — она приблизила свои губы к его губам…
Год 1730-й.
….Монах появился рядом с Андреем, и он сразу узнал его, хотя на нем была уже не старая ряса, а довольно приличные камзол серого цвета и кафтан. Старая треуголка была сдвинута на затылок.
— Ан ты не узнал меня, Данило? — спросил монах.
Андрей опешил. Вокруг по улице сновали незнакомые люди. Это был Санкт-Петербург XVIII века! Он еще раз внимательно посмотрел по сторонам и убедился, что люди вокруг одеты совсем не так, как он привык. Мелькали зеленые Преображенские мундиры, синие Семеновские, длинные платья, шляпки с плюмажами, треуголки, плащи, шпаги. Чинно прокатила мимо карета с гербами на дверках. Проскакал на горячем черном жеребце офицер лейб-гвардии конного полка.
— Ты оглох, Данило? — монах хлопнул его по плечу и вывел из ступора.
— Я знаю тебя. Ты Иван Селезень, — одеревеневшими губами произнес Андрей.
— Еще бы тебе не знать меня, Данило. Никак не ожидал тебя здесь увидеть.
— Не ожидал….
— Еще бы тебе ожидать Ты сам всадил в меня кинжал, и думал, что отправил меня к праотцам? Так? Но не дрожи. Сейчас тебе за сие платить не придется. Как ты оказался в столице?
— А ты, Иван? Как ты здесь? — спросил Андрей.
Он все еще не мог понять, что же происходит с ним. Он был человеком из 21-го века. Но здесь он Данило. Однако его память сейчас — была памятью Андрея.
— Ты по прежнему любишь шутить, Данило? Осторожничаешь? И то дело. Кому охота попасть в Тайную канцелярию к генералу Андрею Ушакову. На дыбе кто хочешь запоет соловьем.
В этот момент Андрей увидел, что рядом с ним стоят двое крепких молодцов. Монах поднял руку, и к ним подъехала старая коляска.
— А теперь ты поедешь с нами, дружочек. Он ждет нас.
— Поеду куда? Кто это он? Что это значит? — Андрей рванулся, но руки парней сжали его железными тисками.
Его запихали в коляску и Селезень сел рядом. Парни вскочили на запятки.
— Гони!
И лошади рванули с места…
— В Петербурге теперь царского двора нет, и стало много спокойнее. Тайная канцелярия здесь не больно злобствует.
— Куда вы меня везете? — спросил Андрей.
— В один дом на Мойке, где нас давно заждались. Да ты не переживай, Данило. Я ведь сюда приехал по важному делу и обет свой нарушил ради него. Я ведь свою рясу божился до скончания века носить. Но, господь милостив, авось простит.
— Зачем я вам нужен?
— Дело важное и тайное. Угодное для блага отечества нашего. Ты ведь многое знаешь, ибо подслушивать мастак. Не говорил ли я тебе в старые то времена, когда ты еще вьюношем был, что совать нос в чужие дела не безопасно? Приказ то светлейшего князя ты выполнил.
— А что мне оставалось?
— За то тебя не корю, Данило, — сказал Селезень. — Я тому поручику предлагал судьбину свою изменить и ежели бы он тогда остался в монастыре, то был бы жив и бес жадности не обуял бы его. Я ведь видел блеск его глаз, при виде груды золота.
— Поручик в болоте утоп.
— И то мне ведомо. Черный Омут поглотил его. И я тогда вам клад унести позволил. Ибо знаю, что тако лучше будет. Но ты не токмо, клад прятал. И не токмо про собственность князя Меншикова думал. Ты про себя думал. Ты много приказов тайных сполнил и многие людишки через тебя жизни лишились.
— Но это здесь при чем? — Андрей абсолютно не понимал, о чем говорит монах. Он помнил лишь про поручика и золото.
— А при том, что знаешь ты, где клад меншиковский. И если я скажу об этом Кавашнину, то сколь тебе жить останется?
Андрей догадался об этом сразу же. Квашнин человек начальника тайной канцелярии генерала Андрея Ивановича Ушакова. А что в этой канцелярии делают с людьми, он уже знал. Дыба помогает узнавать правду.
— Вижу, задело тебя мое замечание?
"Ужасно хочется домой в XXI век. Испытывать на себе варварские пытки… Бррр…"
— Потому будешь делать то, что скажут. Вот мы и на месте.
Коляска остановилась, и Андрея силой затолкали в дом.
— Иди за мной.
Монах повел Андрея по длинному коридору, увешенному портретами. Это были строгие господа в пышных париках, парчовых кафтанах с лентами и орденами.
— Сюда. Вот кабинет хозяина.
Двери распахнулись. Андрей вошел. В полумраке поблескивали золоченные корешки книг, желтым цветом отливали переплеты из телячьей кожи.
"Вот это книги, — про себя восхитился Андрей. — Многие на иностранных языках. Вот бы полистать".
Он стал читать названия: "Об истории славных царств, которые обретаются в Европе", "Описания войн, или же как к погибели и разорению всякие царства приходят", "Министерство или правительство кардинала Ришелье", "Камень опыта политического", "Государь" славного Николо Макиавелли, "Дискурсы политические" Эберта, "История о державе французской" господина Дебуссера.
"А здесь живет человек образованный и книжный! Интересно кто же он?"
— Это ты, Иван? — пожилой вельможа в парике и синем камзоле поднялся из-за стола им навстречу.
— Я ваша светлость. И со мной человек, о котором вы спрашивали.
— Ты знаешь, кто я? — строго спросил старик Андрея.
— Нет, — тихо прошептал тот.
— Это князь Дмитрий Михайлович Голицын, — представил вельможу монах. — Глава верховного совета тайного.