Красное на красном
Шрифт:
— Ладно, — вздохнул юноша, готовясь к очередной нравоучительной беседе, — пошли есть кагетское мясо.
— Они его вымачивают в вине, — с жаром начал рассказывать Наль, — а потом насаживают на такие особенные штуки и пекут на угольях.
Ну и пусть пекут… Ричарду ужасно захотелось послать Наля с его мясом к Леворукому, но тот уже надел шляпу и опоясался шпагой, которая придавала ему удивительно нелепый вид. Эйвон в своем неизменном темном плаще, худой, с серо-седыми волосами выглядел настоящим рыцарем, хоть и не пользующимся благоволением судьбы, а Реджинальд больше смахивал на лавочника. Дик еще раз взглянул на
— Вот оно, «Солнце Кагеты», — объявил кузен, указывая на вывеску, где из-за очень острых и очень одинаковых гор поднималось что-то красное, круглое и утыканное то ли лучами, то ли копьями, — кстати, у них подают и очень неплохое молодое вино. Конечно, пьянство до добра не доводит, но мясо здесь принято запивать вином, так что пара кружек нам не повредит.
Они выпили только по одной, когда в «Солнце» завалился Эстебан Колиньяр с несколькими приятелями. Кузен побледнел и затравленно оглянулся.
— Прости меня, Дикон, я не представлял, что они… Я никогда здесь их не видел. За нами следят. За тобой следят… Нужно уходить, эр Август…
— Ричард Окделл, — Эстебан с любезной улыбкой стоял около стола, — какая встреча! Мне кажется, я недавно видел вас в «Острой шпоре», но, видимо, ошибся.
— Не ошибся, — отрезал Дик и спохватился, что ему тоже следует перейти на «вы», — у меня были неотложные дела.
— Но сейчас-то у вас их, надеюсь, нет? — пропел «навозник» самым любезным тоном.
— Нет, — подтвердил Дик, за что заработал под столом пинок от Наля и поспешно добавил: — Монсеньор отпустил меня на целый вечер.
— Тогда предлагаю после ужина переместиться в «Руку судьбы» и сыграть в кости.
— Мы не можем, — отрезал Реджинальд, — у нас важная встреча.
— Вы, может, и не можете, — Эстебан с нескрываемым презрением взглянул на Наля, — но я вас и не приглашал. Ричард, нынче все Окделлы стали осторожны и добродетельны, как улитки?
— Я не против скоротать вечер за костями. — Дик старался казаться усталым и равнодушным.
— Значит, договорились, — кивнул Эстебан, отходя от стола, — сначала — мясо, потом — кости.
— Ты с ума сошел, — зашипел Наль, — у него же прорва золота, он может рисковать, а ты?! Вспомни, что творится в Надоре. Батюшка и герцогиня Мирабелла говорят, что кости — забава «навозников», а ты — герцог Окделл. Тебе за одним столом с ними сидеть и то зазорно…
— Я дал слово, — примирительно сказал Дик, — и ты же сам меня водил на петушиные бои.
— То — совсем другое дело, — возмутился Реджинальд, — там думать надо, я бы тебе на безнадежного петуха поставить не дал. А кости — игра для дураков, а сплутовать там легче легкого. Откажись.
— Невозможно! Эстебан скажет, что я или струсил, или у меня нет денег.
— Но у тебя на самом деле их нет.
— Я могу проиграть десять таллов, обещаю тебе, что не больше.
Ричард проиграл сорок два, все, что у него было. Может, новичкам и везет, но для Окделла судьба сделала исключение. Он выиграл лишь самый первый раз, а потом все покатилось в тартарары. Дик раз за разом бросал кости, надеясь, что рано или поздно удача повернется к нему лицом, но выигрывал банк, который держал Эстебан. Не везло не только Дику, но и другим, рискнувшим попытать счастья. Наль гудел над ухом, то уговаривая прекратить игру, то намекая на то, что банк не может выигрывать с таким постоянством. Сам Реджинальд, так же как и Северин, от игры воздерживался. Какой-то рыжий молодой человек за одну игру просадил тридцать таллов, махнул рукой и, насвистывая, вышел. Ричард собрался последовать его примеру, но Наль слишком громко запричитал о бедственном положении Окделла, а остальные, как назло, примолкли, и последняя фраза кузена повисла в полной тишине.
— Предлагаю всем бедным, но гордым выйти из игры, — улыбнулся Эстебан, и Дик решительно взялся за кости. На этот раз ему повезло, он немного отыгрался, потом повезло чуть больше, и юноша вернул восемнадцать таллов из проигранных сорока двух.
— Хватит, — тянул его Наль, — пойдем. Уже поздно, тебя ждет маршал, он будет недоволен…
— «Он будет недоволен и отрежет тебе что-то», — запел фривольную гвардейскую песенку Северин.
Дик со злостью вырвал у Наля руку. Кузен захлопал глазами, зрители засмеялись, а Эстебан вежливо поинтересовался, продолжает ли герцог Окделл игру.
— Да, — бросил Дик, стараясь не смотреть в сторону Реджинальда. Он выиграл, но это было в последний раз, после чего его подхватил черный поток. Отыгранное золото кончилось, но остановиться Дикон не мог. Денег у него больше не было, и он поставил Баловника.
— Ты понимаешь, что творишь, — запел свою песню Наль, — это же конь из Окделла, что ты скажешь матушке? На чем ты станешь ездить? Я… Я, как старший, запрещаю тебе дальше играть!
— Запрещаешь? — Наль заговорил слишком громко, что ж, сам виноват. — Да кто ты такой?! Я — глава рода, я, а не ты и не твой отец, что хочу, то и делаю!
— Ты позоришь нас всех!
— Не слушайте его, герцог, — встрял кто-то незнакомый, — это толстые и трусливые поросята всех позорят, а вы держитесь как настоящий дворянин. Еще немного, и дева Удачи вас оценит.
— Вы подтверждаете свою ставку? — уточнил Эстебан.
Ричард Окделл кивнул, упали и покатились по столу кости, и Баловник стал собственностью наследника Колиньяров. Дева Удачи и не вздумала обратить свой взор на Повелителя Скал. У него больше не было ничего, оставалось лишь встать и выйти. Дик так и поступил, но, когда он поднимался из-за стола, его глаза встретились с глазами Эстебана.
— Ваша ставка, герцог.
Дик понимал, что то, что он творит, даже не глупость, а подлость и предательство по отношению ко всем — матери, Эйвону, эру Августу, отцу, но он сорвал с пальца родовое кольцо и бросил на стол.
3
Без денег какое-то время он протянет — кров, пищу и одежду оруженосцу дает его эр. Правда, теперь никуда не сходишь, даже к кузену. Видеть Наля после вчерашнего Дик не хотел, юноша и так понимал, что натворил, выслушивать же бесконечные нотации и жалобы было выше его сил. Реджинальд был кругом прав, но, закатные твари, зачем он при всех лез со своими советами?! А теперь слуга «навозника» станет ездить на окделлской лошади, а сам Эстебан щеголять кольцом Повелителей Скал. Это увидят все — кансилльер, который обязательно напишет матери и Эйвону, Ворон и… королева.