Красное Солнышко
Шрифт:
Пред закрытыми дверями остался один Нонне. Он поднял руки над головой и громко воскликнул:
– Святовит, Святовит, Святовит!
В насупившей сразу тишине эхом перекатился этот призыв. Ответа на него не было.
– Святовит, – взывал Нонне, – явись!
– Святовит, Святовит! – воскликнуло сразу несколько тысяч голосов. – Явись, явись!
Вдруг что-то блеснуло над холмом. Сотни труб, рогов загудели все в одно мгновенье. Ворота храма распахнулись. Все, кто стоял у подножия холма, как подкошенные, пали ниц.
В открывшихся воротах ясно был виден блиставший на солнце уродливый истукан. Он представлял собой грубо сделанную гигантскую фигуру человека с одной поднятою, а другой опущенной рукой. Венок из длинных игл, изображавших молнии,
Это был Святовит, божество славян-вендов.
У подножия истукана стоял старый Бела, казавшийся маленьким в сравнении с гигантским идолом. Левой рукой Бела указывал на Святовита, правая простерта была по направлению к народу.
– Вот Святовит! – воскликнул он.
– Вот Святовит! – эхом повторил стоявший перед храмом Нонне.
– Вот Святовит, вот бог! – крикнули разом дружинники.
Крик их подхватила толпа. Неистовый восторг объял рюгенцев; они кричали, шумели, даже рыдали. Слышалось безумие в этой массе звуков. Варяги и те были увлечены общим порывом.
– Святовит, Святовит! – неистово кричали они, колотя мечами по щитам.
Бела вышел на площадку пред храмом, и едва он переступил через через его порог, невидимые руки задернули истукан темною, непроницаемою для глаз завесою. В то же время в храм вошел Нонне с двумя вождями святовитовых дружин.
– Народ рюгенский, варяги, гости и служители Святовита! – отчетливо, громко заговорил Бела с высоты холма. – Настал великий час. В ночь на сегодняшний день я, как и всегда, молился и приносил священные жертвы грозному Святовиту. Громко выл ветер, и рокотало неспокойное море. И вот я видел, как ожил Святовит. Он был страшен. Молнии сверкали из его очей, клубы огня и дыма вырывались из его уст. Меч в его руке звенел, и заржал белый конь, чуя приближение своего господина. Я в страхе пал ниц на землю. В это время Святовит воссел на своего коня. Сами собою отворились двери храма, и грозный бог помчался по воздуху, рассекая его своим мечом. Я же лежал, не смея шевельнуться, и пробыл я словно в забытьи, пока не вернулся Святовит в свое жилище. Я услышал его тяжелое дыхание, храп его утомленного коня. «Бела, любимый слуга мой! – сказал мне подобным грому голосом Святовит. – Не страшись, ибо я люблю тебя. Когда настанет день, возвести народу моему, что пришло время поднять меч на врагов моих. Я уже был среди них и обрек их на жертву моему воинству. Пусть дружины мои идут смело, их ждет победа, ибо я буду с ними». «Куда же повелишь идти дружинам твоим, о грозный?» – осмелился спросить я. «Пусть идут в славянские земли, на Русь, – отвечал мне Святовит. – Там города полны бранной добычей, которая будет наградою моим воинам за их труды. Там укрепляются мои враги-христиане, и пусть мои воины уничтожат их. Так я хочу, и да будет так. В знак же того, что такова моя воля, покажи народу моему мое знамя. Кто же ослушается, страшную смерть на того пошлю я». Так говорил мне Святовит. Голос его был подобен то реву ветра, то дыханию легкого утреннего ветерка. Лишь когда стихли божеские слова, осмелился я поднять с земли голову. Все было по-прежнему. По-прежнему был неподвижен бог, и лишь глаза его сверкали тысячами молний. И вот я спешу исполнить волю Святовита и объявляю вам ее. Вот знамя Святовита. Смотрите!
Трубы и рога возвестили появление этой реликвии. Снова пали на колени все стоявшие пред холмом рюгенцы, и даже варяги преклонили до земли свои головы. В это мгновение из храма выдвинулся старый Нонне. Два вождя несли за ним огромное разноцветное знамя-хоругвь, прикрепленное к длинному древку. Знамя состояло из длинных полотнищ, сшитых между собой. Сверху древко кончалось грубым изображением рюгенского божества.
– Смотрите, смотрите, – кричал Нонне, – вот знамя Святовита, грозного повелителя Рюгена!
Опять раздались трубные звуки. Теперь и дружинники Святовита ударили мечами по своим щитам. Слышались звон, стук, громкие крики. Толпа так и ревела от восторга. Завеса, скрывавшая истукана, была отдернута опять, и Святовит во всем своем блеске появился пред народом.
– Послужим великому Святовиту! – гремели голоса.
– Покорим под его властью славянские земли!
– Да здравствует Бела, любимый слуга Святовита!
Старый жрец стоял под самым знаменем, придерживаясь за его полотнище. Он молчал, выжидая, пока пройдут первые восторги толпы.
– Народ рюгенский! – громко возгласил он, когда водворилась некоторая тишина. – Настало время. Сообщу вам еще одну волю нашего властелина.
– Слушаем, слушаем! – раздались крики.
– Когда я приносил Святовиту последние утренние жертвы, дух познавания грядущего снизошел на меня. И увидел я в жертвенном дыму всякие земли, покоренные во славу Святовита его воинами. Всюду в этих новых странах, ставших подвластными нам, восхвалялось имя нашего повелителя; обитатели этих стран несли свою дань в нашу казну и ставили могучих воинов в дружины Рюгена. И вопросил я в недоумении: «О, великий Святовит! Открой мне, кто должен все это сделать, кто покорит новые земли под твою священную власть, кто поведет твои дружины по твоим следам?» И мне было видение. В жертвенном дыму увидел я молодого и могучего вождя. Он не был из рюгенского народа, но славянин и могуществен. И я узнал его, этого вождя-чужеземца. Он – в числе гостей, прибывших на Рюген. И смутился я духом моим и вопрошал божество: «О всемогущий владыка Святовит, как может случиться, что чужой вождь станет во главе твоих дружин?» И слышал я голос божества: «Неразумный и маловерный! Не я ли привел к Рюгену драккары этого вождя, плывшие по бурному морю? Не я ли по вступлении его на мою землю показал тебе в дыму моих жертв, что угоден он мне, этот вождь? Ты же усомнился теперь. Горе, горе тебе, горе всему рюгенскому народу, если не будет исполнена моя воля. Пусть дружины изберут пришельца вождем своим, и ты выведи пред ними моего белого коня. Проведи его по копьям, и дам я знаменье, что успех ждет моих воинов под его начальством». Голос смолк, и я пал ниц, умоляя властелина помиловать и меня, и рюгенский народ, если согрешил я своими сомнениями. Такова воля божества, а вот и вождь-пришелец, которого Святовит желает поставить во главе своих дружин.
По знаку Белы Нонне взял за руку Владимира и вывел его пред народом. Несколько мгновений прошло в гробовом молчании. Тысячи пар глаз с любопытством устремились на молодого славянского князя.
Владимир стоял перед народом, гордо откинув назад голову и осматривая все вокруг властным взором. Наконец, среди толпы пронесся сперва чуть слышный шепот, вскоре разросшийся в громкий гул голосов.
Первыми заговорили варяги.
– Лучшего вождя и не надобно! – воскликнул Эрик. – Клянусь Тором, с ним нас ждет победа. Он в славянских землях свой и поведет нас знакомыми путями.
– Пусть я не буду сыном своей матери, – отозвался Икмор, – если наш Эрик не прав! Взгляните на него: таких воинов мало и у Олава. Как он горд, как он могуществен!
– Да здравствует Владимир, конунг славянский! – вторя своим вождям, воскликнула варяжская дружина.
– На щит его! Поднимите его на щит!
– На щит его! Да будет он вождем нашим!
– Слышишь, Владимир? – положил Бела руку на плечо славянского князя. – Тебя варяжские дружины избирают своим вождем. Я сделаю все. Исполнишь ли ты свои обещания?
– Исполню, – ответил тот, – лишь бы мне отомстить за кровь брата и сесть в Киеве.
– Помни только, я тебе даю, я и возьму!
Пока они говорили, словно живая волна всплеснулась на вершину холма. Это с громкими кличами взобрались среди рядов дружинников и жрецов беспорядочною толпою рюгенские варяги и прибывшие накануне скандинавы. Разом Владимир был приподнят с земли десятками дюжих рук. Еще мгновение и, поднятый на щит, он возвысился и над жрецами, и над толпами народа. Опять смешались в один нестройный хаос звуков звон мечей, щитов, громкий клич, и лишь по знаку Белы на мгновение водворилась тишина.