Краснофлотцы
Шрифт:
Днем мы спали, а ночью уходили в море охранять весь Финский залив от устья до Петербурга. Следили, чтобы немцы разведку не забросили. На дне залива лежали три или четыре потопленных эсминца и торговые суда. Один потопленный корабль стоял с мукой и хлебом. А что значит в блокаду мука?! Оказывается, мука в мешках не мокнет. Моряки – народ ушлый. Аквалангов в то время не было – скрутят вместе несколько трубок от противогаза и ныряют. Вот так доставали пропитание. Только боялись, что вдруг немцы туда тоже за мукой приплывут и достанут пропитание. Иногда ночное дежурство выходило и на пользу.
Что значит быть сигнальщиком? Сигнальщик – глаза и уши корабля. Ты на самом верху стоишь на мостике рядом с командиром
У Вас МО-4 или МО-2?
В основном МО-4. Но были и старые МО-2. На Волге возле Казани был судостроительный завод, который строил эти катера, – ничего особого, две пушки, два крупнокалиберных пулемета, крупные бомбы по 100 килограммов. На других катерах были поменьше, по 50 килограммов. И, конечно, акустическая аппаратура. Потом их переоборудовали, сделали камбуз в носовом отделении. Затем его ликвидировали и сделали гальюн. А так не на всех он был – за борт садились на привальный брус. А на ходу попробуй удержаться. Сбоку есть такое бревно, чтобы борт не протирало, когда тебя волна валит или качает. На него сел, за леера взялся и сидишь.
Туалетная бумага была?
Где там! В лучших гостиницах Питера «Астории», «Ленинградской» газетку порвут иностранцам! А тут – матросам… С собой возьмешь газетку. Если на привальном брусе, то можешь водичкой подмыться.
Началась служба в 1943 году в звании старшина первой статьи. Весь 1943 год я был в море или там, где была наша основная база типа форта, построенного Петром I, – большая гавань, где умещалось 20–30 катеров. Защита от волн, удобно и хорошо. На базе была столовая, продуктовые пункты. Уже ничего в камбузах не варили, ходили на берег поесть. Сделали вместо камбуза туалет.
Какая-та женщина, корреспондент газеты военно-морского флота, говорит, мол, хочу пойти с вами в море, в дозор. Дали ей каюту. Что значит в дозоре стоять? Это качка. Глушат мотор, катер стоит, качается туда-сюда. Если уж на больших пассажирских лайнерах укачивает. Мы-то уже приспособились. У боцмана всегда была хорошая сухая копченая колбаса, такая солененькая, он пару кусочков отрежет, даст пососать и не тошнит. Журналистку укачало, где уж тут писать заметку. Ей надо в туалет, а в гальюн надо спуститься по узенькому трапу. Унитаз на катерах – это насос, сделанный особым способом. А она же ничего не умеет. И кругом одни мужики. Говорим более пожилому, иди, полезай с ней, нечего стесняться. Потом вроде оправилась, написала что-то.
Летом стояли в бухтах в Финском заливе с южной стороны. С северной были финны. Выборг был занят. У Красной Горки была такая батарейная бухта. Там всегда дежурили три торпедных катера и три наших морских охотника. На вышках сидели женщины-морячки и наблюдали за морем. В бухте была база – землянка для старшего морского начальника, на берегах установлены батареи. Там солдатики, артиллеристы на всякий случай. Позавтракали и спать. Вахта идет, дежурные стоят. Были и налеты немцев, тогда объявляли тревогу. «Воздух! Воздух!» Они начнут или бомбить, или обстреливать. А что значит морской охотник? Куда спрячешься? Там брезентовый обвес и спереди щиток, как ветровое стекло у автомашины. Но ты же на самом верху. Журналисты расписали, что я проявил мужество и храбрость при этих обстрелах. Это их право. Вот так и дежурили все лето.
Белыми ночами ходили?
А как же. Это и хорошо, тот же день – тепло, светло, и мухи не кусают. Как всегда, по ночам сидим, байки травим, спать никто не хочет.
Был такой случай, уже когда Финляндия вышла из войны. Где-то в июне, белые ночи, хорошо, качки нет. Приходим, заглушаем моторы и акустик слушает, а вдруг подводные лодки или что-то еще. У нас акустический аппарат – длинный такой раструб, труба уходит в воду, аппаратура, связист сидит в наушниках и слушает. У каждого свой район примерно в миле друг от друга. Весь Финский залив, Ленинградскую губу переграждали. На помощь нам приходили катера, маленькие такие тральщики. Катер-малютка – там всего один мотор ЗИЛ стоял, человек 7 команда. Командовал старшина первой статьи. Был один катер даже женский. Все хохмили, баба командует катером. Ну, конечно, у них рация была слабенькая, акустики не было.
Так вот, белые ночи, Финляндия уже вышла из войны. С нашей стороны Красной Горки был какой-то аэродром, еще немцы кругом там стоят. Вдруг летит наш обычный «кукурузник». Белые ночи, он нас видит, и мы его видим. Летит над нами. Мы ему помахали. Начал показывать фигуры пилотажа, над нами кружиться и задел колесами воду. У летчика был спасательный жилет, который надувается при попадании в воду от порошка. Сидит он на хвосте, а весь самолет в воде. Мы его подобрали. Оказывается, полетел в самоволку. У летчиков свои причуды были. Говорит, послали меня в Финляндию за картошкой. В Кронштадт мы, конечно, сообщили. Не стали говорить, что он над нами кружил. Нам благодарность. Может, механику и втык был, что, дескать, отказал мотор. Хотя он сам задел колесами.
С немцами были стычки?
Были. Друг в друга стреляли. Когда возвращались на базу, хоронили погибших по морскому обычаю – к ногам привязывали колосник, записывали в вахтенный журнал. Но наш катер не попадался. Зато были обстрелы. Особенно много нашему катеру доставалось при сопровождении караванов, они ходили почти каждую ночь из Кронштадта в Питер и обратно. Там было еще два острова: один достаточно большой, заросший лесом – база, там и орудия стояли. Укрывались лодки в бухтах. Вот их снабжали и продуктами, и живой силой, и подводные лодки выводили в этом же караване. Они где-то собирались в Кронштадте, перед выходом из порта; впереди тральщики идут. Ночью темно, никто не видит. Мой катер дважды таранили. Один раз в самом Кронштадте на выходе налетел железный стотонник, тральщик, мне в бок. Успели развернуться. Пластыри подвели. Второй раз катер с огнями, лампочками на дно ушел. Но все успели выскочить. Это в Кроншлоте было – форт еще при Петре I так назывался.
Идет караван ночью. Тральщики за ними, две-три подводные лодки идут. У нас была разведка и у них была разведка – и немцы, и финны чуяли, что собирается караван. Мы доходили примерно до этой Красной Горки – этот царский еще форт строил Маннергейм, и начинается артиллерийская дуэль. И наши стараются туда стрелять, и те по нам, и прожектора со всех сторон. Вот тебе и темная осенняя ночь. Хорошо, что эти маленькие катера нас спасали. На них была специальная аппаратура, ставили дымовую завесу. Те прожекторами не могут поймать. Не очень приятно, когда твой катер освещают со всех сторон прожекторами.