Краснокожая хищница
Шрифт:
Его длинный острый нос извивался налево и направо, вверх и вниз — анатомический трюк, недоступный динозаврам. Лицевые мускулы эги состояли из полудюжины групп, которые могли двигать нос и губы. По сравнению со стандартом пушистых шариков у динозавров были тонкокожие морды, почти лишенные мышечной ткани.
По существу, головы динозавров показались бы эгиалодону каменными невыразительными масками, если бы он хоть раз удосужился остановиться и рассмотреть их. Рапторы не могли вращать носом, хмурить брови или морщиться от невкусной пищи. Акрокантозавры не могли поднять
Когда динозавры хотели пообщаться, им приходилось использовать множество излишне подчеркнутых телодвижений — кивков, приседаний на корточки, раскачиваний и взмахов хвостом, — потому что диапазон их мимики был крайне ограничен.
Млекопитающие, развиваясь в период Позднего Мела и дальше, приобретут гораздо большую утонченность в языке движений. Собаки, обезьяны, а потом и человек достигнут еще больших возможностей в передаче эмоций выражением лица.
Эги пригнул кончик носа вниз, к земле, взрыхленной лапами зверей-землетрясений. Одна из групп мышц крепилась к хрящевому наконечнику его носа, приспособленному для того, чтобы использовать морду в качестве гибкой лопатки.
Эги почуял запах личинки жука.
Рефлекторная дуга, соединяющая нос с мозгом и челюстями, сработала в одну миллисекунду. Остроконечные передние зубы пронзили личинку, которая корчилась, как червяк на крючке.
Эги со щелчком проворно передвинул извивающуюся жертву назад, к коренным зубам. Острые выступы зубов действовали, как маленькие гильотины, самозатачивающиеся лезвия. Верхние и нижние моляры щелкали при каждом жевательном движении и отсекали ту часть бедной жертвы, которая попадала между зазубринами.
Многочисленные секуще-режущие движения были необычайно разрушительны для крупных жертв. На каждом зубе эги было по пять острых выступов-гильотин, а таких зубов у эги было восемнадцать.
Если бы эги разбирался в анатомии, он был бы несказанно горд этим редкостным набором зубов-ножей. Каждый удар челюстей ловко расчленял личинку на десятки мелких частиц, которые легко проглатывались.
Личинка жука была убита, разжевана и проглочена за каких-нибудь полсекунды.
Ни один динозавр не смог бы так. Никакая птица не была на это способна. Эгиалодон был оснащен настолько совершенными по технологии и по дизайну зубами, что их можно было сравнить с самым дорогим набором кухонных инструментов.
Он снова принюхался — и обнаружил еще одну личинку. Очередная мгновенная серия быстрых жевательных движений — и еще одна порция пюре из жука исчезла в глотке эги.
Он чувствовал себя превосходно.
Уоааааа… Назад!Эги подскочил. Его тело среагировало на сообщение, посланное его усиками. Что-то есть там, в темноте, что-то живое и зловещее.
Усики эги развернулись веером вперед, управляемые одной из групп лицевых мышц. Каждый усик представлял собой высокочувствительный радарный луч длиной с тело эги.
У основания усика, где он соединялся с мышцей, находился большой осязательный нерв, идущий к мозгу. Малейшее
Эги контролировал зоны осязания, шевеля усиками. Он осторожно двинулся вперед. Усики быстро подергивались, разворачиваясь во все стороны.
Вот оно! Усы с левой стороны вновь уловили присутствие подозрительного живого тела. Его запах не нравился эги, и он отступил.
Глаза могли различить силуэт, смутно вырисовывающийся на фоне тусклого света, пробивающегося сквозь низкую поросль. Эги задрожал.
Скорпион!
Силуэт не вызывал сомнений: низко посаженное тело с парой клешней впереди и, самое худшее, загнутый вверх и нависающий над головой хвост с жалом.
Эги ненавидел скорпионов настолько, насколько может ненавидеть что-нибудь маленький пушистый шарик. Самая жуткая ночь за всю его четырехмесячную жизнь выпала ему, когда его ужалил скорпион. Шесть часов он не мог прийти в себя — и за это время чуть не умер от голода.
Скорпион энергично двинул одной клешней. Эги проворно подскочил вверх.
Скорпион чувствовал тепло, идущее от тела эги. Тончайший слух эги улавливал шаги скорпиона. У скорпиона тоже были чувствительные осязательные волоски и химические рецепторы, различавшие запахи.
Но эги обладал тремя преимуществами. Его усики имели гораздо больший радиус охвата. Его глаза намного лучше формировали изображение. А мозг у него был в тридцать раз больше, чем у скорпиона.
Скорпион наступал, рубя клешнями направо и налево. Эги всякий раз отпрыгивал в сторону. Скорпион следовал за ним по пятам. Эги запрыгнул на камень, потом перепрыгнул через ветку, потом на другой камень. Усики его все это время касались тела скорпиона.
Но тот не мог определить точное местонахождение эги, усики которого неуловимо скользили по телу преследователя. Хвост скорпиона задрожал и нанес стремительный удар.
Эги успел ухватиться за основание хвоста и изо всех сил впился в него зубами чуть пониже ядовитого жала.
Клик-клик.
Скорпион почувствовал, как кончик хвоста отваливается. Он схватил эги клешнями.
Шерсть эги торчала дыбом. Скорпион ухватился, потянул, но ему удалось лишь выдрать клешнями два клочка шерсти.
Клик-клик.
Зубастый маэстро откусил одну клешню. Скорпион бросился наутек.
Клик-клик-клики-клики-клик. Мозг скорпиона отметил потерю второй клешни и всех ног с одной стороны.
Клип-хрум. Эги сильно надавил длинными передними зубами. Один высокий острый выступ зуба пронзил панцирь скорпиона и перерезал главный нерв.
Возникла пауза. Уцелевшие ноги скорпиона судорожно извивались.
Клики-клик — и они тоже откушены.
Эги не остановился, чтобы насладиться торжеством победы. Он продолжал искусно разделывать тело скорпиона, превращая его в мелкие кусочки мяса и чешуек, и поедал все неядовитые части.