Краснокожая хищница
Шрифт:
Это была самая эффективная система по перерабатыванию растительной пищи в эпоху Раннего Мела — животное могло начать еду с сухого, жесткого, пыльного куста и превратить его в легкоперевариваемую массу.
Самка игуанодона пребывала в благодушном настроении. Она ощущала свою целесообразность, которую можно было бы выразить так: «Я делаю то, что должна делать, и я делаю это хорошо». Однако держалась она настороже. Великолепным обонянием она чувствовала след остального стада за несколько сотен ярдов. Большие, ясные голубые глаза каждую секунду оглядывали все вокруг. Глазные яблоки у нее навыкате, как у коровы или оленя, поэтому правое и левое зрительные поля захватывают зоны и впереди, и по сторонам.
Слабый
Снова раздался треск сухих веток. Она услышала мягкие шаги по влажному лугу — на сей раз справа, наискосок по ветру, между нею и стадом. Самка только собралась повернуться туда.
Хаммп! Полтонны живого веса на большой скорости врезалось в нее справа и сбило с ног. Другая тяжесть свалилась ей на шею, пригвоздив ее к земле.
Два ютараптора умертвили свою жертву быстро и аккуратно, обрушив на нее шквал ударов, нанося глубокие раны передними и задними когтями одновременно.
Рэд поднялась и огляделась, чтобы удостовериться, что остальное стадо игуанодонов не собирается нападать на них. Иногда вместе собираются не меньше сотни игуанодонов. И пытаются растоптать рапторов. Но на сей раз этого не произошло. Несколько игуанодонов выпрямились и стали принюхиваться и вглядываться, но тут все стадо побрело в противоположную сторону.
Сестра Рэд начала отдирать от свежей туши мясо и добралась до печени.
Мозг игуанодонов отметил факт появления новой пары охотников. Поскольку пара гораздо более опасна, чем двое одиноких рапторов, игуанодоны будут в следующий раз более осторожны.
Вечером Рэд улеглась поближе к птенцам, согревая их в логове среди кустов. Почти всю ночь она не сомкнула глаз, охраняя свое новообретенное семейство.
Вечер был неприятный, моросил дождь и дул ветер, заставляя Рэд то и дело дрожать. Но это не имело значения. Она упивалась звуком, которого не слышала уже очень давно, — похрапыванием сестры.
Дети и мать сразу же уснули, растянувшись рядышком, а Рэд осторожно опустилась между сестрой и одним из птенцов, мягко подвинув детей в сторону. Они заворчали, но не проснулись. Рэд прислонилась к сестре, и та вздрогнула, зарычала и открыла один глаз посмотреть, что же ее разбудило. Опять что-то прорычала, перевернулась, закрыла глаза и принялась храпеть дальше.
Именно такой Рэд помнила ее.
Конец мая
Компьютер родства
Царап — царап — ерзание — царап — царап.
Птенцы проснулись, почесываясь.
Ууущ — царап.
Рэд с сестрой тоже зачесались и проснулись. Зуд поверг их в уныние. Обе знали, отчего они чешутся. Паразиты. Маленькие зеленые и коричневые клещи кишмя кишат под кустами, мокрыми от дождей. Их слюна содержит наркотическое вещество, поэтому они могут пробуравить шкуру так, что и не заметишь. Клещи практически невозможно выцарапать, когда они уже внедрились под кожу.
Для ютарапторов
Сестры с тремя детенышами отправились к туше игуанодона и как следует подкрепились. Взрослые чесались, ерзали и поглядывали на низкие деревья поблизости, высматривая особенных маленьких птиц, которых рапторы считают своими друзьями. Но птичек нигде не было видно. Рапторы побрели к берегу на водопой. Рэд нервничала теперь гораздо больше, чем в одиночестве, беспокоясь за детенышей. В ее мозг была встроена программа высокой оценки семейных связей. Ее зрение и слух, а особенно обоняние могли безошибочно определить раптора из ближайшей родни. Каждый вздох в компании сестры подтверждал их кровную связь. В компьютер ее подсознания было заложено твердое правило: «В первую очередь заботься о своих детях, каждый из них — это продолжение тебя. Затем заботься о детях сестры».
Рэд не удалось произвести на свет собственное потомство, поэтому сила инстинкта заставляла ее посвятить себя племянникам. Эти птенцы несли в себе часть ее собственной генетической информации. Спасение их — все равно что спасение самой себя.
Легкое волнение на поверхности воды выдавало присутствие четырехфутового крокодила породы берниссартия. Он слишком мал, чтобы напасть на взрослого раптора. Но крокодилы умны и умеют выждать благоприятный момент. Еще детенышем Рэд видела, как другая ее сестра исчезла в мутной монгольской реке, чтобы вынырнуть минутой позже уже в пасти крокодила.
Рэд прошлепала по воде несколько ярдов и зашипела на крокодила, который тут же беззвучно скрылся в глубине.
Стая рапторов напилась. Детеныши шумно играли, не давая Рэд покоя. Залезали ей на спину, оттуда бросались в воду, поднимая фонтаны брызг и грязи. Взрослым это надоело. Рэд схватила одного детеныша зубами и аккуратно, но решительно понесла на луг. Ее сестра взяла другого. Третий тут же потерял всю свою игривость и бросился за остальными.
Крокодилица затаилась под водой на глубине пяти футов. Она не была ни испугана, ни рассержена. Она думала. Мысли ее текли неторопливо: ждать, ждать, ждать. Это она умела делать превосходно. Она весила в десять раз меньше Рэд, но была гораздо старше: она жила на свете уже тридцать четыре года. И могла считаться лучшей крокодилицей-матерью в Юте. За последние двадцать два года она успешно произвела на свет двадцать выводков яиц, в каждом от восьми до двадцати крокодильчиков. И только два года оказались слишком засушливыми, чтобы откладывать яйца. Она была свирепой защитницей гнезда — всегда без колебаний бросалась с раскрытой пастью на любого динозавра или самца крокодила, который слишком близко подходил к ее потомству. Эта угроза, подкрепленная столбом брызг, всегда срабатывала. Теперь в Юте жили сотни взрослых или почти взрослых крокодилов из ее потомства. У нее уже был целый выводок внуков. Гены ее прочно закрепились в последующих поколениях. Это была мать, заслуживающая золотой медали.