Краснокожий пророк
Шрифт:
— Вот как все начинается! — выкрикнул Такумсе.
У их ног беспокойно заворочался Элвин.
— Ты рассердился на краснокожего и ударил его. В тебе, как и во всяком бледнолицем, нет места терпению…
— Ты приказал мне замолчать, сказал, что мои истории — это…
— Слова, я всего лишь произнес слова и легонько коснулся тебя, а ты ответил мне ударом.
Такумсе улыбнулся. То была ужасная улыбка, словно клыки тигра блеснули в ночных джунглях. Глаза вождя полыхали, кожа его казалась самим пламенем.
— Прости, я не хотел…
— Бледнолицые
— Я слышал, что рассказывал Элвин.
— Что, не нравится моя история? Не хочешь слушать ее? Ты бледнолицый, Сказитель. Ты, как и все прочие бледнолицые, любишь вымаливать прощение, но сам его даришь весьма неохотно. Вы всегда ожидаете от других терпения, а сами вспыхиваете, как искра, стоит подняться ветру — и сжигаете весь лес, в котором споткнулись о корень!
Такумсе повернулся и быстро зашагал туда, откуда они пришли.
— Но ты не сможешь уйти без меня! — закричал Сказитель вслед. — Мы должны идти вместе!
Такумсе остановился, повернулся, откинул голову и невесело расхохотался.
— Чтоб спуститься отсюда, мне не понадобится тропа, Бледнолицый Лжец!
И он бросился вверх по склону.
Элвин к тому времени уже проснулся.
— Извини, Элвин, — понуро произнес Сказитель. — Я не хотел.
— Погоди, — перебил Элвин. — Дай я сам догадаюсь, что он сделал. Он дотронулся до тебя вот так.
Элвин повторил движение Такумсе, коснувшись пальчиком губ Сказителя.
— Да.
— Так поступает мама-июни, когда хочет заставить замолчать маленького мальчика, который чересчур расшумелся. Спорю, если б один краснокожий поступил так с другим… Он специально провоцировал тебя.
— Но я его ударил.
— Если б ты его не ударил, он бы сделал что-нибудь еще, но вызвал бы тебя на оскорбление.
Сказителю нечего было ответить. Похоже, мальчик действительно прав. Определенно прав. Сегодня Такумсе меньше всего хотелось, чтобы его поддерживал и успокаивал какой-нибудь бледнолицый.
Элвин снова заснул. Сказитель походил по округе, но не обнаружил ничего необычного. Полная тишина и покой. Он попытался отыскать дерево, с которого сорвал плод, но не смог. Все деревья вновь стали похожи друг на друга, все шелестели серебристо-зеленой листвой, и как бы долго он ни шел, обратная дорога к Элвину все равно занимала несколько минут. Странное место, место, карту которого не запомнить, место, которое никогда не подчинится человеческой власти. Здесь земля дает тебе только то, что сама пожелает дать, и не больше.
Элвин проснулся, когда солнце уже заходило, и Сказитель помог ему подняться на ноги.
— Я хожу точно только что народившийся жеребенок, — сказал Элвин. — Я так слаб.
— За последние двадцать четыре часа ты совершил примерно половину подвигов Геракла, — усмехнулся Сказитель.
— Гер… кого?
— Геракла. Был такой грек.
— Я должен найти Такумсе, — вспомнил Элвин. — Нельзя было позволять ему уйти, но я ужасно устал…
— Ты тоже бледнолицый, — напомнил Сказитель. — Думаешь, он позволил бы тебе пойти с ним?
— Тенскватава предрек, что, пока я с Такумсе, вождь не погибнет, — объяснил Элвин.
Сказитель помог Элвину подняться вверх по поросшему нежной травой склону Холма. Достигнув гребня, они остановились и посмотрели вниз. Сказитель вгляделся в заросли сплетенных друг с другом лоз и кустарников.
— Нет, я здесь спуститься не смогу.
Элвин с удивлением взглянул на него:
— Вот же тропинка, неужели ты не видишь?
— Ты, может, ее видишь, — ответил Сказитель. — Но я — нет.
— Но ты ж как-то поднялся, — пожал плечами Элвин.
— Вместе с Такумсе.
— Но он ушел.
— Я — не краснокожий.
— Давай тогда я пойду вперед.
Элвин уверенно шагнул вперед, словно перед ним простирался чистый, ровный луг. Прямо на глазах у Сказителя тернии раздвинулись и, пропустив мальчика, тут же сомкнулись у него за спиной.
— Элвин! — крикнул он. — Не бросай меня.
Элвин вернулся и взял его за руку.
— Следуй за мной шаг в шаг, — сказал он.
Сказитель последовал за ним, но шипы по-прежнему вцеплялись в него, ранили и терзали его кожу. Пока впереди шел Элвин, Сказитель ясно видел бегущую вниз по склону тропинку, но пускать странника заросли упорно не хотели. Даже оленьи шкуры не могли препятствовать острым, словно отточенные клинки, шипам; ветви хлестали его, как пастуший хлыст. Он почувствовал, как по рукам, по спине, по ногам побежали ручейки крови.
— Элвин, я не могу идти дальше! — закричал Сказитель.
— Я вижу его, — в ответ произнес Элвин.
— Кого?
— Такумсе. Подожди здесь.
Он отпустил руку Сказителя и через мгновение исчез. Странник остался наедине с терниями. Он старался не двигаться, практически не дышал, но шипы и колючки продолжали жалить его со всех сторон.
Элвин вернулся и снова взял Сказителя за руку.
— Иди прямо за мной. Всего один шаг.
Сказитель собрался с силами и сделал требуемый шаг.
— Теперь вниз, — указал Элвин.
Сказитель повиновался и опустился на колени. Посмотрев наверх, он понял, что снова ему не подняться, ибо колючки плотным навесом сомкнулись у него над головой.
Элвин поднес его руку к чьей-то руке, и заросли вдруг немножко отступили. На земле лежал Такумсе, из сотни ран на его обнаженном теле сочилась кровь.
— Он в одиночку дошел сюда, — объяснил Элвин.
Такумсе открыл глаза, в них по-прежнему горела ярость.
— Оставьте меня, — прошептал он.