Красноречивое молчание

Браун Сандра

Тогда Дрейк наклонился и прильнул к ней губами, вбирая в себя пьянящую сладость вина. Лаури показалось, что у нее сейчас остановится сердце. Дрожь прошла по всему телу, дыхание перехватило.

— Вы еще восхитительнее, чем это вино. И действуете еще более возбуждающе, — выдохнул Дрейк, оторвавшись наконец от ее губ.

Он поставил бокал на столик, и Лаури ждала, что он сейчас обнимет ее.

Но Дрейк лег на спину, вытянулся во всю длину и положил голову к ней на колени. Взяв ее за руку — Лаури и не думала сопротивляться, — нежно поцеловал ладонь и положил ее себе на живот, прикрыв сверху

своею.

— Райское наслаждение, — он пристально посмотрел на Лаури. — Да и вид отсюда такой, что пренебрегать им никак не следует.

Взгляд его скользнул по груди, обтянутой тонкой тканью халата, Лаури вспыхнула, и Дрейк расхохотался, но через секунду глубоко, удовлетворенно вздохнул.

— Мне здесь нравится. А вам, Лаури? В голосе его прозвучали такие серьезные нотки, что она поразилась.

— В Уиспез? Да, здесь просто чудесно. Однако, признаюсь, я считала, что вы к этому времени уже давно вернетесь в Нью-Йорк.

— Иногда я и в самом деле скучаю по огням рампы, не скрою. Но как подумаешь, что предстоит возвращаться к бестолковой жизни доктора Глена Хембрика, просто оторопь берет.

— Правда?

Должно быть, в голосе ее прозвучало удивление, и Дрейк это почувствовал, потому что открыл глаза и ответил:

— Ну да.

— Тогда почему вы стали артистом, если эта работа вам не по душе?

— Сьюзен уговорила меня пойти на прослушивание.

Когда Лаури услышала имя его жены, сердце у нее болезненно сжалось, однако Дрейк остался спокоен.

— И я оказался как раз тем, кого они искали, — продолжал он. — Я поцеловал ту актрису, которую вы видели. Она была в то время ведущей. И, видимо, сделал это достаточно убедительно, потому что все решили, что мы прекрасно смотримся. Я и опомниться не успел, как роль была уже у меня в кармане.

— А чем вы, Дрейк, хотели бы заниматься?

— Как и всякий серьезный актер, обладающий немалой толикой тщеславия, я мечтал создать свой театр и быть в нем режиссером, а не актером. Однако, пожив в Нью-Йорке несколько лет, я понял, что это требует приличных средств. Нужно платить за аренду помещения, на что-то жить, ну и тому подобное. — Дрейк невесело усмехнулся. — Приходилось работать, не жалея сил, так что времени на учебу на режиссерских курсах совсем не оставалось.

Лаури машинально погладила серебристо-каштановые волосы Дрейка. Его голова так уютно устроилась у нее на коленях, словно это было не первый раз. Да и весь их разговор, неспешный, несколько интимный, Доставлял Лаури истинное наслаждение.

— А где вы родились, Дрейк? Кто ваши родители? Странно, он никогда не упоминал, откуда он родом.

— Я родился и вырос в Иллинойсе. Видите, Лаури, я так же, как и вы, со Среднего Запада. — Он поерзал головой, чтобы было удобнее смотреть на нее, и сладкая дрожь пробежала по телу Лаури. — Отец мой работал страховым агентом и, надо сказать, преуспевал, хотя богатыми мы никогда не были. Он умер, когда я еще учился в академии. Мама умерла два года назад. У меня есть брат. Он адвокат. Тоже артист в своем роде. — Дрейк хмыкнул. — Отучившись два года в колледже гуманитарных наук, я поехал в Нью-Йорк и поступил в Американскую академию драматического искусства, а окончив ее, ходил на все просмотры в надежде получить работу.

— И как вы только выдержали? Повторять одну и ту же сцену миллион раз в надежде получить какое-то место… С ума сойти можно!

— Человек в здравом уме никогда на такое и не пойдет, — рассмеялся Дрейк. — То еще испытание! Как-то, помнится, я пробовался на роль рокера в одной музыкальной комедии. Я был уверен, что подхожу для этой роли как нельзя лучше. В течение нескольких недель я вживался в образ — ходил в черной кожаной куртке, ругался, как сапожник, и не выпускал изо рта сигарету. На просмотре я унижался, как последний кретин. Пел, танцевал… Тогда-то я и понял, что никогда в жизни не буду сниматься в музыкальной комедии. Но каково было мое негодование, когда меня не взяли даже в массовку! Сказали, что в свете прожекторов мои волосы отливают серебром, как у старика, а им старики ни к чему. Нужны только молодые. Я пообещал выкрасить волосы в черный цвет, если мне дадут какую-нибудь роль, хотя бы и без слов. Ничего не вышло.

Дрейк ненадолго замолчал и погладил ее руку, которая все еще покоилась на его голом животе.

— Вот так-то я и познакомился со Сьюзен. На этом самом просмотре. После она подошла ко мне и сказала, что рада, что я не получил роль. Ей ужасно не хотелось, чтобы я перекрашивал волосы.

Лаури почувствовала, как у нее защемило сердце. Боль все нарастала, не отпуская ни на миг. Голос Дрейка снизился до шепота и стал как-то глуше. Похоже, Сьюзен была еще неотделима от его жизни, хотя умерла целых три года назад. Зная, что он ей ответит, Лаури, тем не менее, тихонько спросила:

— А она была красивая?

— Да, — тут же отозвался Дрейк и закрыл глаза, словно отгородившись от нее. — Она была балериной, причем классического направления, Для кордебалета ну никак не подходила, так что зачем явилась на просмотр в эту музыкальную комедию — непонятно. Ее тоже не взяли. В конце концов, она пристроилась в труппу «Американский театр балета».

Балерина! Лаури ждала всего, что угодно, но только не этого. Должно быть, была изящной, женственной, грациозной и, как он сказал, красивой.

Нужно срочно сменить тему, иначе их задушевная беседа превратится в пытку для нее.

— А какая ваша самая любимая роль, Дрейк? — Поспешно спросила Лаури.

— Брик в «Кошке на раскаленной крыше», — ответил он. — Я играл его еще в студенческом спектакле. Потрясающий характер! За два с половиной часа, что идет спектакль, показаны все нюансы его отношений с женой, отцом, братом, друзьями. — Голос Дрейка звучал восторженно. — Но мне всегда хотелось самому поставить этот спектакль. Представляете, выставлять на суд зрителя работу, в которую ты вложил всю душу! Что может быть интереснее!

Секунду он молчал, уставившись в темноту, будто представляя сцену, а на ней актеров, готовых воплотить его мечту. Потом перевел взгляд на Лаури и долго смотрел на нее.

В отсветах пламени ее рыжевато-каштановые волосы отливали золотом. На розовом, разгоряченном после мытья лице поблескивали капельки пота. Халат призывно распахнулся на груди.

— Вы нисколько не похожи на учительницу, — тихонько заметил Дрейк.

— А вы очень похожи на артиста, — прошептала она в ответ.

Он чуть приподнялся и обнял ее рукой за талию.