Красные кресты
Шрифт:
Но на этот раз де Вере сам поспешил заметить его в Дептфорде: поклонился ещё издали, а потом подошел ближе, чтобы поздороваться и как следует разглядеть четверку гнедых рысаков Мартена. Он был полон любезности и открыто восхищался Джипси; вспомнил о Бельмоне, который должен был вскоре вернуться из Франции, и наконец завел разговор о своих собаках и пригласил обоих к загону, где помещался Робин.
Пес был в самом деле огромен и выглядел грозно, но когда Мартен увидел его противника, могучего волка с серой шерстью и горящими лютой злобой глазами, не смог не высказать сомнений в исходе схватки.
Де Вере почувствовал себя задетым: Робин много раз бился с самыми знаменитыми псами Англии и всегда побеждал, а однажды вместе с двумя другими догами разорвал даже медведя.
— Это ещё не доказывает, что он справится с волком, упорствовал Мартен.
Де Вере побагровел, но сдержался.
— Вижу, что вы гораздо хуже разбираетесь в собаках, чем в прелестных женщинах и даже в лошадях, — заметил он с дерзкой ухмылкой. — Держу пари на триста гиней, что Робин справится с этим волком за четверть часа.
— Не думаю, — буркнул Мартен.
Он горел желанием принять пари, но не имел даже сотни гиней и не хотел в этом признаться. Де Вере, видимо, догадался о причинах его колебаний, ибо вдруг предложил удвоить ставку, если Мартен выставит против неё свою упряжку вместе с экипажем.
Ян ещё колебался. Покосился на Джипси, но та теперь улыбалась Генри, пожиравшему её взглядом.
— А может вы хотели бы… — начал де Вере с бесстыдной ухмылкой, — может вы хотели бы вместо этой четверки поставить что-то поценнее? Например… — он понизил голос и снова окинул взором фигуру девушки.
— Я предпочту остановиться на лошадях, — отрезал Мартен. И вам советую поступить также, — добавил он, сверкнув глазами.
Де Вере поморщился, но прикусил язык.
— Как хотите, как хотите, — примирительно повторил он.
Когда волк и пес оказались нос к носу, в толпе зрителей возросло возбуждение, тем большее, что известие о пари между владельцем Робина и Мартеном уже разнеслась среди знакомых шевалье де Вере и простой публики.
Волк поначалу не выказал особой отваги: втиснул зад меж прутьев клетки, поджав под себя хвост, и только щерил большие белые клыки. Пес, напротив, так рвался в бой, что четверо рослых псарей шевалье де Вере едва могли его удержать и потом спустить с привязи. Когда они наконец с этим справились, не успела ещё упасть вниз дверка, через которую выпускали зверей, как Робин в прыжке всем весом хотел обрушиться на врага. Волк ловко увернулся от этого отчаянного натиска, но не воспользовался возможностью для контратаки и вместо того, чтобы наброситься на промахнувшегося дога, замер на туго напряженных лапах и ждал, что будет дальше. Толпа поносила его и свистела, а он ошеломленно озирался на людей, не понимая, откуда и почему такой шум. Эта минутная растерянность могла его погубить: пес вскочил и прыгнул снова, чтобы схватить волка за горло. Удайся это ему, волку наверняка пришел бы конец. Только челюсти Робина сомкнулись на долю секунды раньше, чем нужно, и не на горле, а на шкуре, клок которой, вырванный резким рывком, повис на плече и полилась кровь.
На этот раз ответ последовал молниеносно: волк впился зубами пониже уха, так что Робин даже заскулил от боли, и оба вскочили на задние лапы, покачиваясь в тесном захвате, нанося друг другу удары, от которых кровь обильно растекалась по носам и челюстям. Волк молчал, лишь в горле его кипело глухое ворчание. Пес же скулил и рычал, напрасно стараясь свалить с ног противника, чтобы добраться до его горла. Тут он споткнулся и под напором тяжести зверя отступил, чтобы обрести равновесие, но в тот же миг почуял дикую боль в спине и, крутнувшись на месте, рухнул на бок. Волк уже сидел на нем, придавив к земле, но, клацнув зубами, дог сумел вывернуться, и в мгновение ока заметив открывшуюся серую грудь, вонзил в неё клыки, которые аж лязгнули об ребра, и тут же, высвободившись, вскочил на ноги, чтобы атаковать снова.
Мартен следил за схваткой, затаив дыхание, не обращая внимания на Джипси Брайд, которая повисла у него на плече, вонзив ногти в руку. Как только волк завоевывал преимущество, толпа свистела от восторга; когда одолевал пес, воцарялось напряженное молчание. Публика теперь была явно на стороне волка и Мартена, против разодетых кавалеров и Робина.
Но волк, все сильнее кровоточа, постепенно лишался сил, а запас их у пса казался неисчерпаемым. В какой-то момент ему удалось схватить противника за челюсть снизу, так что теперь ему не приходилось опасаться его клыков. И тогда волк впервые заскулил, и хотя вскоре освободился от болезненного захвата, который наверняка повредил ему кости, но с этого момента больше отступал и оборонялся, редко переходя в атаку. Нет, он не струсил и не решился на бесполезное бегство. Окровавленный, с клочьями шерсти и кусками вырванной кожи, свисавшими на боках и на груди, волк бился до последнего, пока не рухнул в очередной беспощадной схватке и не почувствовал смертельную хватку острых зубов на горле. Он ещё пытался вырваться, ещё судорожно нащупывал лапами опору, но клыки Робина сдавили ему горло, а кровь залила легкие. Пес рвал его, все глубже вгрызаясь в разодранное горло, волок по окровавленной траве, пока не захлебнулся его кровью и не отпустил. Потом обошел вокруг, лег рядом и тяжело задышал, облизывая раз за разом кровоточащие раны.
— Ну что же, вы проиграли, капитан Мартен, — заметил Генри де Вере, когда все кончилось. — Придется мне отвезти вас в Гринвич.
Мартен, несмотря на многозначительные взгляды Джипси, не хотел воспользоваться этим предложением и ответил, что сегодня не намерен возвращаться. Переночует на «Зефире»в Дептфорде, а назавтра дождется прибытия другого своего экипажа, которым и вернется домой. Вот только до порта в Дептфорде было не меньше двух миль песчаной дороги, а на ногах у Джипси были легкие туфельки на высоких каблуках.
Мартен пошел разыскивать своего кучера, чтобы послать его за какой — нибудь повозкой, а обиженная красотка решила подождать в карете, куда её пригласил Генри.
Но ждать она не стала: когда Ян вернулся, четверка гнедых уже увозила её в сторону Лондона. На козлах сидел стройный красавец в желтой ливрее шевалье де Вере, а этот последний склонялся к Джипси Брайд, которая обмирала от смеха. Экипаж промчался, вздымая тучу пыли, за ним проехала тяжелая карета с остальным благородным обществом, которое при виде ошеломленного Мартена тоже покатывалось от хохота.
Смех этот ударил Мартена словно бичом, а вспышка гнева на миг буквально ослепила. Хотел уже броситься следом за этой кучкой барчуков, насытить палящую ненависть их кровью, отхлестать по физиономии неверную любовницу, плюнуть в лицо де Вере. Но тут же он отдал себе отчет, что понапрасну бросившись вдогонку, ещё сильнее рассмешит их. Потому он оставался на месте, глядя им вслед и кусая ус. Тут Джипси оглянулась и сделала ему ручкой, словно посылая издали издевательский прощальный поцелуй. Де Вере тоже обернулся; оглянулся даже застывший как истукан кучер, а из кареты во все стороны высунулись багровые от смеха морды и руки, повторявшие прощальный жест.
Мартен был сыт этим по горло; он резко отвернулся и тут же заметил, что его приключение вызвало не меньшее веселье среди владельцев других экипажей и их гостей. Ян стал предметом шуток и ухмылок, посмешищем для всего высшего света Лондона. Дамы в дорогих платьях и высоких париках с любопытством разглядывали его сквозь перья вееров, шепотом передавая друг другу какие-то скандальные сплетни о нем, кавалеры изощрялись в злорадных шуточках, даже прислуга и толпа зевак показывали на него пальцами. По счастью его кучер как раз подьехал на нанятой паре, и Мартен, вскочив на заднее сиденье экипажа, велел кратчайшим путем ехать в порт.