Красные нити
Шрифт:
— Рассказывай, — велел генерал.
И я пустилась в рассказ. С того момента, как мы выследили Клавдию Фомину и до того момента, как мы поехали за Нифонтом Алсуфьевым, приняв его за Портного.
Когда я рассказывала о своих видениях и рыжеволосой даме, по чьей прихоти и убивали девочек, генерал Савельев заметно помрачнел. В его сосредоточенном угрюмом взгляде я увидела нечто, похожее на потрясение.
Аспирин рад был бы не верить ни в мои видения, от которых у непривычных людей кровь стынет в жилах и пульс замирает. Но он
Когда я закончила, генерал Савельев почти минуту глядел в стол, перед собой, задумчиво поигрывая карандашом.
Я опасливо, искоса наблюдала за ним, не осмеливаясь тревожить его.
Я понимала, что для неподготовленного человека, а Аспирин все-таки редко со мной общается, мои ведения — это апогей эмоционального потрясения.
— Значит… — вдруг медленно проговорил Аспирин. — Высокая женщина в черном пальто, с развевающимися тёмно-рыжими волосами… Значит… обряд? Она так и сказала? Эти убийства-обряды?
Я кивнула.
— Да… Она была невероятно зла, что мы появились там, и всё сорвали.
— Она тебе не сказала, зачем ей это всё?
Я замотала головой, и опечаленно вздохнула.
— Всё, что она хотела — это, убить меня и моих друзей…
— Кстати, а… — Антон Спиридонович взглянул на меня из под седых бровей, и замялся. — Как ты… Как у тебя… ну… это… Как ты смогла… остановить её?
— Я же вам рассказала… — растерянно ответила я. — я сама не поняла… просто…
Описать, то что там произошло я не могла. Никаким образом.
— Я не знаю, — тихо повторила я.
— Да, но… хм… — Аспирину явно было тяжело формировать свою мысль, когда дело заходило о непонятном, о чем-то сверхъестественном и жутком.
— Как это всё случилось? Я имею ввиду… Ты сделала это осознано? Сама?
На последнем слове у генерала Савельева слегка осип и дрогнул голос.
Я снова замотала головой:
— Нет, Антон Спиридонович, я… Я не знаю, как это вышло… Оно… Как-то само…
Я и правда не знала, но нечто похожее со мной уже происходило… Когда я проникла в сознание девушки, чудом выжившей в доме, где печально известный «Монохромный человек» отнял жизни восьми человек.
Тогда, таким же неведомым образом у меня появился тот же сияющий свет. Он помог мне справиться с тьмой и кошмарами, которыми Монохромный человек пленил и подчинил сознание той девушки. Но я… я даже представления не имею, что это такое! И признаться, вообще думала, что это было мое воображение, вперемешку с полубредом… Но та девушка, после этого очнулась. Очнулась, когда я прогнала Монохромного человека из её сознания.
— «Хорошо, но что тогда было сегодня ночью, там на ферме? Что это?! И кто эта женщина?! Я только сейчас, сидя в кабинете у генерала Савельева, задумалась о том, что рыжеволосая возможно… возможно, так же обладает… какими-то способностями, схожими с моими, и это значит…»
— Ника!
Голос генерала Савельева вырвал меня из прострации глубокой задумчивости, в которую я погрузилась.
— Простите, Антон Спиридонович, — торопливо извинилась я. — Я не знаю, как у меня это получается… Это… Это всё… Так же, как и с моими видениями…
— Ох, — вздохнул Аспирин устало, с хмурым видом потирая переносицу. — Знаешь, тебе бы возможно было не плохо научится хоть как-то это контролировать. Ты не думала об этом?
Я лишь опечаленно вздохнула.
— Конечно думала, Антон Спиридонович, но я не могу. Я пыталась… но у меня не получается!
— Ладно, оставим это, пока, — качнул головой генерал Савельев. — Значит, что у нас получается… Что по сути Сумеречный Портной — это, как минимум, три человека. Ты так думаешь?
Я не смело кивнула.
— Судя по тому, что я увидела… Да.
Генерал Савельев на несколько секунд задумался. Рот его чуть скривился, придав лицу не то скептическое, не то недовольное выражение.
— Неожиданный поворот, — вздохнул он. — Значит, Стас был прав насчёт Сильвестра Гольшанского… Он — не Портной. Ну или, во всяком случае, он лишь один из тех, кто может быть замешан в убийствах. И главная роль, теперь это очевидно, ему не принадлежит.
— Стас редко ошибается, — с необъяснимой гордостью и самодовольством ответила я.
— Да, но пока что вменяемых доказательств, которые мы могли предъявить и которые доказывали бы невиновность Сильвестра, как Портного, у нас нет.
Я хотела было напомнить, что мы с Лерой и Лёвой спасли Раду. И хотя девочка до ужаса напугана, и вообще пережила страшнейший кошмар, я могла бы попробовать осторожно поговорить с ней.
Но когда я открыла рот, чтобы сказать это, меня буквально утянуло во внезапно нахлынувшее видение…
…Наполненный приятной свежестью ночной воздух овевает меня, подхватывает и несет. Я лечу и свободно порхаю над снежными шапками верхушек деревьев. Внизу под собой я вижу точки ярких огней. Это светятся пыльные и грязные города больших, двуногих и очень шумных существ. Они не заботят меня. Я слишком высоко. Я в ночи, на ветру. Я свободна, и вольна лететь куда хочу.
Лететь?.. Я не сразу осознаю, что у меня есть крылья и перья!
Я лечу! Чёрт возьми!!! Я лечу!!! Я лечу… на крыльях, я… Что происходит? Где я? Кто я?..
Ощущая дикое беспокойство, я плавно и ловко пикирую вниз, на одну из припорошенных снегом веток.
Внизу подо мной деревья сплетаются распростёртыми тёмными ветками. Учащённый стук сердца заполняет всё моё тело. Меня одолевает паника и растерянность. Я не могу понять, что происходит, и в чьем я видении!
Пока я соображала, что вообще такое творится, вокруг меня воздух наполнился быстрыми, шумными хлопками и птичьем клёкотом.
Я быстро оглянулась. Зрение у меня было очень странное. Вроде бы невероятно зоркое, но от этого крайне непривычное, и потому неудобное.