Красные нити
Шрифт:
Удивительно, но моя находка, кажется, придала мне силы и даже энтузиазма. Я решила бороться до конца. Хоть у меня уже частично, вроде бы, окоченело тело, оказалось, что не всё так плохо.
Руки и пальцы плохо слушались, я продолжала дрожать под напором промозглого ветра, но все же отыскала в лесу кусок заледеневшей древесной коры. Ею я, с невероятными усилиями, оцарапав при этом руки и сломав четыре ногтя (один обломался аж до кожи под ногтем), насилу выкопала ямку для костра.
Сопротивляясь холоду, то и дело прыгая и размахивая руками, я бубнила
Место под огонь я выбрала между двух деревьев. Они стояли довольно близко друг к другу, так что между ними могли встать максимум два взрослых человека, и то только боком. Толстые кроны этих дубов довольно хорошо прикрывали с обеих сторон. А между ними, по обе стороны от ямки я воткнула и частично прикопала две палки, примерно в метр длиной.
Я все ладони себе ободрала до крови, пока ломала одну из них. Вторая то и так валялась в снегу, а вот первую пришлось с ожесточением отламывать ногой от упавшего в снег дерева.
Убедившись, что обе палки достаточно жестко закреплены в земле, я, собравшись с духом, сняла с себя куртку, с которой до сих пор ещё капала вода и, перевернув закрепила полы куртки на палках, привязав одну сторону шарфом и другую вытянутым из капюшона куртки шнурком.
Лежащие на снегу рукава и капюшон моей парки я прижала найденными камнями. Ими же обложила ямку для костра.
Теперь настал черед самого ответственного момента — разведения костра!
Это я умею делать исключительно благодаря дяде Сигизмунду.
Вместе со своими друзьями дядя, особенно весной и летом, частенько ездил в offroad туры. В непроходимых и непролазных лесных чащах, дядя и его компания соревновались на своих внедорожниках в искусстве преодоления отечественных рвов, ям, ухабов и болот.
Я с удовольствием ездила вместе с дядей и иногда он давал мне порулить своей ненаглядной Тойотой, в которой души не чаял и не жалел денег на тюнинг.
Помимо прочего, на привалах мы разводили огроменный костёр, а иногда и несколько. Там я изрядно наловчилась в этом умении, но правда, не в таких экстремальных условиях, как сейчас! При помощи зажигалки, без сухого спирта и заготовленных дров, я ещё ни разу костры не разводила.
Разжечь костерок у меня получилось с двадцатой попытки или около того. Я стояла на коленях в снегу и, наклонившись к шалашику из палок, старательно раздувала пламя. Я заботливо закрывала его ладонями и кривилась от слезоточивого горького дыма.
Ветер то и дело хлопал натянутой на палках курткой и забрасывал под мой импровизированный навес солидные пригоршни снега.
Зимний ветер и разбушевавшаяся вьюга, словно, выражали недовольство ночи, холода и зимы, которым не нравилось, что у меня появился шанс на спасение.
Я опасалась, что порывы ветра всё-таки сорвут мой навес из мокрой куртки, но надеялась на лучшее.
Спустя минут двадцать долгих усилий, огонь наконец-то обрёл силу и разгорелся, быстро пожирая просохшие от тепла прутья хвороста.
Я с облегчением вздохнула и подложила новые ветки. Благо, их я насобирала целую кучу и до утра должно хватить. А если нет, вокруг их ещё полно. Самое главное — согреться.
Я села настолько близко к огню, насколько это возможно. Огонь, хоть и давал мне тепло, не мог полностью спасти меня от свирепствующей зимней стужи. Я по-прежнему была в насквозь мокрой и тяжелой одежде, мокрым было даже нижнее белье. Бюстгальтер я, разумеется, сняла и стащила с себя, не снимая свитера. А вот сам вязанный свитер снимать я не спешила. Я надеялась, что одежда хоть немного подсохнет на мне. Зато я сняла ботинки, стянула свои полосатые носки и выставила голые пятки к огню.
Учитывая, что человек первым делом мёрзнет с ног, обратный процесс, по логике, должен обеспечиваться таким же образом.
Стало заметно легче. Тепло костра будто наполняло мое тело жизнью и придавало силы, которые из меня, буквально, вытягивал безжалостный холод.
От переполняющего меня блаженства, я даже закрыла глаза.
И тут же в мое сознание, как всегда бесцеремонно и резко, ворвалось видение.
В хаотичных разноцветных всплесках замелькали лица людей, фрагменты изображений, зимний лес, снег, холод, автомобили и вертолёты…
Я снова увидела, как неизвестная женщина и мужчина из вертолёта ведут раненную Людмилу к вертолёту.
Только теперь к моим воспоминаниями прибавились дополнительные фрагменты, как новые пазлы в мозаике. На поблескивающей дюралюминиевой поверхности хвоста вертолёта я заметила регистрационный номер вертолета — RA-4408Z.
Затем сменяющиеся с головокружительной скоростью отдельные искаженные фрагменты превратились в едва разборчивый калейдоскоп из воспоминаний.
Когда нахлынувшее видение вышвырнуло меня обратно в холодную реальность, меня ощутимо затошнило. Живот свело несколькими крайне неприятными спазматическими судорогами, но на этом всё закончилось.
Я смотрела в огонь, периодически подбрасывала в костёр заранее собранные ветки хвороста и пыталась обдумать ту ситуацию в которой я оказалась. Одна, ночью, в холодном лесу и мокрой одежде. Чудом спасшись от тех мужчин с оружием!.. Без телефона и прочих средств связи! Я даже не знаю, как завтра (если доживу до завтра) буду выбираться… Понятно, что нужно выйти на трассу, чтобы попытаться остановить хоть какую-то тачку, но поди сделай это, когда все автомобильные следы наглухо замело снегом!
Я протяжно и опечаленно вздохнула, представляя, как сейчас дома сходит с ума Лерка. Логинова, наверное, уже достучалась до генерала Савельева — я оставила ей все контакты с УГРО, в том числе и Стаса. Я догадываюсь, как сейчас ругается Аспирин, и… очень надеюсь, что он не стал ни о чем извещать моего дядю Сигизмунда. А вот Стасу, наверняка скажут.
Я смотрела на костёр и чувствовала, как вместе с его теплом в мое тело просачивается чувство вины — меня всё время пытаются уберечь от неприятностей, а я сама ищу себе приключения!