Красные полковники. Дилогия
Шрифт:
— Говорил, — в голосе Гольдштейна был какой-то надрыв, — а потом пять лет искал другой вариант. В прошлом году вроде бы нащупал один, даже вполне удовлетворительное техническое решение под него удалось собрать, — он махнул рукой на свою установку, — но где-то, кажется, опять ошибся. А может быть, и нет, но… Пробой появляется на доли секунды, и тут же срыв генерации. Никак застабилизировать не могу.
— Подожди, — Гена как-то неуверенно покрутил рукой, — ты хочешь сказать, что вот эти твои проколы пространства возможно получить при современном техническом уровне?! С помощью чего-то
— Ну, — Виктор ответил не сразу, и тон его голоса был каким-то извиняющимся, — наверно, можно предложить более совершенное решение, но у меня вот так получилось.
Кононов, обычно всегда уверенный в себе, сейчас был не просто удивлен. Ошарашен? Может быть. Вот так вот с помощью разных собранных в кучу деталюшек в XXI веке штурмовать звезды?! Как-то это совершенно не укладывалось в его голове. Стоп, а если?.. Внутри что-то предательски задрожало, когда он увидел, как Виктор щелкнул выключателем блока питания, шевельнул подключенной к ноутбуку мышкой и стал что-то быстро набирать на клавиатуре.
— Вить, а нас за эти твои доли секунды в космос не вытянет? Там ведь вакуум. Воздуха там почему-то нет, — попытался пошутить Геннадий.
— Так это же только информационный пробой, — не оборачиваясь, ответил Гольдштейн. — Физический с такой маленькой мощностью, — красноречивый жест в сторону блока питания, — да больше двух десятков километров никак не вытянуть. — Он еще пару раз нажал на клавиши, и над решеткой появилось слабое голубоватое свечение.
Гена посмотрел на него, на это свечение, бросил короткий взгляд на Виктора и опять уставился в этот слабый голубоватый свет с мелькающими внутри редкими искорками. Оно… нет, оно не завораживало, но все равно взор сам почему-то тянулся к нему. Вдруг что-то мелькнуло, и свечение погасло. Глаз никак не успел понять, что это было.
— Опять, — раздраженно протянул Виктор, — опять срыв генерации. Совершенно не понимаю, по какому закону идет эта чертова разбалансировка. — Он, похоже, уже весь был в своих экспериментах. Вообще-то Витька всегда был такой, немного не от мира сего. Сколько знал Гольдштейна Геннадий, тот всегда мгновенно погружался в какую-либо идею, если она была для него интересной.
— То есть это все-таки должно работать? — по-прежнему неверяще спросил Кононов.
— Должно-то оно должно, но пока не получается. — Виктор совершенно не замечал скептические нотки в словах Геннадия. Или не хотел замечать?
— Тогда почему не обратишься в какой-нибудь институт? На ту же нашу кафедру?
— Издеваешься?
Гена посмотрел на друга и сразу понял, что тот хотел сказать. Виктор всегда боялся насмешек. Нет, внешне это никак не проявлялось. Наоборот, когда над ним смеялись, он смеялся вместе со всеми. А на самом деле… Интересно, кто кроме рано умершей матери и единственного друга мог понять, насколько внутренне ранимым был Гольдштейн? Они, может, потому и подружились, что Геннадий никогда не подшучивал над Витей всерьез. Беззлобные шутки, конечно, были, но именно что беззлобные.
— Извини, — серьезно ответил Кононов. — А с другой стороны, ты наверняка прав. Никто и никогда тебе не поверит. Ну, — он вдруг улыбнулся, — кроме меня, конечно. А поэтому… — Гена всегда быстро принимал решения, — я сейчас остаюсь у тебя. Ты мне все до последней капельки расскажешь и объяснишь. Пока я не пойму, как эта штука должна работать, отсюда не выйду.
В тот вечер они сначала сидели над формулами, и, хотя Кононов, как он сам говорил, был не семи пядей во лбу, но с помощью друга в теории все-таки разобрался. А когда переключились на схемы и чертежи, то даже нашел вариант упрощения одного из вспомогательных элементов устройства. Он же сформулировал возможную причину срыва генерации:
— Вот привык ты, Витя, в своей сервисной мастерской с бытовой техникой работать, а тут требуется совершенно другой уровень. В первую очередь виноват этот твой компьютерный блок питания, — Геннадий махнул рукой в сторону рабочего стола, — он же с высокочастотным преобразованием. А уж спектр помех от него…
— Но вот же я емкостей для фильтрации насажал, — указал на схеме Гольдштейн.
— Электромагнитные наводки тоже конденсаторами фильтруешь? — не сказать что в голосе Кононова были совсем уж ехидные интонации, но что-то такое там все же присутствовало.
— Думаешь, они? — несколько удивленно протянул Виктор.
— Уверен, — гордо произнес Гена, — я, когда в НИИ схемы по армейским заказам ваял, на этих гребаных электромагнитных помехах собаку съел. У них же там все очень компактное требовалось. Оттого и наводки приличные.
Тогда они провозились почти две недели, переделывая опытную установку. В основном этим занимался Гольдштейн, но и Геннадий иногда вырывался из своей маленькой фирмы. Однажды с ним притащился младший брат, которого Виктор знал еще ребенком. У Гриши только что кончилась сессия, все зачеты и экзамены за первый курс были успешно сданы, и времени свободного хватало. Притащился и привнес в работу свою, не такую уж и маленькую, пользу. Он прилично усовершенствовал программное обеспечение управления рабочими режимами и, главное, позиционированием выходного окна пробоя.
— Ну, Витя, ну кто же так делает? Все строго по книжке, и в результате жутко громоздкая программа вышла.
При первом запуске после переделки они получили устойчивую генерацию почти на двадцать секунд. В слабом голубоватом свечении отчетливо был виден город с высоты птичьего полета. Позиционная настройка стояла на трехстах метрах вверх. А потом… Потом из блока генератора повалил дым, причем достаточна едкий. Спасло положение только быстрое отключение установки и проветривание прилично задымленной комнаты.
Отметили первый успех половиной завалявшейся в морозилке бутылки водки — Виктор, в общем-то, был малопьющим, а Кононов-старший всегда строго знал свою хоть и немаленькую, но дозу. Гришке же налили чисто символически. Отметили и сели разбираться с причинами перегрева генератора. Восстановлению он, увы, не подлежал.
— Капэдэ, — вынес в конце концов свой вердикт Гольдштейн, — слишком низкий, просто мизерный капэдэ генератора пробоя. Почти половина энергии уходит на создание этого голубого свечения. Не должно его быть. А еще пятьдесят процентов или около того — на потери при стабилизации.