Красные скалы английской Ривьеры
Шрифт:
– Чего еще ожидать от гомика! – воскликнула Дороти. – Голубизна этого «самого умного дурака во всем королевстве» и тогда не была тайной. Еще никто не ненавидел женщин так, как он, – с профессиональной уверенностью заявила она, выкладывая яичницу на тарелку.
Дело в том, что в молодости Дороти была учительницей истории. В душе она монархистка. Считает монархию лучшей формой государственности и обожает королеву Елизавету II. Короли и королевы Англии – ее конек. Собственно, с ее легкой руки Эйлин и заинтересовалась историей и юриспруденцией. Козни, чинившиеся при дворах британских коронованных особ,
Дороти была хорошей мачехой, но Эйлин начала это понимать всего лишь несколько лет назад, уехав из дома и возвращаясь на пару недель в каникулы. Да и то не во все. Прошлым летом они с Дэнни отправились в вояж по Америке. «По следам первопроходцев» – так назывался их пробег на двух арендованных мотоциклах из Нью-Йорка до Лос-Анджелеса через всю страну. Было здорово, но с тех пор Эйлин предпочитала либо автомобиль, либо поезд.
– И что? Твой Джим сделал карьеру? Судя по моим записям, тогда он был начинающим следователем, а теперь?
– Теперь он дорос до звания «детектив-инспектор».
– Круто. Особенно в наших краях, где самое тяжкое преступление – это угон чьей-нибудь лодки по пьяни. Так, забавы ради или девочек покатать. – В голосе Эйлин звучали ноты сарказма.
– Не только. Жизнь в прибрежном городе всегда имеет свои подводные течения. Тут тебе и контрабанда, и трафик наркотиков, и чего посерьезнее. – Дороти забрала у Эйлин пустую плошку из-под хлопьев и поставила перед ней тарелку с яичницей. Как в детстве, полоска бекона изображала улыбку, а две кляксы кетчупа – глазки веселой мордочки. – Тут тебе и незаконная миграция, и живой товар, – закончила она.
– Да ну? До сих пор? – удивилась Эйлин.
– Что ты меня спрашиваешь? Спроси Джима – он в центре событий.
– Только имей в виду, – вставил Мартин, – он не любит говорить о работе, а нам и не надо. У нас есть другие темы для разговоров. Правда, пап? Устроим мальчишник в твоей пивоварне?
– Еще чего удумал! Чтобы твои дружки мне ее вконец разгромили?
Эйлин резануло его обращение к Генри «пап». Она всегда называла мачеху по имени, а Мартин, хоть и старше ее на шесть лет, сразу принял отчима и стал называть его отцом. Тем более, что в то время, когда семьи «слились», Мартин уже заканчивал школу. Вместе одной «семьей» они жили всего два года. Сразу после окончания он поступил в военную академию. Даже в Афганистане успел побывать. «Возможно, – говорила себе Эйлин, – он таким образом компенсирует армейские уставные отношения: там „Да, сэр. Есть, сэр“. А здесь по-домашнему: „мамуля“, „пап“, „сеструха“. А впрочем, какая разница? У него вон – без пяти минут своя семья».
6
– Эйлин, Эйлин, ужин готов, – снизу из гостиной звала Дороти.
Эйлин кинула взгляд на спинку стула, где висело не самое нарядное (у нее в гардеробе и так платьев было – раз-два и обчелся), но все же подобие девичьего наряда. Потом подумала и решила, что гости не такие уж и важные – можно и в джинсах остаться. Убрала платье со стула в шкаф, посмотрелась в зеркало и решила, что строгая белая сорочка лучше подойдет для знакомства без пяти минут адвоката с инспектором-криминалистом.
Как и подозревалось, все уже сидели за столом, и единственный свободный стул оказался по правую руку от Джима. Он вежливо приподнялся, ожидая, когда она сядет. Все эти тонкости этикета растворились в воздушных поцелуях, которые через стол без всяких формальностей и весело улыбаясь, слала старая школьная подружка Нэнси, теперь почти член семьи.
Обычный вечер. Обычный ужин. Конечно же, разговоры о предстоящей свадьбе, о том, что все надеются, что погода не подведет и что викарий, старик Патрик, который знает семью с незапамятных времен, сам проведет церемонию венчания. Он и Эйлин крестил и, несмотря на самоубийство Анны, ее матери, позволил похоронить «грешницу» на церковном кладбище и даже сам лично служил похоронную службу. Кому же как не ему связать союзом Мартина и Нэнси. Конечно, его помощник Рональд неплохой парень, но не то. Не та школа. Читает проповеди, как школьник-отличник – знания есть, а души в его словах нет.
После ужина все перебрались на застекленную веранду. Оттуда открывался восхитительный вид на закат, но погода, как всегда, скорчила кривую ухмылку и затянула западный горизонт тяжелыми серыми тучами.
Нэнси и Эйлин воспользовались этим как предлогом к уединению.
– Девушкам надо посекретничать, – объявила Нэнси и протянула Эйлин руку, как бы предлагая помочь встать с дивана.
Эйлин легко и без помощников спружинила вверх. Ей самой не терпелось поговорить с бывшей одноклассницей. Но если у Нэнси на уме была тема платьев для подружек невесты, то у Эйлин – самоубийство их друга Тома и ненайденное тело Лиз Барлоу.
Они поднялись в комнату Эйлин. Нэнси сразу же обратила внимание на пробковую доску, висевшую над рабочим столом. Внимательно всмотрелась в фотографию Лиз и обронила:
– Дело давнее, но, если честно, я не верю в убийство Лиз и уж точно не верю в то, что Том покончил с собой.
– Я тоже, – уклончиво ответила Эйлин.
Она каким-то шестым чувством ощутила приближение откровения со стороны Нэнси и буквально затаила дыхание в ожидании разговора.
– И все-таки, что ни говори, Лиз была та еще штучка. Она сама убила бы кого хочешь, прежде чем дала бы убийце занести над ней нож.
– С чего ты взяла, что ее зарезали?
– Я это так, фигурально выражаясь. Говорю же, дело далекое, но у меня и тогда и сейчас такое чувство, что Лиз всех нас обвела вокруг пальца. У нее уже был хорошо налаженный бизнес. Да и любовник тоже. Она не могла дождаться, когда закончится школьная тюрьма, и можно будет выпорхнуть на свободу. Думаю, ей подвернулся случай, и она решила не ждать еще год, а инсценировать свое убийство и смотаться куда-то. Возможно, кто-то ей помог.
– Что значит «кто-то»?
– Ну, ты же помнишь ее. Вечно напускала таинственность. Никогда ничего толком не говорила, все туманными полунамеками. Намекала, что у нее есть «взрослый мужик» и что с его помощью ей скоро откроются дороги, которые нам, провинциалкам, и не снились. Любила повыпендриваться.
– Как я себя помню, мы все тогда выдавали мечты за надежды.
– Ну да, ну да. Ты бы поговорила с Хлои и Эммой. Лиз с ними была ближе, чем с другими. Только Эмма теперь живет не то в Бате, не то в Бристоле. Они с Хлои на связи. Кстати, Хлои еще и с Хикманном встречается.