Красные трусики
Шрифт:
После этого он три недели хромал, пропустил шесть физкультур.
Елин подошел сзади к Кузиной, разумно закрыл глаза и двумя руками сграбастал ее задницу – за что получил несколько ударов по темени.
Правда, потом он хвастался, что успел прощупать трусики.
О собственных опытах предпочту умолчать.
Жизнь шла в ритме парадокса.
Девчонки взрослели и по мере возможности заголялись.
Но любое физическое внимание к ним каралось безжалостно.
Несмотря на солидный возраст, мы пятеро оставались девственными.
2
Стоял
Конец третьего курса был волнующим, но младенчески беззаботным.
Большая перемена только-только началась, мы сидели на детской площадке за оградой двора и чувствовали себя необъяснимо счастливыми.
Сама природа радовалась за нас.
Каждая былинка готовилась стать цветком, бегущие по небу облака казались е-мэйлами непрочитанных сообщений.
В воздухе дрожали невнятные предчувствия чего-то нового – как всегда бывало весной и как никогда не оправдывало ожиданий.
– Послушайте… – заговорил Андреев. – Вот бы взять Гайдамакины сиськи, Кузину жопу, Сапрохины окорока, и…
– И что дальше? – насмешливо спросил Соломацкий.
Что-то подобное постоянно лилось из Гошиных уст, мы к такому привыкли.
– Объединить в одну. Вот была бы девчонка.
– Зачем объединять. По одной бы каждую отттрахал, всех по очереди, – злобно процедил Елин. – Во все дырки вдоль и поперек.
Мы помолчали.
Все знали, что ни Кузина, ни Гайдамак, ни Сапронова – равно как и синтетическое чудище – не позволят прикоснуться к своему телу.
– А смотрите, что у меня есть…
Оглянувшись по сторонам, Андреев вытащил из кармана пластиковый пакет, оттуда достал черный бюстгальтер с белым цветком между чашечками.
– Это что? – спросил Соломацкий.
– Это лифчик.
– Сами видим, что не портянки, – сказал Елин. – Где спиздил?
– Вчера на физкультуре, – без смущения ответил Андреев. – Слегка опоздал, по дороге заглянул в девчоночью раздевалку, и…
Ситуация не вызывала сомнений.
Некоторые одногруппницы занимались в спортивных «бра» – дразнили пупками и казались более голыми, чем были.
Обычные бюстгальтеры, носимые под одеждой, они бросали в раздевалке.
Украсть оттуда все, что угодно, не составляло проблем – особенно для такого страдальца, как Андреев.
– Чей? – поинтересовался Соломацкий.
– Гайдамакин.
– С чего ты взял?
– Он ею пахнет!
– Ты уверен?
– Уверен. Запах Гайдамакиных подмышек я учую среди тысячи с завязанными глазами!
– И с заткнутым носом, – подытожил Елин. – Видишь вон, собака бежит, нюхает подряд все обоссанные столбы?
– Где?..
– В Караганде. Догони и покажи ей мастер-класс.
– Гоша, ты ошибаешься, – Соломацкий покачал головой. – Бюстгальтер пахнет не подмышками, а IMF.
– Что такое «И-Мэ-Эф»? – спросил Елин.
– Inframammary Fold, – ответил Соломацкий.
– А по-русски?
– Субмаммарная складка. Иначе – «подгрудная».
Наш умный Лева решил стать медиком, изучал специальную литературу, знал все касательно устройства человеческого тела – особенно женского.
– Если взять грудь за сосок и поднять вверх, откроется место, где молочная железа соединяется с торсом, – пояснил он. – При достаточном объеме там образуется кожная складка, застаивается пот. Вот им-то и пахнет бюстгальтер.
– Ты, Андрон, брал Гайдамачиху за сосок? – Елин усмехнулся. – Сомнительно, потому что еще жив.
– Ну… я не знаю… мне все равно кажется, что это ее.
– Когда кажется…
Отобрав у друга бюстгальтер, Саша надел черную чашечку на свой кулак.
–…Вот взгляни! Гайдамачихе такой лифон – только на нос.
– Верно, Ёлка, – Соломацкий кивнул. – По размеру это скорее всего –Кузин.
– Сдалась мне ваша Кузя!! – взвился Андреев, задетый за живое.
– Да и вообще, – добавил Елин. – Такое убожество – только на Чумичку.
– К вопросу о Чумичке, мужики! – подал голос Смаков.
Обычно в разговоре – тем более, касающемся животрепещущей темы – Вадик бросал реплику за репликой, перебивал даже Елина.
Но сегодня он как-то странно молчал, уподобившись мне.
– А какие могут быть о ней вопросы? – Елин презрительно скривился. – Только ответы, и все одинаковые.
– А такие…
Смаков сделал многозначительную паузу.
Стало ясно, что молчал он не зря.
–…А такие, что пока вы тут перекидываетесь смехуёчками, я ее оприходовал.
– Кого? – уточнил Соломацкий.
– Чумичку.
– Что… что ты с ней… сделал?..
Андреев, до которого не сразу дошла суть, задохнулся словами.
–…В каком смысле «оприходовал»?
– В том самом, в том самом, Андрон. Называй, как хочешь: «трахнул», «поимел», «отпипирил» – смысл один. Вы – жалкие пиздуны. А я уже знаю, что к чему.
Эти слова ударили сильнее, чем если бы облака упали на Землю, все разом.
Вероятно, Смаков рассчитывал, что взметнется шквал вопросов, вспенится его слава.
Но все молчали.
Представить себе, что наш друг – такой же мальчишка, как и мы, еще вчера обсуждавший теоретические достоинства порнозвезд – познал женщину, было невозможно.
Шок сделал нас немыми.
– В общем так, – заговорил Смаков, не выдержав кажущегося равнодушия. – Вчера вечером зарулил к ней.
– Чтобы потрахаться? – спросил Елин, первый из всех пришедший в себя.