Красный ангел

Лонгстрит Роксана

— Да, я это понял. Вы привыкли быть каменной стеной. Удивительно, что вы так расклеились. — Он подпер рукой подбородок. — Но что вы хотите от меня? Я — в Чикаго. Сегодня вы уже будете сидеть в самолете. Хотите, чтобы я посоветовал вам держаться подальше от Габриэля Дэвиса, и тогда все будет в порядке? Слишком поздно.

— Надо ли мне его бояться?

Липаски выдержал долгую паузу, по-прежнему изучающе глядя на нее, сквозь нее.

— Честно сказать, не знаю. Он становится странным, когда говорит про вас. Должен признаться, я не

верю, что он считает вас способной причинить ему вред. Но если вы каким-то образом — вольно или невольно — сделаете попытку разубедить его в этом, то да, в таком случае вам следует его бояться. Того, что выпало на его долю за последние четыре года, хватит любому, чтобы оказаться за гранью. А он уже там.

Уже там, на страницах своего дневника, доступного для всеобщего обозрения. Она прикрыла глаза, вспоминая, как он повторял ее движения и следил за ней холодным взглядом. Были и моменты, когда он оказывался по ту сторону, болтаясь на раскачивающейся веревке, как когда-то она.

— Он рассказывал вам что-нибудь про убитую женщину, которую выбросили из фургона? — бесцветным голосом спросила Алекс. Липаски отрицательно покачал головой. — Мне сообщили, кто она. Дайана Гарднер. Из Чикаго.

Липаски собрался что-то сказать, но передумал.

— Это имеет какое-то значение, правда? — продолжила Алекс. — Все стягивается в одну точку, к делу Броварда. Она с ним каким-то образом связана.

— Она была матерью Джейсона Гарднера.

Алекс вспомнила фотографии двух улыбающихся мальчишек. Лучшие друзья.

— Джейсон Гарднер, Чарли Кассетти. Барнс Бровард убил их обоих.

— Да, — кивнул Липаски. — Но Дайана Гарднер никак не связана с Габриэлем. Не уверен, что она даже разговаривала с ним.

— Может, она спала с ним? — брякнула наугад Алекс.

— Нет, — скривился Липаски. Ответ прозвучал слишком уверенно.

— О-о, — протянула Алекс и мастерски подхватила тему. — Мне показалось, что он бисексуал. Может, Дайана Гарднер могла его заинтересовать.

Она попала в цель. Запахло кровью. Липаски отвернулся.

— Маловероятно, — бросил он. Алекс выжидала, постукивая ногтями по столу. — Она была не в его вкусе.

— А вы в его вкусе, детектив?

— Заткнитесь, — бросил Липаски, развернулся и схватил ее за локоть. Взгляд его серо-стальных глаз, казалось, мог пронзить ее насквозь. — Вы даже не представляете, что вы затеяли! Вы погубите и его, и себя!

— Дайана Гарднер погибла, а вам всё равно. Гарри Вердан погиб. Мой лучший друг погиб. С Гарри Верданом у Дэвиса тоже были сексуальные отношения? Может, кто-то решил казнить его любовников?

Липаски до боли стиснул ее руки так, но она не пыталась освободиться, а он не собирался её отпускать. Он клокотал от ярости, и все же она не боялась его.

Он был совсем не похож на Габриэля Дэвиса.

— Вы ничего не понимаете, — прошипел он и оттолкнул ее от себя. — Если вы в это верите, чего вам бояться? Вы тоже спите с ним?

Она молча

растирала затекшие запястья. Липаски три раза обежал вокруг стола и сел.

— Габриэль Дэвис никогда не имел половых связей с Дайаной Гарднер.

— И с Гарри Верданом?

— И с Гарри Верданом.

— И с вами?

— И со мной, — отрезал Липаски. — Вы пошли не по тому пути. Если кто-то и преследует его, они сосредоточены на чем-то воображаемом, а не на реальном.

Алекс перестала барабанить по столу.

— В таком случае я действительно в опасности.

Липаски не ответил. Она тоже села и прислонилась к холодному металлу стула. Детектив сидел с отсутствующим, блуждающим взглядом.

— Рашель, — вдруг произнес он, вставая.

Алекс встала за ним следом.

— Рашель Дэвис? Его бывшая жена? Вы знаете, где она?

Вопрос не удивил его, а скорее разозлил.

— Он рассказал вам о Рашели?

— И о Джереми. Мне кажется, он боится даже узнать, все ли с ними в порядке. Он считает, что это может привести к их гибели. Вы знаете, где они?

— Да, — начал Липаски, но оборвал себя. Было видно, как он лихорадочно соображает. — Я поставил себе задачу знать об этом. Но Габриэль не знает, где они живут. И сомневаюсь, что он хочет это знать. Рашель…

— Что?

Липаски даже не посмотрел в ее сторону.

— Он звонит мне каждый день. Рассказывает, где он, что делает, о чем думает. Он больше ни с кем не разговаривает. — Липаски потер ладонью лицо. — Он получал письма. В течение нескольких лет. Сначала они приходили на мой адрес, для передачи ему. Потом их стали отправлять ему лично, где бы он ни находился.

— Что в них? — уперлась локтями в стол Алекс. — У вас есть образцы?

— Если бы и были, вам бы я все равно не показал. Некто просто помешался на деле Броварда. Присылал вырезки из газет. Дерьмо всякое.

— Дерьмо, которое могло вывести его за грань?

Липаски промолчал, погруженный в раздумья.

— Он же никому не давал своего адреса, кроме вас? — неуверенно спросила Алекс. — Не оставлял карточку на почте с указанием, куда пересылать корреспонденцию? Нет?

— Кроме меня — никому, — уверенно заявил Липаски.

— Вы рассказывали кому-нибудь о том, что он сообщал вам?

Он отрицательно покачал головой.

— В таком случае вы не можете нести ответственность за эти письма. Вы тут ни при чем.

Он встретился с ней взглядом, и Алекс поразили глубокая горечь и злость, застывшие в его серых глазах.

— Нет, при чем. Свои адреса он сообщал мне по телефону. Кто-то прослушивает мой номер.

Липаски сосредоточенно крутил диск. Люди вокруг звонили по телефонам, беседовали, перекрикивались через комнату, не обращая на них никакого внимания.

В трубке щелкнуло, послышались длинные гудки. Один, другой, третий… После десятого Липаски положил трубку.

— Нет дома, — произнес он, покачав головой.