Красный блицкриг
Шрифт:
С этой целью были разработаны и распечатаны листовки, которые предполагалось разбросать над территорией Прибалтики в первый день военных действий. В них излагались нарушения прибалтийскими государствами договоров о взаимопомощи, благодаря которым СССР спас Эстонию, Латвию и Литву от втягивания в войну, а «части Красной Армии, расположенные в отдельных пунктах» этих стран, являлись «надежной защитой и лучшей гарантией свободы и независимости» их народов. Нарушения договоров вынуждают Красную Армию «положить конец антисоветским провокациям»: «Советский Союз не допустит, чтобы была сорвана вековая дружба советского и прибалтийских народов, чтобы Прибалтика была превращена империалистами в плацдарм для нападения на Советский Союз, а прибалтийские народы ввергнуты в горнило кровавой империалистической бойни… Красная Армия берет под свою могучую и верную защиту независимость и свободу» народов Прибалтики, «освободит вас от капиталистов
Типографии штамповали военные разговорники для «освободителей» с необходимым минимумом общения: «Руки вверх!», «Сдавайся!», «Вы говорите неправду!», «Если будешь шуметь, убью!»
Тем временем продолжалось беспрецедентное политическое давление на Литву. 7 июня в Москву «по вызову» прибыл премьер-министр А. Меркис. В ходе переговоров Молотов обвинил литовское правительство в нелояльном отношении к СССР, что выражалось в похищениях красноармейцев и других провокациях, затягивании расследования, арестах литовского обслуживающего персонала в советских гарнизонах, частых и подозрительных сборищах членов военизированных организаций. Любые оправдания и возражения отвергались Вячеславом Михайловичем с ходу. Предложение Меркиса во избежание новых проблем создать режим полной изоляции советских войск от населения было отвергнуто Молотовым, предложившим литовской стороне самой определить меру наказания за свое враждебное поведение. Одновременно советское руководство подчеркнуто лояльно вело себя по отношению к Эстонии и Латвии. Так, с Таллином 8 июня было подписано соглашение об общих административных условиях пребывания советских войск.
В ходе следующей беседы, состоявшейся 9 июня, Молотов перешел к вопросам внешней политики и теме Балтийской Антанты, охарактеризовав ее как военный союз трех стран, скрываемый от СССР. Возражения Меркиса, основанные на отсутствии каких-либо доказательств, отводились Молотовым, считавшим, что это не юридический, а политический вопрос, требующий ответа. С точки зрения протокола, пока все «происходило в очень вежливой форме». 10 июня в Москву прибыл министр иностранных дел Урбшис, также принявший участие в переговорах. Предложения литовской стороны договориться и урегулировать инцидент оказались тщетными. Москва уже сама «определила меру наказания», потребовав от Вильнюса предать суду министра внутренних дел К. Скучаса и начальника политической полиции А. Повилайтиса, немедленно сформировать в Литве правительство, угодное Кремлю, «правительство, которое было бы способно и готово обеспечить честное проведение в жизнь советско-литовского договора о взаимопомощи и решительное обуздание врагов Договора». И «мелочь» — немедленно обеспечить свободный пропуск на территорию страны Красной Армии для занятия важнейших центров Литвы.
12 июня советское полпредство в Литве сообщило, что литовская комиссия саботирует изучение деятельности «охранки». 14 июня Молотов уведомил полпредов СССР в Финляндии, Эстонии, Латвии и Литве об отношении к Балтийской Антанте, которая «носит на деле антисоветский характер» и является «нарушением пактов, которыми запрещено участие во враждебных Договаривающимся сторонам коалициях», а заместитель наркома В.Г. Деканозов в тот же день принял Урбшиса, который, сообщив об отставке Скучаса и Повилайтиса, вновь отрицал причастность литовских органов к исчезновению советских солдат и антисоветский характер Балтийской Антанты.
Но время отговорок уже кончилась, Красная Армия, начистив штыки и пробанив пушки, доложила о своей полной готовности «принести счастье литовцам» и прочим балтам.
В ночь на 15 июня Молотов предъявил Урбшису ультиматум: СССР немедленно вводит в республику дополнительные войска и требует смены правительства. Правительство Советского Союза — пролитовское, хохмил Молотов, и мы хотим, чтобы литовское правительство было просоветским: «Далее тов. Молотов подчеркивает, что вышеупомянутое заявление Советского правительства неотложно, и если его требования не будут принять в срок, то в Литву будут двинуты советские войска, и немедленно… Тов. Молотов подчеркивает, что нужна такая смена кабинета, которая привела бы к образованию просоветского правительства в Литве… Урбшис говорит, что он не видит статьи, на основании которой можно было бы отдать под суд министра внутренних дел Скучаса и начальника политической полиции Повилайтиса. Спрашивает, как быть? Тов. Молотов говорит, что прежде всего нужно их арестовать и отдать под суд, а статьи найдутся. Да и советские юристы могут помочь в этом, изучив литовский кодекс…»
Разъяснив, что предполагается дополнительно ввести 3–4 корпуса (9–12 дивизий) во все важные пункты Литвы, Молотов пообещал, что при наличии «правильного» правительства советские войска не будут ни во что вмешиваться и вообще мера эта — временная. Но если требования не будут приняты, войска все равно войдут.
Срок ультиматума истекал в 10 часов 15 июня.
Президент Литвы А. Сметона настаивал на оказаниисопротивления
Поэтому Сметона начал собирать чемоданы, а Урбшис в 9 часов утра сообщил Молотову об удовлетворении советских требований и составе нового правительства во главе с генералом Ратшикисом. И был немедленно удостоен новой выволочки от советского премьера. «Как вы можете без нашего ведома и нашего согласия назначать нового премьер-министра? — Но вы же требуете сформировать новое правительство… — пытаюсь объяснить я. — Да, но оно должно быть приемлемым для нас. Поэтому его формирование вы должны согласовать с нами». Вопрос о составе правительства будет решаться в Каунасе, в присутствии нашего представителя.
16 июня ТАСС был уполномочен заявить о ликвидации советско-литовского конфликта: «В течение последних месяцев в Литве имел место ряд случаев похищения литовскими властями советских военнослужащих из советских воинских частей… Установлено при этом, что военнослужащий Бугаев не только был похищен, но и убит литовской полицией после того, как правительство СССР потребовало выдачи военнослужащего Бугаева. Двум похищенным советским военнослужащим, Писареву (он же Носов) и Шмавгонцу, удалось бежать из рук захватившей их литовской полиции, применявшей к ним истязания. Похищенный в Литве военнослужащий Шутов до сих пор не найден. Такими действиями в отношении военнослужащих из расположенных в Литве советских воинских частей литовские власти стремятся сделать невозможным пребывание в Литве советских воинских частей». Далее и про Балтийскую Антанту, и про «связь Генеральных штабов», и про журнал «Ревью Балтик», изданный одним номером на французском, а кое-какие статьи были на английском и немецком языках (это как раз о «размерах шрифта»), — явно с далеко идущими антисоветскими намерениями, и упреки в неблагодарности за город Вильнюс. Поэтому советское правительство выдвинуло «неотложные требования», которые 15 июня были приняты литовским правительством.
За несколько последующих десятилетий так и не было обнаружено конкретных фактов антисоветской деятельности Балтийской Антанты, сгинули безвестно и бестелесно красноармейцы Шмавгонец и Носов. Поэтому несколько настораживает то обстоятельство, что российский «Военно-исторический (?) журнал» в начале XXI века продолжает распространять сталинскую трактовку событий: «Правящие круги Литвы, Латвии и Эстонии вели разнузданную антисоветскую кампанию, учиняя бесконечные провокации. Тысячами арестовывались и ссылались в концентрационные лагеря граждане из обслуживающего советские части персонала, а также и занятые на строительстве казарм для советских воинских частей. И все это совершалось для того, чтобы сделать невозможным пребывание советских воинских частей на территории Прибалтики. Чаша народного гнева была переполнена… Правительства Литвы, Латвии и Эстонии опять-таки под давлением трудящихся приняли предложение Советского Союза».
И так далее — весь пропагандистский набор из арсенала мехлисов под рубрикой: «В поисках правды».
Уловившие, откуда дует ветер, советские полпреды в Латвии и Эстонии бомбардировали Москву телеграммами о необходимости усиления бдительности на советских военно-морских базах, о подозрительных учениях латвийских частей, неприязненном отношении правящих кругов к СССР и о мобилизации в Эстонии. Неутомимый «штирлиц» полпред Никитин 14 июня доложил, что: «Эстонцы проводят усиленную военную подготовку. Проведена тайная мобилизация офицеров запаса и рядовых… Таллинская дивизия переброшена в казармы, что недалеко от Балтийского порта. Таллинская и Вильяндийская эстонские дивизии имеют своей задачей отрезать две наши группы, расположенные в Гапсале и Палдиски….На вокзале по ночам жены и семьи призванных с плачем провожают отъезжающих. Мобилизовано большинство такси… По обе стороны минной гавани эстонцы расположили две морские батареи, которые в случае надобности смогут расстреливать наш военно-морской флот. Кроме того, эстонцы в своем арсенале спрятали третью морскую батарею, которая в случае надобности может расстреливать наш военно-морской флот прямой наводкой… Объявлен сбор Кайцелита… Все перечисленные мероприятия направлены, безусловно, против СССР: из отдельных разговоров можно вывести заключение, что создания единой армии численностью до 1 млн. человек требуют от Балтийской Антанты Англия и Франция».