Красный дьявол и Каменная чаша
Шрифт:
От замка осталось всего лишь одна из стен с зияющим слепым окном и несколько истертых временем плит, заросших бурьяном. Поковыряв камни носком сапога, Клод, с видом эксперта, заявил, что им не менее трехсот лет. Времена Падения королей и раньше вызвали у молодого Алана бурю эмоций. Сейчас же он просто засыпал Олафа и Клода расспросами об исторических подробностях. Это могло затянуться до глубокой ночи, пока Ингрид, все это время хранившая молчание, не посоветовала Алану умолкнуть до утра. Олаф и раньше обращал внимание, что Фостер следует ее приказным просьбам, но сейчас в кротком молчании Алана ему почудилось
Возможно, через два дня их пути разойдутся, и Олаф больше никогда не услышит об Ингрид и Клоде, также как и о Грогане. Он собирался научить девушку новым заклинаниям, более сильным и интересным, способным заставить ее остаться в ордене подольше. Но маг понимал, что Ингрид, едва освободившись от Алана, сразу покинет резиденцию, а возможно и сам город. Такова ее природа, человека странствий.
– - Сегодня опять звездная ночь, -- заметила Ингрид.
– - Да, -- не оборачиваясь, сказал Олаф, -- звезды сегодня великолепны. Жаль, Грогана нет с нами, он много знает о них.
– - Откуда?
– - спросила Ингрид.
– - Джек объяснял это скучными ночами на посту. Когда спать нельзя, а играть в кости не с кем.
– - Зато сейчас есть с кем, -- еле слышно пробормотал Клод.
– - Брат Олаф, -- позвал Алан, -- расскажи о герцоге.
За время путешествия рассказы про Эдмунда стали чем-то вроде сказок на ночь для молодого магистра. Когда Фостер узнал, что Олаф знаком с герцогом, то был готов слушать его истории часами.
– - Ты с ним знаком?
– - удивленно спросила Ингрид.
– - Немного, -- задумчиво проговорил Олаф, поворачиваясь к костру.
Клод уже лежал, укрывшись одеялом. Ингрид по-прежнему сидела, подкидывая дрова в костер. Этот жест напомнил Олафу о том странном человеке, который точно также бросал аккуратные поленца в огонь.
– - Я видел герцога всего пару раз, -- стараясь отогнать назойливые, как комары, мысли, сказал Олаф, -- впервые, когда только отправлялся в земли песчаников. Нас, новопосвященных рыцарей, собрали в церемониальном зале. Эдмунд прочел короткую напутственную речь о благих намерениях и человечности. Сейчас, вспоминая его слова, я понимаю их истинный смысл. В его взоре была какая-то печаль. Тогда-то я решил, что он нас, негодников, видит насквозь. Будто знает, как мы всю прошлую ночь отмечали посвящение. Его взгляд, лишь скользнувший по мне, длился для меня целую вечность. Спустя почти десять лет я вновь стоял в этом церемониальном зале, но уже один. Я стал священным рыцарем, капитаном отряда магов четырех стихий и, по ритуалу, герцог должен был благословить меня. Эдмунд смотрел на меня все тем же потухшим взглядом. Но в этот раз он уже не вызвал во мне такого волнительного трепета, как раньше.
– - О чем вы говорили?
– - спросила Ингрид.
– - Как ни странно, мы говорили о погоде, -- улыбнулся Олаф, -- тогда стояло жаркое лето и Эдмунд, опасаясь грядущей засухи, спросил у меня, скоро ли будут дожди. Вновь, как и в первый раз, я испытал волнение. Я был готов к любому вопросу, вплоть до вкуса крови противника, но такого никак не ожидал.
– - Брат Олаф, ты же рассказывал, как ответил ему о грядущем проливном дожде, -- проговорил Алан.
– - Так ты это уже слышал?
– - удивилась Ингрид.
– - Конечно, -- с некоторой гордостью в голосе, ответил Фостер, -- это моя самая любимая история.
– - О ливне я сказал милорду значительно позже, -- стараясь скрыть улыбку, проговорил Олаф, -- когда окончательно вернулся из песчаных земель и предстал перед герцогом с докладом. Да, это была интересная беседа. Он опять думал о засухе и опасался, не выгорят ли поля. Но в ту пору меня уже было трудно чем-либо удивить. Я убрал свой отчет и проговорил с герцогом до самого вечера.
Олаф рассказал еще пару историй об Эдмунде и, заметив, как диск ущербной луны уже прошел треть небосвода, лег. Ингрид вызвалась сторожить первой и сейчас сидела перед костром, вороша палкой прогорающие угли.
Олаф проснулся от воя, доносящегося со стороны холмов.
– - Это волки?
– - спросил Алан.
– - Нет!
– - прокричал взволнованный повар, -- Олаф, просыпайся!
Олаф уже не спал. Он быстро поднялся, обводя взглядом руины, залитые тусклым светом луны.
– - Ох, успеть бы, -- кряхтел Клод, сворачивая одеяло, -- Ингрид, Олаф, лезьте на те плиты.
Он указал рукой на разрушенные стены замка.
– - Волки не подойдут к костру, -- заметила Ингрид.
Вой становился ближе.
– - Это не волки!
– - сказал Клод, подгоняя Ингрид. Он помог ей забраться на каменный вал, затем обернулся к Олафу, -- быстрее!
Когда все трое забрались наверх, Клод попытался объяснить:
– - Гончие псы, -- сбивчиво говорил он, -- это толботовы гончие учуяли нас.
– - Тебе приснился кошмар?
– - спросила девушка, -- ну воют где-то собаки, может одичавшая стая, мало ли.
– - Нет же, -- махнул рукой повар, -- каждую ночь, со времен падения королей, они бродят возле проклятых мест и ищут добычу. Поймают зазевавшегося путника и уносят его в самые недра к своему хозяину -- отступнику Толботу.
Словно в подтверждение сказанного, к стене, минуя костер, прибежала призрачная свора. Несколько охотничьих собак, а это были именно породистые псы, начали скрести когтями о камень, обнажая белые, светящиеся в ночи, клыки.
– - Да, -- спокойно заметила Ингрид, -- такого я еще не встречала.
– - Четыре года назад, -- сказал Клод, -- мне пришлось заночевать в подобном месте. Тогда я еще не знал Ингрид и странствовал в одиночестве.
– - Почему?
– - удивленно спросил Алан. Кажется, не без удовольствия отметил Олаф, мальчика, как и Ингрид, совершенно не пугали призрачнее псы, а это очень хорошая черта для мага.
– - У меня возникли трения с графом и я был вынужден покинуть Орвидж, как можно быстрее. Но это неважно. В ту ночь я тоже остановился у таких же развалин, в надежде, что волки обойдут их стороной. Скажу только одно -- я больше никогда так быстро не бегал и так высоко не прыгал.
Одна из гончих начала подпрыгивать, норовя ухватить сапог повара.
– - Я думаю, -- скорее для себя, чем для остальных, проговорил Олаф, -- небольшой Огонек проберет их до самых костей.
– - Что ты!
– - вскричал Клод, поджимая ноги, -- это только разозлит их и проклятые твари не отстанут от нас до самого рассвета.