Красный флаг: история коммунизма
Шрифт:
К 1921 году Красная армия насчитывала 5 миллионов человек. Она стала защитницей нового режима, зародышем нового общества внутри старого. Большевики пришли к власти в городе с большим предубеждением против сельской местности и создали основу своей власти из воинов-крестьян, многие из которых, молодые парни, вышли из глубокой патриархальной деревенской иерархии {236} . После Гражданской войны многие ее ветераны стали партийцами и государственными бюрократами. Военный опыт и милитаристская культура, рожденная войной, породили форму советского коммунизма и политику, которую он десятилетиями навязывал миру [231] .
231
Советский коммунизм — более сложное явление, и сводить его истоки только к милитаризму — это слишком большое упрощение.
Именно Троцкий (и Сталин, как мы позже увидим) в большей степени, чем Ленин, был сторонником милитаристской культуры. Ленин надеялся перейти от классовой мести к новому обществу ответственных рабочих, которые усвоят «настоящую буржуазную культуру» [232] , привитую и разъясненную им образованными партийцами современной коммунистической партии {237} . Но это Аряд ли могло произойти
232
Д. Пристланд ссылается на работу В. Ленина «Лучше меньше, да лучше», написанную в период НЭПа, уже после Гражданской войны. Там мысль о «буржуазной культуре» изложена совсем в другом контексте. Ленин пишет не о пролетариате и не о классовой «мести», а о «юных литераторах и коммунистах», которые принялись рассуждать о «пролетарской культуре», не усвоив еще и буржуазной. В связи с этим Ленин пишет, что «для начала достаточно настоящей буржуазной культуры». Здесь, конечно, принципиально важны слова «для начала» и последующее противопоставление этой буржуазной культуры распространенным пока в Советской России культурам добуржуазного типа — чиновничьей и даже крепостнической. Ленин, таким образом, призывает не к отступлению от коммунистических идеалов, а к подтягиванию культуры коммунистов к более высокому уровню.
Большинство солдат Красной армии с энтузиазмом поддерживало призывы большевиков, однако многие оставались отчужденными. Крестьяне, главным интересом которых была местная автономия, особенно враждебно относились к требованиям большевиков{240}. Какими бы жестокими ни были большевики, они всегда могли правдоподобно заявить, что отвечают огнем на огонь. Белые жестоко преследовали евреев> коммунистов и крестьян, отказывавшихся воевать на их стороне. Отношение белых к земельному вопросу также было неоднозначным. Крестьяне были уверены, что белые снова заберут у них то, что они получили в результате революции и перераспределения собственности помещиков. Поэтому, несмотря на то что многие считали большевиков отступниками от идеалов 1917 года, другие видели в них защитников от возвращения к порядку царя и аристократии{241}. В одном из красноармейских маршей есть такое предупреждение:
Белая армия, черный барон Снова готовят нам царский трон, Но от тайги до британских морей Красная армия всех сильней [233] .От белых исходила угроза, красные казались меньшим из двух зол. Меньшевик Мартов явно чувствовал эту неопределенность, когда попытался обратить рабочих в меньшевизм в начале 1920 года: «Пока мы его [большевизм] клеймили, нам аплодировали; как только мы переходили к тому, что другой режим нужен именно для успешной борьбы с Деникиными и т. п….наша аудитория становилась холодной, а то и враждебной» [234] . {242}
233
«Белая армия, черный барон» (1920), стихи П. Григорьева. «Черным бароном» назван барон Врангель, один из руководителей белого движения.
234
Эта цитата Мартова свидетельствует как раз об обратном — среди части рабочих уже белые считались меньшим из зол. Это было связано как с тяжелыми условиями жизни в городе в то время, так и с массовым уходом революционно настроенных рабочих на фронт.
Настоящий кризис наступил для большевиков весной 1920 года, когда над белыми была одержана окончательная победа [235] . Военные методы больше не могли быть оправданны. Троцкий тем не менее оставался верен своим принципам и настаивал на применении милитаристских методов в обществе в мирное время. Демобилизованных солдат он привлекал к экономическим проектам, контролируемому им строительству железных дорог [236] .
Он постоянно искал сферы применения принципов военной организации и дисциплины. «Трудовому фронту» предстояло превратиться в милитаристскую кампанию. Все население распределялось по трудовым бригадам. Мужчины и женщины работали «под звуки социалистических гимнов и песен» {243} . В то же время Он призывал к сведению экономики к единому рациональному «плану».
235
Окончательная победа над белыми была достигнута не весной, а в ноябре 1920 года, с разгромом Врангеля. Белое движение на Дальнем Востоке продолжалось до октября 1922 года, а в некоторых местах — до 1923 года.
236
В основном в это время железнодорожное ведомство занималось не строительством, а ремонтом разрушенных железных дорог и восстановлением паровозного парка и движения.
На Троцкого обрушилась критика со стороны радикального [237] левого марксистского крыла большевистской партии. Оппоненты осуждали его сотрудничество с царскими офицерами и настаивали на более эгалитарной модели общества. Некоторые левые группы (левые коммунисты [238] , рабочая оппозиция) осуждали руководство партии за отступничество от обещаний рабочей демократии борьбы против буржуазии. Тем временем Богданов [239] и его союзники, больше заинтересованные в романтических утопических идеях рабочего сотрудничества и творчества, чем в захвате политической силы, учреждали организации «пролетарской культуры» (пролеткульты [240] ), призванные пробудить естественную коллективистскую психологию рабочих {244} . Ленин запретил пролеткульты [241] , усмотрев в них конкурента партии. Левые оппозиционеры не получили большинство голосов, но всегда оставались головной болью Ленина.
237
По изложенной в начале книги классификации Д. Пристланда этих критиков Троцкого — участников «Рабочей оппозиции» — правильнее характеризовать не как радикалов (Троцкий тоже был радикален), а как романтиков, сторонников самоуправления, преодоления отчуждения пролетариата от власти.
238
Во
239
Имеется в виду бывший лидер группы «Вперед» Александр Богданов, в 1921 году — социал-демократ и один из лидеров Пролеткульта.
240
Имеются в виду организации Всероссийского пролеткульта.
241
Пролеткульт не был в это время запрещен, но и не поддерживался компартией.
Тем не менее Ленин был против и более претенциозных проектов Троцкого. В своем скептическом отношении он не ошибся. Российское государство оказалось не способно выстраивать эффективную экономику, как оно пыталось это сделать до Октябрьской революции. Оно было слабо как никогда. Взяв под контроль все формы экономической и социальной деятельности, государство превратилось в гидру с головами в виде разрастающихся, совпадающих в интересах и конкурирующих организаций. В то же время чиновники использовали власть в собственных целях; коррупция, несомненно, портила репутацию режима. Всех волновала проблема карьеристов, безнравственных и бесконтрольных бюрократов. Саратовская ЧК описывала местную ячейку партии как «сборище пьяниц и карточных жуликов», а Тимофей Сапронов, левый большевик [242] , жаловался на то, что «во многих местах слово «коммунист» стало ругательством», так как чиновники-партийцы купались в «буржуазной» роскоши {245} .
242
Демократический централист (децист).
Двуличие социалистических чиновников, ведущих буржуазный образ жизни, только усилило народное недовольство навязываемым большевиками строем. 1920 год был неурожайным, к весне 1921 года большая часть сельского населения России голодала. Как в 1905 и 1907 годах, нехватка продовольствия вызывала волнения, которые могли перерасти в революцию. Крестьяне протестовали против закупки зерна в Поволжье, на Урале и в Сибири. Серьезное восстание произошло в Тамбове, инициаторы которого требовали освободить советскую власть от репрессий большевиков. Они объединились под противоречивыми лозунгами «Да здравствует Ленин, долой Троцкого!», «Да здравствуют большевики, смерть коммунизму!» [243] . {246}
243
Тамбовские повстанцы выдвигали совсем другие требования, куда менее противоречивые. Политическое руководство движением осуществляли Союзы трудового крестьянства (СТК), где преобладали эсеры. Тамбовский губернский СТК выступал за свержение власти большевиков насильственным путем и созыв Учредительного собрания. До созыва собрания власть на местах должна была устанавливаться союзами и партиями, участвовавшими в борьбе. Эта власть должна была восстановить гражданские свободы, провести закон о социализации земли в редакции Учредительного собрания, осуществить частичную денационализацию при сохранении государственного регулирования производства и цен, восстановить рабочий контроль (Крестьянское восстание в Тамбовской губернии в 1919-1921 годы. «Антоновщина». Документы и материалы. — Тамбов, 1994. — С. 80).
Вскоре беспорядки охватили города. Наиболее опасны для большевиков были волнения на морской базе в Кронштадте, на Петрове недалеко от Петрограда. Жители Кронштадта с самого качала поддерживали более радикальное крыло революции. До лета 1918 года базой управляла коалиция левых партий. Теперь моряки требовали возвращения власти свободно избираемого совета. Они призывали не к свержению большевиков, а к концу «военного коммунизма», отказу от тейлоризма, возвращению к идеалам октября 1917 года {247} . В начале марта 1921 года восставшие организовали новые выборы [244] и на две недели создали государство-коммуну в миниатюре. Казалось, назревает новая народная социалистическая революция («третья революция»), и на этот раз большевикам суждено было стать ее жертвами, а не победителями {248} . Как раз в это время проходил десятый съезд партии, где левые большевики [245] бросили Ленину вызов.
244
Был избран Военно-революционный комитет во главе с бывшим большевиком С. Петриченко.
245
Имеются в виду Троцкий, Бухарин, «демократические централисты» и «рабочая оппозиция», полемизировавшие не только с Лениным, но и между собой.
Перед Лениным стоял суровый выбор. Было ясно, что разжигающая рознь модель «военного коммунизма» с опорой на государственную власть и насилие потерпела крах. Мысль о том, что русский народ будет работать как детали точного механизма, была нереальной, как и мечта Троцкого об универсальном солдатском энтузиазме. Низшая социалистическая форма коммунизма (по Марксу) — централизованный государственный контроль [246] и отсутствие рынка, — которую напоминал военный коммунизм, безусловно, не подходила России в 1921 году. Это была дилемма большевиков. Они могли либо вернуться к «коммунальному государству» 1917 года, которое, которое, по мнению марксистов, являлось шагом к коммунизму, либо снова положиться на мобилизацию рабочего класса. Еще они могли «вернуться к капитализму». В выборе Ленина не было сомнений. Государство-коммуна только ускорило бы разъединение и хаос, его нельзя было совместить с большевистским стремлением к модернизации. Оно также не могло справиться с экономическим кризисом и дефицитом продовольствия. Стало ясно, что только рынок способен стимулировать крестьян выращивать зерно. Нехотя Ленин все же был вынужден удовлетворить требования крестьян и разрешить продажу зерна на открытом рынке [247] . Вскоре после того, как он объявил начало «новой экономической политики» (НЭП), войска большевиков жестоко подавили восстание в Кронштадте. В то же время «запрет фракций» окончательно ослабил левые группировки внутри партии. Руководство провело первую партийную «чистку» политически ненадежных и классово «нечистых». В 1918 году большевики, почувствовав угрозу скорого конца режима, сконцентрировали власть в руках партии; в 1921 году они отреагировали на очередной кризис ужесточением дисциплины внутри партии.
246
Впрочем, централизованный государственный контроль (по Марксу и Ленину это не социализм, а еще диктатура пролетариата) был сохранен. Вся полнота власти и при НЭПе осталась у компартии, государство сохранило в своих руках крупные предприятия.
247
На X съезде РКП(б) был объявлено о замене продразверстки более легким продналогом. Свобода торговли продовольствием была разрешена через несколько месяцев.