Красный флаг: история коммунизма
Шрифт:
Учитывая стремление Ленина к порядку, логично было предположить, что он отойдет от радикального марксизма. Но угроза падения его режима в начале 1918 года заставила его сделать крутой поворот. Большевики ожидали, что революция в России будет сопровождаться мировой революцией, а немецкий пролетариат поможет отстающей России построить социализм. На деле же немецкие милитаристы все еще обладали большой силой и предлагали унизительные для России условия мирного соглашения. Ленин осознал слабость своего нового государства и был готов принять условия, однако он не набрал большинство голосов Центрального комитета. Когда немецкие войска вошли в Украину [217] , лидеры продолжали спорить. В последний момент Троцкий передумал, и Брест-Литовский договор предотвратил неизбежное падение режима [218] . Надежда на то, что революция будет спасена долгожданной революцией в Германии, оказалась всего лишь мечтой [219] .
217
В этот момент большевистское руководство было больше обеспокоено наступлением немцев в сторону Петрограда через Эстонию и Псков.
218
С точки зрения Н. Бухарина и его сторонников — левых коммунистов, наступление немцев не могло привести к падению советской власти.
219
Мечта сбылась
В это время Ленин понял, что обещания, данные в 1917 году, невозможно совместить с новым режимом. Передача контроля над фабриками и землей рабочим и крестьянам, пособничество погромам буржуазной собственности только усугубляли экономический хаос. Запасы продовольствия сокращались, продолжалась конфискация земель и погромы крупных поместий. Тем временем рабочие осуществляли «рабочий контроль» с целью увеличения прибыли своих фабрик, а не экономики в целом и преследовали ненавистных управляющих и инженеров. Трудовая дисциплина рухнула. Проблема усугублялась истощившимися запасами продовольствия. Вырос уровень безработицы, а за ним стремительно росла оппозиция большевикам в Советах.
К началу 1918 года стало ясно, как и во Франции 1793 года, что народные цели и цели революционной элиты расходились; ленинский синтез марксизма распадался. Однако Ленин не принял курс Робеспьера, не начал нравственную реформацию или правление добродетели. Он скорее обратился к технократии, отказавшись от радикального марксизма в пользу его модернистской версии. В марте-апреле 1918 года он объявил отход от модели социализма, предусматривающей «государство-коммуну» и гражданскую милицию. Ленин заявил, что разочаровался в своем оптимизме относительно рабочего класса [220] . Русский человек для Ленина «плохой работник по сравнению с передовыми нациями», ему нельзя доверять строить рабочую демократию. Ленин решил создать «гармоничный» экономический механизм, управляемый специалистами, если нужно, представителями буржуазии. Этот механизм должен основываться на новейших технологиях. Если рабочие достаточно «зрелые», то эта зрелость будет только способствовать «мягкому руководству дирижера». До достижения такого результата руководители и специалисты должны применять «резкие формы диктаторства» {220} .
220
Ленин не писал, что разочаровался в рабочем классе. В это время он сохранял приверженность стратегическим целям, изложенным в «Государстве и революции». Разворот его политики, зафиксированный в работе Ленина «Очередные задачи советской власти», проводился во имя экономического централизма «диктатуры пролетариата».
Ленин усвоил урок Брест-Литовска. В то время он писал: «Война многому нас научила… например, тому, что на высоте оказываются те, кто имеет лучшие технологии, организацию, дисциплину и лучшие машины… Необходимо развить высокие технологии, иначе нас растопчут»{221}. Ленин теперь направил свое внимание от образца Парижской коммуны к американской системе «научного управления» теоретика Фредерика У. Тейлора, применявшейся в США на заводах Генри Форда. Тейлор оборудовал рабочие места секундомерами, рассчитав задания и операции рабочих по секундам. Рабочим платили в соответствии с объемом выполненных работ. Ранее Ленин осуждал эту систему и называл ее типичным проявлением зверского капитализма. Теперь же было не до радикальных определений: на одном энтузиазме и творчестве рабочих экономику было не поднять. Их нужно было стимулировать пряником — деньгами — и кнутом — трудовой дисциплиной{222}. Ненавистным в прошлом специалистам-буржуям пришлось вернуть их власть и высокие заработки. В армии это означало восстановление авторитета бывших царских офицеров и расформирование солдатских комитетов. Ленин заявил, что «красногвардейская атака на капитал» была окончена.
Ленин оправдывал свое «отступление» от обещаний 1917 года обращением к марксистской теории. Он утверждал, что большевики поспешили обещать рабочую демократию, особенно в условиях отсутствия мировой революции. Еще не пришло время уничтожить государственную систему, что возможно только в условиях коммунизма {223} . Новое ленинское видение современного государства с сильным контролем над экономикой было ближе к низшей форме коммунизма — «социализму» [221] по Марксу, чем к высшей стадии — непосредственно коммунизму [222] . Однако Ленин радикально изменил видение Маркса: модернизацию государства обеспечит элитарная [223] передовая партия, которая должна перенаправить внимание с революции на строительство государства {224} . За несколько лет партия должна была сконцентрировать власть в своих руках, лишив сил или окончательно ликвидировав выборные Советы и Комитеты, которые осуществили революцию [224] .
221
И Ленин, и Маркс были уверены, что государство исчезнет уже при переходе к низшей стадии коммунизма. Коммунизм — это безгосударственное общество. При этом Маркс не называл низшую стадию коммунизма «социализмом». См.: Маркс К. Критика Готской программы; Ленин В.И. Государство и революция.
222
Хотя весной 1918 года Ленин призывал скорее к «государственному капитализму», чем к государственному контролю над экономикой. Национализация проходила постепенно.
223
Ленин считал, что коммунистическая партия является не элитарной, а пролетарской. Практически партия была открыта для разных социальных слоев, но с явным преобладанием низов.
224
Ленин не ставил такой задачи. Ослабление власти Советов и переход реальных полномочий к центральным структурам естественно вытекали из марксистского экономического централизма.
Большевики связывали модернизацию не только с тяжелой промышленностью и трудной работой. Она также подразумевала обеспечение массового образования, благополучия, конец религии и эмансипацию женщин, и все-таки небольшой прогресс был достигнут, особенно в части женского равноправия {225} . Однако технократическая культура большевиков была безошибочной ставкой. Многие впадали в крайности, пытаясь ее достичь. Алексей Гастев, рабочий-металлург до 1917 года и поэт, «Овидий инженеров, шахтеров и металлургов», был одним из самых ярых пропагандистов системы Тейлора. В самом известном его стихотворении «Мы растем из железа», опубликованном в 1914 году, описывается рабочий, превращающийся в гиганта, сливающийся с фабрикой, в венах которого теперь течет «новая железная кровь». После революции Гастев ищет более практичный путь объединения человека и машины {226} . Наряду с Лениным и Троцким Гастев был членом лиги «Научная организация труда», основанной в 1921 году для выявления случаев растрачивания времени и тунеядства на фабриках и в конторах {227} . Гастев увидел новый мир, в котором рабочие станут безымянными единицами, «приняв обозначение отдельной пролетарской единицы как А, В, С, 325, 0,075, о и так далее». «Машины из управляемых превратятся в управляющих», и рабочее движение приблизится к «движению вещей, в которых как будто уже нет человеческого лица, а есть ровные нормализованные шаги, есть лица без экспрессии,
225
Ленин этого и не хотел. Утопия Гастева (не имевшая широкого влияния) и антиутопия Замятина были доведением до крайности и даже до абсурда некоторых черт марксистского проекта, а не адекватным изложением стремлений Ленина.
Следом за короткой передышкой после Брестского мира в марте 1918 года красным бросили вызов мятежники-эсеры вместе с бывшими офицерами царской армии (белыми) [226] , поддерживаемые британскими и другими союзниками. Большевики оказались втянуты в Гражданскую войну, разразившуюся на территории всей бывшей Российской империи. Они с удовольствием ответили белым на языке войны. Большевики отказались от децентрализованной организации войск на основе народного ополчения (милиции) в пользу новой, более традиционной и действенной армии, как в свое время поступили якобинцы. Л. Троцкий основал Красную армию [227] . Он распустил солдатские комитеты, отменил выборы офицеров и назначил «военных экспертов» — эвфемизм для бывших офицеров царской армии. К концу Гражданской войны три четверти командиров представляли офицеры бывшей имперской армии [228] . Кроме того, в армейские ряды вернулась жесткая дисциплина, ненавистная и непопулярная при старом режиме {230} .
226
Бывшие офицеры царской армии сражались и за красных, и за белых. Белое движение отличалось не столько высокой концентрацией офицерства, сколько своей политической программой — стремлением к подавлению революции и реставрации хотя бы части дореволюционных институтов авторитарными средствами (с возможностью затем провести выборы для легитимации нового режима). Лидеры белого движения Л. Корнилов и М. Алексеев не признавали авторитет Учредительного собрания 1918 года. В этом отношении они были не столько союзниками, сколько противниками эсеров, создавших правительство Комитета членов учредительного собрания (Комуч). Офицеры, симпатизировавшие «белому делу», но вынужденные сражаться под знаменами Комуча и затем либерально-социалистического правительства Директории, поддержали свержение социалистов 18 ноября 1918 года. После установления «белой» диктатуры А. Колчака ПСР выступала против белого движения, а колчаковцы развернули репрессии против эсеров.
227
Несмотря на то что Троцкий внес большой вклад в формирование Красной армии как наркомвоен, он все же не был ее единственным основателем. Создание РККА стало плодом коллективных усилий военных, советских и партийных лидеров и организаторов.
228
В действительности 34%
Армия возвратилась к старым военным стратегиям, теперь укрепленным марксистской идеологией. Одной из них был шпионаж и наблюдение за народными настроениями. Во время и после Первой мировой войны многие европейские власти, в том числе российское Временное правительство, а позже белые стремились контролировать настроения населения. Они развили сеть пропаганды. На них работал целый штат чиновников, следивших за ее эффективностью. Большевики сделали то же самое, однако в отличие от западных правительств они практиковали шпионаж и после того, как война подошла к концу [229] . Они имели далеко идущие цели: трансформировать общество и создать «новых социалистических людей». Миссия слежки в мирное время была возложена на новую секретную полицию — ЧК [230] . В 1920 году на большевиков работало 10 тысяч чекистов. Они читали переписку и писали отчеты о народных настроениях. {231}
229
Западные правительства и после войны сохранили секретные службы, продолжавшие контролировать деятельность радикальной оппозиции (скажем, бороться с коммунистами), хотя и не в тех масштабах, как при авторитарных режимах Восточной Европы.
230
К концу Гражданской войны ЧК уже не была «новой» службой. Она возникла 7 декабря 1917 года, а по окончании Гражданской войны в 1922 году трансформирована в Главное политическое управление (ГПУ) с более ограниченными полномочиями. В 1923-м ГПУ было преобразовано в Объединенное ГПУ (ОГПУ), полномочия которого постепенно расширялись. ОГПУ как самостоятельная структура просуществовала до 1934 года, когда вошла в состав НКВД.
Большевики также использовали военные методы для контроля над экономикой. Будучи марксистами, они еще более враждебно относились к рынку, чем их предшественники. Они ввели высокие нормы сбора зерна в сельской местности и пытались запретить частную торговлю. ЧК подвергала аресту «мешочников», которые незаконно ввозили зерно в города для продажи. В городах большинство продовольствия распределялось властями. Из-за инфляции и дефицита продуктов деньги обесценились. Однако многие приветствовали такое развитие событий как достижение марксистской цели: конец рынка и денег, государственный контроль над всей экономикой. Троцкий попытался продемонстрировать, каким образом такое крайнее проявление государственной власти можно совместить с окончательным падением государства: «Как лампа, прежде чем потухнуть, вспыхивает ярким пламенем, так и государство, прежде чем исчезнуть, принимает форму диктатуры пролетариата, то есть самого беспощадного государства, которое повелительно охватывает жизнь граждан со всех сторон».{232}
Тем не менее «военный коммунизм» не только подразумевал жесткую дисциплину. Когда дело касалось их сторонников, большевики могли проявлять больший популизм. Красная армия Троцкого не была простой копией традиционных армий Запада. Он попытался объединить строгую дисциплину с остатками популистского духа начала революционной эпохи. К 1919 году большевики приблизились к решению проблемы пополнения армии, которая не давала покоя царскому режиму, а позже либеральному правительству. Большевики по-разному стимулировали крестьян к военной службе: от гарантированного продовольственного пайка до обещаний образования и земли им и их детям. Постоянный призыв большевиков к классовой борьбе привлекал также солдат. Был создан специальный отдел широкой пропаганды и образования с целью довести марксистское мировоззрение до народа{233}. Трудные абстрактные термины переводились на понятный крестьянам язык. Так, карикатура в журнале для крестьян «Беднота» изображала крестьянского мальчика, покрытого пауками и пиявками, подписанными «землевладелец», «священник», «интервент»{234}. Солдатам насаждалось манихейское мировоззрение, в центре которого находились идеи борьбы и классового конфликта. Даже на уроках биологии обсуждался вопрос о «животных, которые являются друзьями, и животных, являющихся врагами человека»{235}.