Красный корсар
Шрифт:
Этот призыв к предрассудкам собравшихся встречен был всеобщим одобрительным гулом. У Сципиона, который готов был отстаивать свою профессиональную точку зрения перед любым противником, не хватило мужества противиться столь явным признакам неудовольствия, вызванного его появлением. Не выразив ни малейшего негодования, не сказав ни слова в свою защиту, он скрестил руки и вышел из таверны с покорностью человека, слишком привыкшего к смирению, чтобы возмущаться. Однако Дик Фид, неожиданно лишившийся поддержки негра, отнесся к бегству своего товарища не столь спокойно. Он громко потребовал его возвращения, но, видя, что все напрасно, набил себе рот табаком и последовал за африканцем, изрыгая проклятья и поминутно оглядываясь на своего противника. По его мнению,
Триумф боцмана был полный, и он отнюдь не скрывал своего торжества.
— Джентльмены, — обратился он еще более самоуверенным тоном к окружавшей его толпе, — вы и сами видите, правда — словно судно, что идет с наветра с лиселями по обе стороны, оставляя за собой чистую, прямую кильватерную струю. Я не терплю хвастовства и не знаю, кто этот парень, что вовремя убрался от позора, но одно я должен сказать: от Бостона до Вест-Индии не найти человека, который бы лучше меня знал, как вести судно по курсу или как положить его в дрейф, лишь бы…
Но тут зычный голос Найтингейла вдруг ослабел, а взгляд его, словно по волшебству, приковался к острым глазам незнакомца в зеленом, чье лицо возникло вдруг среди грубых физиономий собравшегося в таверне люда.
— Может быть, — произнес боцман, так и не закончив начатой фразы, настолько он растерялся, неожиданно встретившись с таким строгим взглядом, — может быть, вот тот джентльмен тоже понимает в морском деле и разрешит наш спор?
— В университетах морской науке не обучают, — с живостью ответил незнакомец, — но, исходя из того немногого, что мне известно, должен признаться — я бы стал удирать по ветру…
Последнее слово незнакомец произнес с ударением, словно желая подчеркнуть намек, после чего, бросив на стол деньги, тотчас же вышел, и поле битвы осталось за Найтингейлом. После краткой паузы боцман продолжал рассказ, хотя заметно было, что то ли от усталости или по какой-либо другой причине голос его звучал не так решительно, как раньше. Он быстро закончил свою историю, допил грог и, шатаясь, поплелся на берег, куда вскоре прибыла шлюпка, чтобы доставить его на корабль, за которым в течение всего этого времени простак Хоумспан не переставал наблюдать с особым тщанием.
Между тем незнакомец в зеленом продолжал свою прогулку по главной улице города, а Фид пустился вдогонку за растерявшимся Сципионом, ворча и отпуская на ходу не слишком лестные замечания насчет мореходных познаний боцмана. Вскоре он нагнал негра и принялся изливать свое раздражение, ругательски ругая приятеля.
Незнакомец шел за ними, то ли забавляясь своеобразными взаимоотношениями двух друзей, то ли увлекаемый собственной причудой. Отойдя от моря, они поднялись на холм, а незнакомец так от них отстал, что даже потерял их из виду за поворотом улицы или, вернее, дороги, ибо теперь они оставили позади уже и городские предместья. Юрист, как он назвал себя, сперва подумал, что совсем потерял из виду достойных друзей, но, прибавив шагу, с радостью убедился, что они сидят под изгородью. Оба закусывали тем немногим, что нашлось в мешочке у белого, который по-братски поделился со своим спутником. Негр сидел почти рядом с белым — в доказательство того, что между ними снова мир, и все-таки чуть-чуть позади — из почтения к цвету его кожи. Подойдя к ним поближе, незнакомец заметил:
— Вы так усердно опустошаете свой мешок, ребята, что вашему третьему товарищу, пожалуй, придется лечь без ужина.
— Кто там подает голос? — спросил Дик, поднимая глаза от кости, которую грыз с такой жадностью, что был похож на большую дворнягу.
— Я только хотел напомнить вам, что у вас есть еще один спутник, — учтиво ответил незнакомец.
— Хочешь пожевать, братишка? — спросил матрос, усмотревший в словах незнакомца намек, и с обычной у моряков щедростью протянул ему свой мешочек.
— Вы опять меня не поняли: на пристани с вами был еще один товарищ.
— Да, да, он вон там, в открытом море, обследует маячок, который стоит в довольно-таки неудачном месте, если только его поставили не затем, чтобы показывать фарватер вашим воловьим упряжкам и торговому люду с материка. Вон там, джентльмен, вон там, где вы видите груду камней.
Незнакомец посмотрел туда, куда указывал матрос, и увидел упомянутого молодого моряка неподалеку, у подножия сильно разрушенной временем, полуразвалившейся башни. Бросив матросам несколько мелких монет, он пожелал им приятного ужина и перебрался через изгородь с явным намерением тоже осмотреть развалины.
— Этот парень не жалеет своих медяков, — сказал Дик, переставая жевать, чтобы получше разглядеть незнакомца, — но раз они все равно не прорастут там, где он их посеял, ты можешь сунуть их мне в карман, Сцип. Человек он щедрый и не страдает робостью. Впрочем, все эти законники получают деньги от самого черта, и, когда в кармане у них мелеет, они знают, что это ненадолго.
Предоставим негру собрать деньги и вручить их, словно так и должно быть, тому, кто хотя и не являлся его господином, но готов был весьма охотно и во всякое время проявлять над ним власть, и последуем за незнакомцем к старинному строению. Правда, сами по себе развалины эти вряд ли могли привлечь внимание человека, который, судя по его словам, часто имел возможность обозревать гораздо более замечательные памятники былых времен на другом берегу Атлантики. Небольшая круглая башня на грубо сложенных столбах, соединенных арками, была, возможно, построена в младенческие годы страны, чтобы служить опорным пунктом, хотя гораздо вероятнее, что назначение ее было не таким уж воинственным. Более чем через полвека после описываемого нами времени это строеньице, примечательное своей формой, степенью разрушенности и материалом, из которого оно было сложено, внезапно стало предметом исследований и споров со стороны ученейшей породы людей — американских любителей старины. Пока рыцари, подвизающиеся в области искусства и отечественных древностей, доблестно ломали копья вокруг разрушающихся стен, люди, менее ученые и менее увлекающиеся, наблюдали за пылкими бойцами с удивлением, которое они проявили бы, увидев, как прославленный рыцарь Ла Манчи с копьем устремляется против других мельниц, столь блистательно описанных бессмертным Сервантесом 29 .
29
Сервантес Сааведра Мигель де (1547-1616) — великий испанский писатель эпохи Возрождения, автор романа «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский». Речь идет об известном эпизоде сражения Дон Кихота с ветряными мельницами.
Дойдя до подножия башни, незнакомец в зеленом громко хлопнул себя хлыстиком по сапогу, словно желая привлечь внимание молодого моряка, совершенно поглощенного своими мыслями, и в то же время преспокойно начал разговор, как будто все время был его спутником, а не вторгшимся непрошенно чужаком.
— Эта штука была бы очень мила, если бы стояла где-нибудь на лесной просеке, увитая плющом, — сказал он, — но прошу прощения: джентльмены вашей профессии имеют мало отношения к рощам и развалившимся стенам. Вон башни, на которые вам, вероятно, приятно смотреть, — и он указал на мачты судна, стоявшего на рейде, — а единственные руины, которые вас интересуют — наверно, обломки разбитого корабля.
— Вы, видно, хорошо знаете наши вкусы, — холодно ответил моряк.
— Значит, это у меня врожденное: я ведь никогда близко не общался с людьми в морской форме и от них ничего подобного узнать не мог. Похоже, что и сейчас мне не слишком везет! Будем откровенны, друг мой, и поговорим по душам. Чем привлекла вас эта груда камней, почему ради нее вы так надолго отвели взгляд от того прекрасного и благородного судна?
— Разве удивительно, что моряк без места рассматривает судно, которое ему нравится? Может быть, он намерен проситься туда на службу.