Красный Марс
Шрифт:
– Вы поговорили с Буном? – спросил он.
– Пытался, – ответил Чалмерс. – Он не послушал. Он солгал мне, – притворяться страдающим было легко. – После двадцати пяти лет дружбы он мне солгал! – Он ударил ладонью по стволу дерева, и образцы выпали во тьму. Он держал себя в руках. – Его коалиция собирается рекомендовать, чтобы все марсианские поселения основывались странами, подписавшими первый договор. – Это было невозможно, но определенно походило на правду.
– Он нас ненавидит! – вскричал Селим.
– Он ненавидит все, что встает у него
Селим содрогнулся. Белки его глаз сверкали в темноте.
– Его нужно остановить.
Фрэнк отвернулся и прислонился к дереву.
– Я… не знаю.
– Вы сами сказали. Разговоры ничего не значат.
Фрэнк обошел дерево кругом, у него плыло перед глазами. Дурак ты, думал он, разговоры значат все. Мы – ничто, кроме обмена информацией, разговоры – это все, что у нас есть!
Он снова подошел к Селиму и спросил:
– Как?
– На планете. Так и сделаем.
– Городские ворота сегодня заперты.
Это остановило его. Селим развел руками.
– Но ворота на ферму еще открыты, – добавил Фрэнк.
– Только наружные ворота будут заперты.
Фрэнк пожал плечами, позволяя ему додуматься самому.
И достаточно быстро Селим, сощурившись, воскликнул:
– Ах!
И ушел.
Фрэнк сидел на земле между деревьями. Эта песчаная сырая коричневая почва была крупным достижением инженеров. Ничто в городе не было натуральным – ничто.
Через некоторое время он поднялся на ноги. Прошел по парку, глядя на людей. «Если я найду один хороший город, то я пощажу человека» [10] . Но на открытом участке люди в масках собирались вступить в схватку и драться; их окружали наблюдатели, чуявшие кровь. Фрэнк вернулся на стройку, чтобы набрать еще кирпичей. Когда метнул их, несколько человек заметили его, и ему пришлось убежать. Снова скрыться в деревьях, в этих маленьких крытых дебрях, убежать от хищников, обезумевших от адреналина, величайшего наркотика из всех существующих. Он дико рассмеялся.
10
Переиначена строка из Ветхого Завета: «Господь сказал: если Я найду в городе Содоме пятьдесят праведников, то Я ради них пощажу все место сие» (Бытие, 18:26).
Вдруг его взгляд уловил Майю, стоявшую у временной платформы на вершине. На ней была белая полумаска, но это определенно была она: в пропорциях фигуры, волосах, самой позе безошибочно угадывалась Майя Тойтовна. Первая сотня, небольшая группа – лишь они были для него по-настоящему живыми, остальные – призраки. Фрэнк поспешил в ее сторону, спотыкаясь на неровной земле. Он сжал камень, лежавший в глубине кармана пальто, думая: «Давай, сука! Скажи что-нибудь, чтобы его спасти. Скажи что-нибудь, что заставит меня пробежать через весь город, чтобы спасти
Она услышала, как он приближался, и повернулась. Ее прозрачную белую полумаску украшали голубые металлические блестки. Разглядеть за ней глаза было невозможно.
– Привет, Фрэнк, – сказала она, будто никакой маски на нем не было. Ему захотелось развернуться и убежать. Она его узнала – этого достаточно для бегства.
Но он остался на месте.
– Привет, Майя, – сказал он. – Прекрасный сегодня был закат, да?
– Впечатляющий. У природы нет вкуса. Это всего-навсего открытие города, но походило оно, пожалуй, на Судный день.
– Да.
Они стояли в свете уличного фонаря, наступив на тени друг друга.
– Тебе понравился вечер? – спросила она.
– Очень. А тебе?
– Он становится немного бурным.
– Но на это есть причины, не находишь? Мы выбрались из нор, Майя, и наконец вышли на поверхность! И что это за поверхность! Чего стоят только эти виды на Фарсиду!
– Здесь хорошее месторасположение, – согласилась она.
– И будет отличный город, – предсказал Фрэнк. – Но где ты сейчас живешь, Майя?
– В Андерхилле, Фрэнк, как всегда. Ты и так это знаешь.
– Но тебя там никогда не бывает, разве нет? Я не видел тебя год, а то и больше.
– Неужели уже столько прошло? Ну, я была в Элладе. Ты же наверняка слышал?
– А кто бы мне сказал?
Она потрясла головой, сверкнув голубыми блестками.
– Фрэнк…
Она отвернулась, будто хотела уйти от расспросов.
Фрэнк сердито обошел ее и встал у нее на пути.
– Тогда, на «Аресе»… – сказал он. Его голос звучал сдавленно, и он подвигал шеей, чтобы освободить горло и стало легче говорить. – Что случилось, Майя? Что случилось?
Она пожала плечами и не ответила на его взгляд. Она долго молчала. А затем посмотрела на него.
– Спонтанность, – ответила она.
А затем пробило полночь, и они попали в марсианский временной сброс – промежуток в тридцать девять с половиной минут между 12:00:00 и 12:00:01, когда все часы отключались или останавливались. Так первая сотня решила сладить с тем, что сутки на Марсе длились чуть дольше двадцати четырех часов, и это решение, как ни странно, всех удовлетворило. Каждую ночь нужно было ненадолго забывать о сменяющихся цифрах, о беспрестанном движении секундной стрелки…
И в эту ночь с наступлением полуночи весь город сошел с ума. Почти сорок минут вне времени должны были стать пиком праздника – все подсознательно это понимали. Разрывались фейерверки, люди ликовали. А когда воздух пронзили сирены, ликование удвоилось. Фрэнк и Майя любовались салютом и прислушивались к шуму.
Затем этот шум изменился: теперь в криках появились страх и отчаяние.
– Что это? – спросила Майя.
– Драка, – ответил Фрэнк, вслушиваясь. – Кажется, что-то было сделано спонтанно. – Она пристально на него посмотрела, и он добавил: – Пожалуй, нам стоит сходить посмотреть.