Красный опричник

Беразинский Дмитрий Вячеславович

— Владимир Ильич сильнейшим экономистом был, я ему не чета, — говорил тихонько Сталин, — мы при его жизни планировали совместное сотрудничество двух народов — немецкого и русского. Вы это уже предлагали, не так ли? Их промышленность плюс наше сельское хозяйство — повторимся, альтернативы бы подобному союзу не нашлось. К сожалению, не вышло. С фашистами нам не по пути.

Поскольку Волков был уже «официальным» сотрудником Системы, Сталин предложил ему проехаться по Стране и собственными глазами увидеть и оценить темпы индустриализации. Мимоходом проверить несение службы гарнизонами и воинскими частями. Возможно, товарищу Волкову, как свежему человеку, бросятся в глаза некоторые недостатки. Недостатки присущи всем. Необходимо их выявлять и необходимо с ними бороться. Необходимо также отличать недостатки от вредительства. Если товарищ Волков где заметит какое вредительство, то может связаться по прямому проводу с ним или с Лаврентием Павловичем. Мелкое вредительство

товарищ Волков может пресекать сам. После необходимо только отчитаться.

Тем временем, запущенный с появлением Волкова процесс подготовки к суровым испытаниям начал давать первые результаты. Красная армия принялась понемногу избавляться от устаревших танков и самолетов, которые предполагалось сбывать за твердую цену на сторону, а вырученные деньги направлять на перевооружение и переоснащение войск современными средствами ведения боя. Пока реальных денег наблюдался лишь тонкий ручеек, времени прошло не так уж и много. Но общая концепция начала сдвигаться в сторону качества, а не количества. Танки БТ-2, БТ-5, Т-28, Т-26 и Т-35 предназначались для продажи в страны Азии и Ближнего Востока. Предварительная договоренность была достигнута даже с Ираном, хотя официальный Тегеран хлебал из британской миски. Что-то такое пронюхали турки, потому что турецкий посол намекнул монгольскому послу, что его страна готова платить по пятьдесят тысяч рублей за Т-28 и сорок тысяч — за БТ-5. Только вот приобретать танки они хотят через посредника — Монголию. Потомки Сухэ-Батора раздумывали недолго, а затем сдали турок с потрохами Иосифу Виссарионовичу. Несколько сотен танков втихаря друг от друга решили закупить страны Южной Америки. Сталин укрепился духом и долго думал, какую технику сбывать с рук в первую очередь.

Со средним танком Т-28 можно было бы и подождать, пока Харьковский завод не переключится на выпуск легендарной «тридцатьчетверки». Волков категорично советовал от всего разнообразия моделей оставить лишь БТ-7, а от остального хлама избавляться к чертовой матери. Прейскурант был очень прост: Т-35 — семьдесят пять тысяч (ну и что, что он стоил за сотню — реальной пользы от него никакой, их всего шесть с половиной десятков), Т-28 — пятьдесят, БТ-5 — сорок тысяч, а остальную мелочь сдавать по двадцать вместе с «зипом» и считать удачей, если будут брать.

Согласно приблизительных расчетов стоимость производства среднего танка Т-34 приближалась к двумстам тысячам рублей. Харьковскому заводу доводилась задача: во втором полугодии начать их серийный выпуск и к первому января следующего года выпустить двести единиц. Заточенный под паровозы и легкие танки ХПЗ принялся лихорадочными темпами закупать за границей металлорежущие станки и прочее оборудование высокой точности. Цеха, в которых прежде собирались легкие танки, стали в спешном порядке расширять для достижения проектных мощностей — двух с половиной тысяч танков в год. Бронекорпус для танка планировалось изготавливать на Николаевской судостроительной верфи. Для подготовки деталей бронекорпуса было решено привлечь специалистов Мариупольского завода имени Ильича. Тем временем конструкторское бюро Кошкина доводило до ума комплект чертежей «тридцатьчетверки» и технологию изготовления, а попутно начинало работать над более совершенной моделью — Т-34–85 образца 1944 года. Под производство усовершенствованной модели нарком тяжелой промышленности Малышев предложил использовать мощности Сталинградского тракторного завода, которому попутно предлагалось увеличить производство тракторов и тягачей. В Сталинграде принялись строить новые цеха.

Для работы же над новым секретным объектом «А-50» (такое название дало своему будущему детищу новое конструкторское бюро) была создана творческая группа в составе конструкторов Котина, Духова и Ермолаева. Они обосновались в Ленинграде, где находились самые лучшие и квалифицированные специалисты. Под объектом «А-50» подразумевалось создание по чертежам, слитым с ноутбука Волкова, танка Т-54А, имеющего фантастические пока характеристики, вооружение, бронирование и двигатель. От разработки проектов «КВ» и «СМК» решено было отказаться и все силы конструкторов сосредоточить на разработке двигателя В-54, нарезной пушки Д-10Т, вертикального стабилизатора, торсионной подвески с лопастными гидроамортизаторами и еще множестве различных мелочей. В процессе подготовки к выпуску опытного экземпляра несколько конструкторских бюро разных заводов страны получили заказы на освоение танковых компонентов. Горьковский заводу N92 получил заказ на разработку нарезной пушки, челябинский тракторный завод должен был заниматься торсионной подвеской, а специалистам ленинградского завода «Русский дизель» предлагалось поломать голову над новым типом двигателя, который вообще-то представлял собой дальнейшее развитие знаменитого В-2. Для изготовления бронекорпуса и некоторых других агрегатов планировалось привлечь мощности еще нескольких ленинградских предприятий, в частности Ижорского и Металлического завода.

Много работы предстояло провернуть в области радиофикации боевых машин. Не только танков, но и самолетов. В современной войне значение рации трудно переоценить, ибо лишенные «органов чувств» железные монстры уподобляются ослепленному Одиссеем циклопу. Известны даже комические случаи, когда летчикам приходилось высовывать из кабины ногу, подсказывая неопытным товарищам, что нужно убрать шасси. А товарищ на земле набрасывается с кулаками, дескать, вы обозвали его «сапогом».

На год раньше времени пришлось Сталину вводить драконовские меры об укреплении трудовой дисциплины, о порядке увольнения административно-технического персонала и о переходе на восьмичасовый рабочий день с шестидневной рабочей неделей. Следовало отдать Вождю должное — на эти меры он пошел с неохотой, ворчал, что советскому человеку и в гробу отдохнуть не дадут. То, что подобные меры вызваны острой политической необходимостью, поймет едва ли один из десяти, а вот перемывать кости Отцу Народов станут через одного. Кто надо донесет куда надо, и недовольными станут наполняться учреждения Наркомата Внутренних дел. Чтобы этого не случилось, лично Берия подготовил секретную записку для внутреннего пользования, но эффект от нее ожидался мизерный. Не все следователи сочтут за труд досконально разбираться в грехах арестованных, опять следует ожидать новую волну «шпиономании».

Охренев от всех, свалившихся на него забот, Волков принял предложение Сталина и решил посетить Киевский Особый военный округ (КОВО), а так же Западный Особый Военный Округ (ЗапОВО), с территории которого и попал в это тревожное Время. Берия целиком и полностью одобрил решение Волкова, однако предложил ему отправиться во главе группы компетентных «товарищей». Сесть в спецпоезд из пяти-шести вагонов и по железной дороге отправиться по маршруту: Москва — Смоленск — Минск — Бобруйск — Мозырь — Коростень — Шепетовка — Проскуров — Каменец-Подольский — Винница — Умань — Киев — Брянск — Москва. Андрей Константинович выразил сомнения в целесообразности подобной «кругосветки». Нет, он был не против посещения древнерусских городов, но его сильно тяготила свита и излишний в таких случаях официоз.

— Что я там наревизорю? — возмущался он, — учебные тревоги, проверки и штабные тренировки, братцы, в наше время были визитной карточкой частей.

При этом Волков в лицах вспомнил свои молодые годы. Вечернее построение базы на плацу. Суровый рык командира базы: «Внимание, завтра в пять пятьдесят утра, внезапно будет объявлена учебно-боевая тревога. При этом будут присутствовать три рыла из штаба в звании… предположительно полковников. Чтобы мне, сукины дети, спали в х\б и первым делом ринулись в оружейку — получать оружие. Водители получают оружие первыми и выгоняют из боксов все, что стоит на четырех колесах, отгоняя за пятьсот метров от расположения части. Все, что не передвигается своим ходом, вытаскивается на жесткой сцепке. Зампотех! Хоть этого триппера у нас хватает? Приветствуется маскировка на местности. Это не значит, что вы в гражданских шмотках становитесь в очередь за пивом!»

— Нет уж, увольте! — хмыкнул генерал-инспектор, — я уж лучше прокрадусь инкогнито. Иначе пользы от моего вояжа не будет никакой.

— Только не забудьте, — сказал на прощанье Берия, — у нас пока еще социализм только строится. Могут где-нибудь тихонько инспектора и прихлопнуть. Особенно, если заметит что-нибудь этакое… нежелательное. Это на словах наши руководители — все, как один, коммунисты. А на самом деле они пока еще средневековые феодалы.

В итоге было решено, что отправится Волков вдвоем со старшим майором Кречко. Ивана Михайловича отозвали откуда-то из-под Нижнего Тагила специальным приказом Берии (чем мог заниматься там пузырь в чине армейского генерала — неизвестно), и откомандировали в распоряжение Волкова. Кречко был битый волк и стреляный воробей в вопросах ревизий и тайных, а также явных проверок. Волков был сам по себе волчара; на его памяти это была служба в четвертом временном поясе, но все-таки русской армии, обладающей всеми достоинствами и недостатками, наслоившихся друг на друга еще со времен Рюрика. Путешествие двух генералов без какого-либо денщика в принципе невозможно. Салтыков-Щедрин, Михаил свет Евграфович убедительно доказал это в одном из своих памфлетов. Посему в эту затею Волков взял и личного адъютанта — Алексея Приходько, который был родом из-под Кременчуга и вполне мог пригодиться в качестве толмача. Это сказал сам Волков, а он в этой реальности пока проявлял себя, как человек исключительной серьезности.

Стояла середина апреля. Кречко предложил тронуться в путь по обратному маршруту: Москва-Брянск-Киев-Каменец Подольский-Мозырь-Минск-Смоленск-Москва.

— В Белоруссии еще весенняя распутица, в то время, как на Украине уже тепло и сухо, — говорил он.

— В Белоруссии — Пономаренко, а вот на Украине — Хрущев, — покачал головой Волков, — Никиту Сергеевича надо оставлять напоследок. Иначе я ни за что не отвечаю. Пока еще он царствует в Киеве, но уже есть решение… есть решение. И под это решение необходимо подвести хоть какое-то теоретическое обоснование. Ставка в нас верит, но требует доказательств.