Красный орден

Васин Евгений Александрович

– Привет, Снеж. А ты новенький? Знакомы будем. Семён.

Руки пожали, Егор представился, потом они вместе ведьму из багажника вытащили. Не удивительно, что скулила - куски льда слазили с лица Ирины Мергольц вместе с лоскутами кожи.

Оттащили в одно из помещений крематория, на стул усадили.

– Снежка, вы долго будете?
– спросил Семён.

– Не знаю. Думаю, часок.

– Хорошо. Чаёк успею попить, - сказал и ушёл, дверь закрыв.

– Итак, - начала Снежана, приматывая пленницу скотчем к стулу.
– Что за херня с тамагочи?

В ответ ведьма разразилась матерной тирадой.

– Ты ведь всё равно скажешь,

милая. Рано или поздно. По мне лучше даже, если поздно.

Глаза блондинки сверкали, на губах играла нехорошая улыбка.

– Я сегодня в отличном настроении, милая. Для тебя это плохие новости.

Снежана вцепилась в руку Ирины и та начала вопить, глядя как собственные пальцы превращаются в лёд.

Она всё рассказала. Технология виртуальных фамильяров. Ведьмы тестировали систему на детях. Одномоментное магическое действие при нажатии кнопки, и ребёнок отдавал часть своей души электронной игрушке. Когда тамагочи умирал, его хозяин больше не мог существовать без него.

Егор уже рад был, что закончился допрос, но Снежана не унималась. И вот Ирина Мергольц уже кричала про какой-то ритуал. И смерти детей оказались не просто тестом, а подготовительной фазой. Что-то связанное с вампирами. Больше пленница ничего не знала.

– Ну, всё, - ободряюще сказала Снежана, поглаживая по волосам окровавленную ведьму.
– Всё закончилось. Замёрзла? Сейчас согреешься. Егор, Сёму позови.

Управились быстро. Семён настоящим профи оказался. А ведьма хоть и раненая всё, без пальцев почти - упиралась и извивалась, как дикая кошка. А потом ещё в печи выла и о стенки билась. Минут десять. Потом затихла.

– Это ещё что. Я как-то из Высшего Ковена жёг, так она люк погнула изнутри, - Сёма усы поглаживал.
– Может тоже чайку? Или водочки?

– Не, нам ехать надо, - ответила Снежана.
– Спасибо.

В машину уже сели, Егор спросить решился:

– А он тоже из Ордена?

– Нет, - Снежана усердно копалась в сумочке.
– Контора ему просто платит хорошо. Очень хорошо. Рискует мужик - если ведьмы про его бизнес узнают... Голос слышишь?

Дёрнулась всем телом и на Егора смотрит.

– Какой голос?

– Ну, напевает так тихо-тихо. Вот, громче стал! Ах, сука!
– смеяться начала, голову запрокинула и хохочет.
– Трахнуть меня хочешь?

– Чего?
– Колесников совсем опешил.

– А нельзя, дебил, яйца отморозишь, - и опять ржёт.
– Уколы делать умеешь, Егорка с пригорка?

– Дда...

– Там футляр в сумочке. Три ампулы коли, иначе не подействует. Давай, малыш. А то ведь я и тебя заморозить могу. Быстрей-быстрей... Оп!

После инъекции Снежана успокоилась. Лошадиная доза "Реланиума" - это не хухры-мухры. Колесников в препаратах разбирался, более-менее. Взгляд у неё снова стеклянный стал, а потом вообще уснула. Благо Егор теперь сам знал, куда ехать.

Всю дорогу он с беспокойством на спящую девушку поглядывал, курил и размышлял о превратностях судьбы.

***

Егор поселился в бункере. Четыре дня уже там жил. Да, теперь он был частью команды. И почти всё это время с Иваном бухал. Откуда водка в подземном комплексе появлялась - тайна покрытая мраком. Причём разная. Чаще всего "Столичная", но пару раз подмигивающий "Распутин" был, а однажды даже "Абсолют". Это и было то самое знакомство с "Красным орденом", о котором говорила Снежана. Егоров собутыльник, со свойственной ему прямотой, краткие биографии членов

подполья выложил. С собственными комментариями.

У самого Ивана фамилия оказалась Ковыль. Собственно, это и было его кодовой кличкой и оперативным позывным. Мужик служил раньше в "почтовом ящике". Говорил о каких-то экспериментах. Егор так понял, что они нестабильный философский камень из урана создали, чтобы золотой запас СССР не скудел. И вроде что-то пошло не так. Ковыля облучило.

– Нас ведь двое было. Я и Маша. Подозреваю, что не случайность это была - выбрал нас камень. Я пространством научился управлять, а она временем. У меня всякая телепортация, карманы и искривления. У неё темпоральные сдвиги. И ведь знала, дура. Будущее видела. И всё равно доложила начальству про распад Союза. Сказала, что обязана была.

– И чего с ней?

– Чего-чего... Расстреляли за измену Родине. Крамола и упаднические пророчества. Эх, не чокаясь. Хорошая баба была, хоть и дура наивная.

Выпили.

– Я потом в Афгане ещё служил... Затем в "Красный орден" попал. Знаешь, Егор, а ведь это с меня и Маши "Рабочего и Колхозницу" делали. Думали, живыми символами станем. А потом засекретили всё. Ты вон колбаску бери.

Со Снежаной ещё веселей было. Не совсем человеком оказалась. Её отец - некое славянское божество, перерождающееся снова и снова в человеческих телах. Имён у него было несколько: Карачун, Морозко... Всех и не упомнишь. Персонификация холода и зимы. В какой-то момент он отделил часть своего могущества, и дочь себе создал. Самого Карачуна расстреляли в тридцать седьмом и с тех пор он не возрождался. А дочка существовать продолжала. Кодовое имя у неё было - Снегурочка. Божественная сущность в человеческом теле не очень помещалась, вызывая проблемы с психикой. У Снежаны шизофрению и маниакальный психоз диагностировали. Почти всё время девица проводила на препаратах. Касаемо "Тосола" - это тоже была не шутка. Снегурочка часто и охотно пила "незамерзайку", говоря, что от неё мозги проясняются.

– Слыхал я, что ты ей укол уже делал. Она девка хорошая. Долбонутая, но душевная. Спать с ней не пытайся.

– Она уже сообщила, - буркнул Егор.

– Снежанка может ещё и из-за этого бесится. Девка-то молодая, а с мужиком быть не может. Печально это всё.

Третьим членом команды, увидеть которого Егору пока не удалось, был Красный Октябрь. Он спал в огромном свинцовом гробу с надписью "Опасно!". Ковыль сказал, что дело там темное, и он подробности не особо знает. Вроде в восьмидесятых какая-то ведьма поместила дух Ленина в живое тело. Результат получился неоднозначным. Ковыль Октября описывал как "охрененно здорового мужика". Зачем колдунье было оживлять Ленина, главного охотника на ведьм, Егор так и не понял. Колесникова дико мучило любопытство, как-никак человек в ящике был ему ближе, чем хотелось бы.

– Мы его только в крайнем случае открываем. Он как последний довод, - сказал Ковыль.
– Дурмашина. Как серп и молот свой достанет - даже я обсираюсь. И ведьм даже как-то жалко становится. Немножечко, - сказал и засмеялся.

Начальство в бункере не появлялось, лишь несколько сотрудников из персонала, которые не вступали в контакты с членами особого отряда. Все в штатском, все с незапоминающимися лицами.

На пятый день Егора разбудила Снегурочка, тряся парня за плечо.

– Мать твою, что вы пили?
– буркнула она, демонстративно зажимая нос.
– Вставай, у нас сбор скоро.