Красный сфинкс. Книга вторая
Шрифт:
Лес молчал и казался спящим».
Но нет, лес юрского периода не спит.
В его тени все живет, движется. Раскачиваются растения, цветут водоросли. Стрекозы, крабы, скорпионы охотятся друг на друга. А из треснувшей скорлупы огромного яйца вдруг высовывается беспомощная серая головка на длинной шее. Вот она моргнула глазами… Спряталась… Снова высунулась, испуганно заморгала… Это народился бронтозавр – дитя одного из самых громадных звероящеров, когда-либо существовавших на Земле. Он растет, он открывает мир. Высокий кустарник, папоротники и хвощей окаймляют озеро, на берегу которого он появился на свет. «Туман висел
Под ногами бронтозавра захлюпала болотистая почва. Ноги все глубже уходили в нее, он вытаскивал их с громким чмоканьем, брызгая илом и грязью. Огромные ямы оставались на следу бронтозавра, и в них тут же просачивалась вода.
Вытягивая вперед шеи, тыкаясь головками то в траву, то в кочки, то в ямы с водой, детеныши не то шли, не то ползли по трясине».
Первая еда… Первые сумерки… Первое утро…
«Много кругов на небе описала луна.
Много раз показывалось на востоке, катилось по небу и пряталось на западе солнце.
Много раз на смену длинным дням и коротким ночам приходили короткие дни и длинные ночи.
Много раз сменили свои вайи папоротники, и много раз роняли араукарии одряхлевшие иглы.
Много раз линяла саламандра, и много раз над озером кружились в воздухе только что появившиеся на свет мухи и комары…»
Все проходит в вечном круге женщины.
Вырастает, живет и уходит, наконец, и наш ящер.
«Бронтозавр качнулся, зашатался, выровнялся и снова замер на месте… Качнулся опять… Все труднее ему было удержаться на ногах. Ноги подгибались, туловище давило на них, давило на хвост…
Шея легла на воду, туловище задрожало, пошатнулось и исчезло под водой. Вода плеснулась, круги побежали к берегам, зашуршали высохшими хвощами.
Только раз еще всплеснулись волны – длинный хвост взметнулся и тяжело протянулся по дну.
Огоньки, плясавшие над водой, несколько ночей были ярче и крупнее, чем обычно. Это были «огоньки бронтозавра» – из разлагавшегося тела ящера выделялось много газов».
Круг замкнулся.
А вот научно-фантастическая повесть «Недостающее звено» издавалась не раз.
И она тоже полна непреходящего неизбывного восхищения перед жизнью.
«Тинг схватил сачок для бабочек и выбежал на улицу.
В лесу он раздавил несколько молей и отшиб сачком хвостик красно-черному махаону. Руки дрожали, в глазах мелькала синяя полоска: она расширялась и сужалась, словно мигая. Рот был полон горечью хинина и неудачи, в ушах звенело от хинина и возгласов: «Синяя глина!», сердце противно ныло… Яркие кружочки пестрели в траве и на листьях пальм: солнечные лучи пробивались сквозь вырезные листья фиговых деревьев. Кусты были покрыты желтыми цветами, и Тинг не сразу понял, где цветы, а где солнечные кружочки: так ярки были те и другие. Дул ветерок, шевелились листья, и золотые кружки прыгали по траве, а желтые цветы качались…».
В этом цветном и душном тропическом раю происходит встреча героя с представителями давно вымерших предков человека.
«Перед ним виднелась темная волосатая спина. Кто-то сидел на земле спиной к Тингу и жалобно скулил. По положению рук
– Ууууй! – жаловалось животное, чуть раскачиваясь.
Волосатый затылок был совсем обезьяний. Почти голые раковины ушей Тинг принял бы за человечьи. Но спина была покрыта волосами, плечи волосатые, верхние части рук – в волосах. «Обезьяна! Свалилась, ушибла палец и сосет его».
Цель была достигнута, и Тинг успокоился.
Он отдышался, вытянул ноги, подпер голову руками.
Обезьяна продолжала скулить. Концы листьев папоротника щекотали ей бока и она нетерпеливо ерзала, громко чмокая. Только теперь Тинг заметил, что обезьяна велика для макака или мартышки. На гиббона она была совсем не похожа: коренастая, плотная, с короткой крепкой шеей. Тинг видел разных обезьян в зоопарках и на рисунках и мог отличить гиббона от макака или шимпанзе. «Новая порода…»
«А ведь новую орнитоптеру я упустил! – вдруг вспомнил он. – Красные хвостики… Удивительно! Или ее и не было, а просто ошибся спросонок?»
Но обезьяна была. Стоило протянуть руку, чтобы дотронуться до ее спины.
Сломанным стеблем Тинг пощекотал волосатую спину. Обезьяна заерзала, передернула плечами. Пощекотал еще. Локтем согнутой спины обезьяна почесала бок, выгнула руку, чтобы почесать спину. Кончик стебля задел ухо, и тотчас же коричневая рука хлопнула по уху. Тинг едва успел отдернуть прутик…»
Со школьных лет (когда я начал переписываться с Николаем Николаевичем) меня волновал вопрос: как пишутся такие вот необыкновенные с первой страницы захватывающие книги, полные цвета, жизни, запахов? Как писатель видит то, чего давно на свете нет? Как возникают неуловимые видения, постепенно превращающиеся в точный рисунок?
«Как я писал «Недостающее звено»? – объяснял Николай Николаевич в письме от 4 апреля 1958 года. – Часто спрашивают – не у меня, а вообще: как вы работаете; просят: расскажите, как писали такую-то вещь. На эти вопросы нельзя ответить точно: всегда отвечающий будет ходить вокруг да около и спрашивающий не услышит того, что ему хочется услышать.
Возьмите какой-либо другой случай.
Вопрос: хорошего закройщика спрашивают: расскажите, как вы кроите?
Он отвечает: а очень просто. Гляжу на заказчика, делаю несколько промеров, кладу на стол материал и… раз, раз ножницами! Спрашивающий проделывает в точности то же самое и… портит материал. Секрет прост: опыт. Его словами не передать, а в творческой работе важны внутренние процессы, которых не знает сам творящий.
Так и со «Звеном». Издательство привязалось: напишите что-нибудь фантастическое о предках человека. Просят сегодня, просят завтра. Мне надоело. «Ладно, говорю, напишу». И самому занятно: что выйдет? Немного времени уделить на этот эксперимент я мог, но – как и о чем писать? Питекантроп. А как его – живого – свести с современным человеком? И не с ученым, это будет скучно. Вот я и придумал своего героя.
А почему его потянуло на питекантропа? Устраивается завязка: встреча с Дюбуа.
«Горшок гвоздики стоял на окне пятого этажа. На перилах балкона третьего этажа дремала голубая персидская кошка. Тинг, выглядывая в окно, столкнул горшок. Падая, горшок задел кошку, а та спросонок прыгнула и упала на мостовую». Понятно, кошка на окне – это просто так, для интригующего начала и ради причины переезда на другую квартиру.