Красный сигнал

Слюсаренко Сергей Сергеевич

— То есть вас нет? — испугался я.

— Нет, мы-то как раз есть, и именно такие, как выглядим, но вот одежда… Считайте, Зона нам в обмен на нашу основную жизнь здесь дала шанс хоть иногда выглядеть так, как нам бы хотелось. Но я прошу нас извинить, у нас всего пара часов, а ребенка надо учить.

— Ребенка учить?

— Поймите, ведь мальчику нужно научиться говорить, научиться быть человеком хоть в редкие минуты. Мы всегда учим детей в минуты выброса.

— Скажите, а вы тоже под пси-импульс попали? — спросил я.

— Да нет, что ты, — засмеялся Леонид. — С нами получилось сложней. Никто точно не может сказать как, но постепенно у тех, кто работал в Зоне после взрыва — и первого, и второго, — начались направленные мутации. Это не связано ни с воздействием излучения, полный состав которого мы не смогли расшифровать, ни с вирусами, которые тут мутировали настолько, что стали проводниками потусторонних сил.

— А вы тоже из своей жизни между выбросами ничего не помните?

— Ну, не совсем так. Помним, конечно, многое.

— А зачем же вы тогда со сталкерами воюете, ведь они вас из-за этого убивают? — У меня даже голос дрогнул.

— Убить кровососа вне выброса нельзя. Если он сам того не захочет.

— То есть?

— Как бы тебе проще объяснить… Всегда, когда погибает кровосос, он погибает по своей воле. Он вступает в схватку с человеком тогда, когда у него внутри начинается собственная схватка — человека со зверем. И знай, если кровосос погиб в схватке, в нем победил человек. Не его, а именно в нем.

— А Ыду? Он кто?

— Ну как… Он сын людей. Ведь даже и за мгновения выброса можно полюбить. Любовь побеждает всегда. И везде. Не плачь.

Я и не заметил, как у меня вдруг появились слезы.

— Вы скажите Ыду, что мы его любим любого. Он классный пацан.

— Спасибо. Именно потому, что вы такие… В общем, не бойтесь ничего в Зоне, пока мы с вами. Ладно, надо с мальчиком позаниматься.

Потрясенный, я словно в болезненном бреду обвел глазами амбар. И увидел в дальнем углу девочку. Она сидела и качала что-то на руках. Делала вид, что баюкала.

— Привет, ты?.. Ты Полтергейст? Да? — Я подошел к ней.

— Привет. Я вообще Катя. Может, я для вас и полтергейст, но я Катя. А это мой крыс! Он мой друг.

Девочка показала мне веревочку. Это была смотанная в клубок та самая веревочка, на которой Полтергейст водил тушкана.

— Ты не смотри так, я не сошла с ума. — Девочка грустно улыбнулась. — Я просто так играю. Ты знаешь, это был мой самый лучший друг. Столько лет. Все время, пока я здесь, в Зоне.

— А что с тобой в Зоне произошло?

— Откуда я знаю? Я ехала в летний лагерь на автобусе. Там много детей было. Потом появились какие-то вооруженные люди, убили водителя и погнали автобус в Зону. Потом был взрыв, я потерла сознание… Потом… Я очнулась в лесу. Сильно болела. И однажды утром я проснулась вот такой. Все дети из того автобуса стали полтергейстами. Мы же все были победителями республиканского конкурса творчески одаренных детей.

— И вы тоже воюете с людьми?

— Воевать? С ними? Мы просто убиваем их при каждом удобном случае! За то, что они с нами сделали! Жалко, сейчас все наши на речке. А то бы мы с вами все пошли. А у тебя нет жвачки?

Мы все стали сразу рыться в рюкзаках. Нашли пачку жвачки и две конфеты-карамельки.

Девочка очень обрадовалась. Она положила в маленький карман платья веревочку и взяла в руки сладости как что-то драгоценное.

— Я, когда нет выброса, не могу жвачку жевать. Да и где ее взять? Да и не понимаю я ничего. И не помню. — Она жевала жвачку с наслаждением, даже глаза на мгновение прикрыла.

И тут запели зомби. Вернее, они же были не зомби, а просто солдаты. Они пели тихую печальную песню. «Там, вдали, за рекой». Я ее знал, но тут показалось, что они ее пели так здорово, что никакой хор с ними не мог сравниться.

А снаружи все грохотало, казалось, весь мир сошел с ума. Я даже не мог себе представить, что же там делается.

— Ты хочешь посмотреть, что там? — спросила вдруг девочка-полтергейст и кивнула на ворота амбара.

— А ты откуда знаешь? — Я удивился. Как это Катя прочла мои мысли?

— Ну, я же все-таки победила в конкурсе одаренных детей. — Она засмеялась.

Катя подошла и взяла меня за руку. Я никогда не держал девочек за руку. Я никогда такого позора там, снаружи, допустить не мог. А тут оказалось так просто и естественно.

— Идем, не бойся. Если я тебя держу за руку, тебе ничего не грозит. Я защищаю тебя. — Катя уговаривала меня, понимая, что мне немного страшно.

Мы подошли к воротам. В них была маленькая дверца, видимо, чтобы только человек мог пройти. Вот ее девочка и открыла.

— Ты сейчас увидишь все не глазами обычного человека, а нашими глазами. Настоящих жителей Зоны. Смотри.

Она подтолкнула меня к двери, не выпуская руки.

Не было никакого кошмара и кровавого неба. Для меня исчез и зловещий грохот, и вспышки неестественных молний. Светило солнце. По голубому небу плыло несколько легких облачков. Только совсем недавно мы пришли к амбару по разваленному хозяйству, свежий бурьян прорастал через засохший, и повсюду валялся строительный мусор. Ничего этого сейчас не было. Только изумрудная поляна с яркими цветами, легкий ветерок и щебет мелких птиц. Я даже заметил, как то там, то здесь траву расцвечивали россыпи земляники. Смешной оранжевый заяц увидел нас и даже собирался убежать, но потом передумал и легко поскакал на другой край поляны.