Красный Сыч
Шрифт:
Его тон стал рычащим, и я прочёл в нём свою погибель. Я убил человека, и его высокопреосвященство мог бы на основании своего эдикта повесить меня за это, если ему было бы так угодно. Предложи он мне мою жизнь, подумал я, в обмен на имя автора "Красного Сыча", то дал бы я ему эти сведения или хранил бы молчание — всё едино.
Внезапно де Бриссак зашевелился и схватил меня за руку,
— А, — проронил он слабым голосом, — монсеньор пришёл ко мне. Я могу умереть удовлетворённым.
Я снова повернулся к нему и впервые обратил серьёзное внимание на его рану. С первого взгляда я увидел, что он умирает.
— Что ж, — проговорил он с горькой улыбкой, — де Бриссак провёл свой последний бой. Diable, но я заслуживал лучшего конца, нежели быть пронзённым случайно. Но подождите, со мной ещё не покончено. — Затем, немного возвысив голос ценой огромных усилий, он позвал, обратив глаза к Ришелье: — Монсеньор, не изволите ли подойти? Я кое-что сказал бы вам касательно "Красного Сыча".
Кардинал нетерпеливо встрепенулся при этих словах, затем подошёл к умирающему.
Сен-Симон метнул острый, красноречивый взгляд на меня, тогда как я стоял там безмолвный и отчаявшийся, с тем чтобы услышать свой смертный приговор. Затем слабый голос де Бриссака нарушил тишину.
— Я должен был жениться на мадемуазель де Реми, — начал он. — Мой друг Клод де Рувруа узнал об этом в Стокгольме. Он любил эту даму, а она любила его. Он поспешил в Париж, чтобы противостоять мне, прибыв сегодня вечером и встретив меня здесь. Я не собирался прислушиваться к его призывам, и поэтому он поклялся, что, поскольку я вот так предал его дружбу и доверие, он больше не будет покрывать меня себе на беду и с риском для своей жизни.
Мой дядя разъярённо двинулся вперёд, но, по счастью, к нему была обращена кардинальская спина, и Ришелье не заметил этого движения.
— Он был намерен нанести визит вашему высокопреосвященству, — продолжал де Бриссак, его голос становился слабее, а дыхание превратилось в быстрые, короткие вздохи, — чтобы рассказать вам то, что мог рассказать он один. Он хотел сообщить вам имя автора "Красного Сыча". Я преградил ему дорогу со шпагой в руке. Он защищал себя, и меня настигло возмездие.
Он снова сделал паузу, и бесстрастное лицо кардинала склонилось ниже.
— Кто написал поэму? — с любопытством поинтересовался он.
— Я написал, — ответил Бриссак ясным, отчётливым голосом; затем его голова откинулась назад, и он снова потерял сознание.
Я стоял, словно превратившись в камень, и это чудо, что не выдал себя, когда кардинал обратился ко мне со словами, превозносившими моё былое самопожертвование, которое заставило меня подвергнуться изгнанию, чтобы защитить друга.
Постепенно я осознал, как много значит для меня ложь де Бриссака. Я больше не был беглецом от мести кардинала. Мог перемещаться свободно и безбоязненно, как делал до того, как написал эти злополучные строки, и мог жениться на Антуанетте на следующий же день, если бы захотел. И если когда-нибудь в Книге Суда [21] ложь стоила человеческой признательности, то это, безусловно, великодушная ложь умирающего дуэлянта.
Когда кардинал отбыл и мне больше не нужно было играть роль, я бросился на колени рядом с диваном и взял руку де Бриссака в свою. Он открыл глаза и, когда они встретили мой взгляд, попытался улыбнуться.
21
В Книге Суда, согласно Библии, записаны все дела человеческие.
— Прости меня, Гастон, — воскликнул я.
— Клод, дорогой мой друг, — пробормотал он, — прости мне моё предательство.
Он приподнялся последним запредельным усилием.
— Прощай, Клод! Прощайте, герцог! — сказал он. Затем, снова откинувшись назад, воскликнул с чем-то средним между смехом и рыданием в голосе: — Ma vie, может быть, я и жил как подлец, но умираю порядочным человеком!
С тем он и отошёл.