Красный террор в России. 1918-1923
Шрифт:
«Крестьяне в свою очередь тоже беспощадно расправлялись с коммунистами. В Петропавловском Народном доме в конце февраля, в марте, апреле и даже в мае месяце можно было видеть длинные ряды изуродованных трупов коммунистов, несмотря на то, что еженедельно, каждое воскресенье, их хоронили человек по 50–60 — торжественно с музыкой. А на рынке в „мясных (бывших, конечно) рядах“ лежали (тоже для назидания) изуродованные трупы заложников, с которыми коммунисты покончили, как только укрылись в городе. Тут были трупы бывшего городского головы, его заместителя, мирового судьи и многих других видных городских деятелей и торговцев. А сколько человек было расстреляно во дворе Политотдела (Чрезвычайки) и кто именно — неизвестно, но не один месяц ежедневно в любое время дня и ночи там раздавались выстрелы. Кроме того было много случаев, что арестованных зарубливали шашками, и жители слышали только отчаянные крики умиравших. Казнили и архиерея с несколькими священниками из местного собора. Их обвиняли,
„На вокзале находился „главный штаб войск Восточной Сибири“, которому приписывают, что он расстрелял всех заключенных в тюрьме, которые сидели до прихода „белых“, арестованные за малейшие провинности сроком на несколько недель или месяцев.
Я покинула Петропавловск 10-го мая. В городе все было спокойно, если не считать громадного количества красноармейцев, какого никогда не бывало. В уезде же восстание все еще не было по давлено, все еще приводили из деревень массы арестованных крестьян, и все еще с музыкой хоронили по праздникам изуродованных коммунистов“.
Ожесточение крестьян действительно доходило до таких пределов, что я знаю факт, когда под самой Москвой в Можайском уезде крестьяне пойманного комиссара распиливали деревянной пилой.
Вышедший в январе 1919 г. № 1 „Бюллетень лев, с.-р.“, констатирует нам массовые крестьянские расстрелы в ряде губерний в период конца 1918 г. Напр., в Епифанском уезде Тульской губ. расстреляно — 150, в Медынском уезде Калужской губ. — 170, в Пронском уезде Рязанской губ. — 300, в Касимовском — 150, в Спасском — также сотни, в Тверской губ. — 200, в Велижском уезде Смоленской губ. — 600 и т. д.
В июле 1919 г. происходит „восстание“ в деревнях в окружности Кронштадта. Имеем точное свидетельство: в одном селе расстреляно 170, в другом 130; расстреливали попросту через третьего.
Во время Колыванского восстания крестьян в 1920 г. в Томской губ. [198] было расстреляно более 5000 человек. Аналогичное восстание в Уфимской губ., по словам лев. с.-р., было подавлено с такой жестокостью, что по „официальным данным расстреляно было 10 тысяч крестьян, а по неофициальным — 25 и больше“. [199] Расстреливают сотнями крестьян в Валковском уезде Харьковской губ. — пишет корреспондент издававшегося в Москве нелегально л. с.-р. „Знамя Труда“. В одном селе он насчитывает расстрелянных 140. [200] А вот описание борьбы с повстанческим движением в Белоруссии в 1921 г. Это также страницы из истории гражданской войны, возникавшей исключительно на почве собирания продовольственных налогов. Противодействие вызывает жестокую отместку.
198
«Рев. Россия» № 12.
199
Письмо от июня 1920 г. «Кремль за решеткой».
200
«Зн. Тр.», № 3, сентябрь 1920 г.
Так почти вся Лясковическая волость Бобруйского уезда сожжена большевиками дотла. Арестованных отправляют в Вологодскую губ. или в голодные места, имущество их конфискуется, берутся десятками заложники в округах, где появляются партизаны. В уезде оперирует карательный отряд некоего Стока — он пытает допрашиваемых, зажимая пальцы рук дверями и т. д. [201]
Приведу еще один лишь документ, относящийся уже к подавлению восстания, возглавляемого Антоновым и вышедшего далеко за пределы Тамбовской губ. Документ издан от „полномочной комиссии ВЦИК“ 11-го июня 1921 г. [202]
201
«Посл. Нов.», 21-го сентября 1921 г.
202
«За народ» № 1.
„1. Граждан, отказывающихся назвать свое имя, расстреливают на месте, без суда.
2. Селянам, у которых скрывается оружие, объявлять приговор о взятии заложников и расстреливать таковых, в случае несдачи оружия.
3. Семья, в доме которой укрылся бандит (т. е. восставший крестьянин), подлежит аресту и высылке из губернии, имущество ее конфискуется, старший работник в этой семье расстреливается на месте без суда.
4. Семьи, укрывающие членов семьи или имущество бандитов, рассматривать, как бандитские, и старшего работника этой семьи расстреливать на месте без суда.
5. В случае бегства семьи бандита, имущество таковой распределять между верными советской власти крестьянами, а оставленные дома сжигать.
6. Настоящий приказ проводить в жизнь сурово и беспощадно“.
Кровью, действительно, оказались залитыми Тамбовская и соседняя губернии. Не преувеличивая л. с.-р. Ган мог на суде перед Революционным Трибуналом сказать: [203] „Сотни крестьян расстреляны выездными сессиями ревтрибуналов и губчека; тысячи пали безоружными под пулеметами курсантов и красноармейцев и десятки тысяч сосланы в северные губернии с семьями, а имущество их сожжено и разграблено. [204] Подобные картины по имеющимся у партии л. с-р. данным могут быть нарисованы по целому ряду губерний: Самарская, Казанская, Саратовская“. И эти сведения идут отовсюду: в Бузулуке в 1920 г. расстреляны 4000 повстанцев, в Чистополе — 600, [205] в Елатьме — 300, причем эти „триста“ должны были вырыть себе предварительно могилу. [206] Все это касается только центра или вернее Великороссии. А Украина? Сибирь?..
203
Процесс л. с.-р. 27–29 июня 1922 г. «Пути Революции», 296.
204
Местный губисполком не стыдился печатать официальные объявления о том, что за срыв, напр., прокламации сожжены села в 6—10 тысяч жителей.
205
«Знамя Труда» № 3, сент. 1920 г.
206
Знаю это от очевидца.
Практикуются и массовые фиктивные расстрелы с инсценировкой раздевания, рытья могил, традиционного „пли“, выстрелов над головой — о чем рассказывает в своей книге С. С. Маслов. [207] Эту утонченность при подавлении „восстаний“ надо особо подчеркнуть: ведь здесь действует власть, говорящая о великом будущем коммунизма и так часто живописующая зверства „белых“. В Арской волости Казанского уезда — свидетельствует все тот же № 1 Бюллетеня лев. с.-р. — ставили подряд 30 крестьян и рубили головы шашками…
207
«Россия после четырех лет революции». Париж 1922 г.
А порки? Они производятся — утверждает орган лев. с.-р. — повсюду. „Секут розгами, шомполами, палками и нагайками…“
„Бьют кулаками, прикладами, револьверами“.
И идет длинное перечисление губерний, где зарегистрированы телесные наказания.
Официально можно говорить, что в России розги не применяются, ибо телесное наказание явление позорное там, где власть принадлежит „рабочим и крестьянам“. В действительности иное. И. 3. Штейнберг в своей книге [208] собрал недурной букет сообщений о советских держимордах первоначального периода большевистского властвования. Что особенно важно — эти сведения почерпнуты из самой большевистской печати — „Правда“ и „Известия“. „Держиморды под Советским флагом“ — так была озаглавлена даже статья в „Правде“, [209] повествующая о том, как Николаевская (Вологодской губ.) Ч.К. выколачивала „излишки“ хлеба из населения и усмиряла восстание „кулаков“: „Чрезвычайка запирала крестьян массами в холодный амбар, раздевала догола и избивала шомполами“. В Бельском уезде Витебской губ. крестьян порют по постановлению Исполкома. В с. Урени Костромской губ. мужикам приходилось надевать по пяти и более рубах для того, чтобы не ощущать порки, но и это мало помогало, так как плети были свиты из проволок, и случалось, что после порки рубахи врезались в тело и засыхали, так что приходилось отмачивать их теплой водой».
208
«Нравственный лик революции», стр. 56–61.
209
№ 276, 1918 г.
«Ставили нас рядом — добавляет одно частное сообщение, цитированное Спиридоновой в письме к Ц.К. большевиков — целую одну треть волости шеренгой и в присутствии тех двух третей лупили кулаками справа налево, а лишь кто делал попытку улизнуть, того принимали в плети» (дело касается действий реквизиционного отряда).
В Ветлужском и Варнавинском уездах Костромской губ. начальство, приехав в деревню, «целиком ставило сход на колени, чтобы крестьяне почувствовали почтение к советской власти».