Красный утес

Морфеев Дмитрий

Глава 5. Знак

Смерть призывая, умереть не смею…

У. Шекспир, сонет 66

– Где я? – испуганно спросил шестилетний Генри Риверс, очнувшись в древнем святилище.

– Ты в безопасности, – ответила Констанция, мягко погладив ребенка по волосам.

– Кто вы?! Где моя мама?!

– Твоя мама попросила меня приглядеть за тобой какое-то время.

– Я такого не

помню, – торопливо проговорил мальчик, озираясь по сторонам. – Простите, мисс, но мне надо домой!

С этими словами Генри ловко вскочил с каменного ложа и метнулся к арке, ведущей в пещерный коридор, но на его пути будто возникла невидимая преграда, столкнувшись о которую он громко шлепнулся на пол.

– Что это?! – захныкал он, дрожа от страха. – Колдовство?! Вы ведьма?!

– Прошу, успокойся. Это лишь защита. В пещере легко заблудиться, – ответила Констанция, подойдя и протянув ему руку.

– Я хочу домой! – Генри съежился и заплакал. – Пожалуйста, отпустите меня!

Констанция попыталась успокоить мальчика ласковыми словами и угощением, однако все было тщетно. Вместо этого Генри впал в истерику, забившись в угол.

– Перестань плакать! – вдруг вспыхнула Констанция. – Я же сказала, ты вернешься домой, когда придет время!

– Я хочу сейчас! – не унимался он, забарабанив ногами по полу. – Зачем вы держите меня здесь?!

Еще до замужества Констанция присматривала за детьми родных и соседей, и тогда это дело удавалось ей без особых забот; к детским капризам она обычно относилась спокойно. Но сейчас вся эта плаксивая какофония жутко действовала ей на нервы.

– Живо успокойся, иначе останешься без ужина! – злобно прошипела Констанция, схватив ребенка за плечи, чтобы поставить на ноги.

Генри посмотрел Констанции в глаза и тут же лишился чувств. Это был взгляд, полный ужаса и непонимания. Взгляд невинных голубых глаз, затуманенных страхом.

– Генри? – встревоженно позвала Констанция, но ответа не было.

Мальчик обмяк, словно тряпичная кукла.

Заметив проявившиеся когти, Констанция отдернула руки.

«Неужели снова?!» – перепугалась она.

Склонившись к ребенку, Констанция прислушалась. Маленькое сердечко тихонько билось. Генри слабо дышал, но был мертвенно бледен.

Констанцию затрясло. Слезы выступили у нее на глазах.

Взяв одеяло, она осторожно подняла мальчика, не касаясь его голыми руками. Сейчас Генри казался ей слишком хрупким.

Уложив ребенка в каменный альков, Констанция поспешила убраться прочь из святилища, чувствуя небывалую горечь.

***

Нетвердыми шагами Констанция выбралась на воздух.

Шел дождь, громко шелестела листва, а небо время от времени озарялось отблесками молний. Но никакая непогода не могла остановить Констанцию.

В странном забвении брела она по лесу, не замечая ничего вокруг. Ветви цеплялись за ее платье, хлестали по щекам. Ноги мгновенно намокли и заледенели, но она продолжала идти. Констанции казалось, что еще немного – и ей откроются тайные тропы фейри.

Кто-то вел ее. Словно растерзанный ангел-хранитель еще пытался вырвать ее душу из бездны. Констанция вышла к руинам заброшенного монастыря.

Развороченные надгробия, разбросанные поломанные колоны и статуи. Констанции никак не удавалось отделаться от гнетущего чувства, что каменные лики поверженных ангелов и святых обращены на нее. Уж они-то видели ее насквозь и потому смотрели осуждающе.

Как такая, как она, посмела явиться сюда?! Как дерзнула переступить границу места, что все еще хранит остатки божьей благодати?!

Когда Констанция прошла вглубь развалин, гром прогремел с такой силой, что сотряслись остатки ветхих стен. Казалось, они вот-вот обрушатся от небесного гнева.

– Мне тоже нужно искупление, – прошептала она, обняв себя за плечи.

Констанция давно поняла, кто такой лорд Кёрн. Еще при самой первой встрече, когда он спустился в погреб и начал говорить.

Констанция не питала никаких иллюзий и знала, что за принятие отравленного дара ее ждет жестокая расправа. Рано или поздно это неминуемо случится.

Но сколько зла она сумеет совершить, прежде чем кара настигнет ее? Не лучше ли закончить все здесь и сейчас? Было бы намного проще, если бы Господь смиловался и поразил ее молнией или обрушил бы на нее монастырские стены.

Считалось, что обитель разрушили еще во времена войны Алой и Белой розы. Что стало причиной и куда исчезли монахи, уже никто не помнил.

Несколько стен со стрельчатыми окнами – вот и все, что осталось от некогда величественного сооружения во славу Господа.

Побродив среди разрухи и убедившись, что алтаря нет и в помине, Констанция упала на колени около окна, которое когда-то украшал витраж, и возвела глаза к небу.

– Отец! – вскричала она в отчаянии. – Ты же видишь, я сбилась с пути! Неужели ты оставил свою грешную дочь?! Молю, подай мне знак! Как мне должно поступить теперь?! Тьма сгустилась надо мной, и я сама скоро стану ее частью. Неужели меня уже не спасти?!

Она плакала, молилась, кричала, заламывая свои прекрасные белые руки.

Гроза все не утихала, а становилась лишь сильнее. Все чаще небо озарялось вспышками молний.

В изнеможении Констанция пала ниц к земле. Пусть сейчас ее бил озноб, однако она знала, что тело ее полно сил, но душа… Несчастная душа ее изнывала.

Измучившись от давящей безвыходности, Констанция прикрыла глаза. В этот момент луна на мгновение выглянула из-за туч и сквозь стрельчатый проем осветила ее.

Был ли это знак? Кто знает… Но Констанция, разумеется, не могла заметить его.