Красный утес

Морфеев Дмитрий

Констанция не знала, сколько времени пролежала на сырой земле без каких-либо мыслей. Когда она села на колени, то обнаружила, что дождь уже стих, но темное небо было по-прежнему облеплено тучами.

– Я понимаю, – смиренно прошептала она, – ты оставил меня за то, что я сделала. Поэтому, как только я закончу здесь, то уйду, чтобы предстать перед твоим судом. Теперь в моей власти низвергнуть всех тех, кто прямо или косвенно повлиял на мое падение. Эти люди не чтят тебя. Ты и сам это знаешь. Пусть лорд Кёрн тешит себя надеждами,

что я орудие в его руках, но свои дела я совершу в твою честь! Все грешники этого захолустья будут наказаны. И я сама буду отомщена.

Мрачные тяжелые мысли сопровождали Констанцию по пути домой. Если она так отреагировала на то, что чуть не убила Генри Риверса своей силой, то что с нею станет, когда она причинит кому-то зло намеренно? Пусть даже во имя справедливости.

Чтобы вершить правосудие, ей нужно было что-то сделать со своей совестью, с остатками своей души. Как-то заглушить или отделить их… Ничего не выйдет, если в ответственный момент рука ее дрогнет. А ведь кинжал, занесенный над виновными, непременно должен достигнуть своей цели.

К кому еще могла обратиться Констанция, как не к Инес? Уж кто-кто, а ведьма должна была знать хоть что-то о разделении добра и зла.

Кроме того, если они с Инес собираются укрыть всех местных ребятишек в святилище, то нужно придумать, как их успокоить, чтобы вновь не вышло так же, как с Генри.

Новые идеи придали Констанции сил. Решив не откладывать, она направилась прямиком к подруге.

***

Констанция постучала в домик ведьмы условным стуком. Она вымокла до нитки и так промерзла, что уже не могла унять дрожь, зубы у нее стучали от холода. Грязь и влага пропитали подол платья и нижние юбки – под этой тяжестью Констанция с трудом стояла на ногах.

Инес открыла почти сразу. Слабый огонек свечи осветил округлившиеся темные глаза испанки.

Ведьма быстро провела Констанцию в дом и только тогда спросила:

– Что стряслось?

– Я боюсь, Инес, – ответила она, опустившись на предложенный стул. – Боюсь, что во мне недостаточно решимости для осуществления нашего плана.

– Это нормально. – Инес накинула ей на плечи чистое покрывало. – Я бы испугалась, если бы ты не испытывала колебаний. Даже с нашими дарами мы все еще остаемся людьми. В этом наше спасение.

– В том-то и дело, дорогая. В нашем теперешнем положении это слабость. Мы должны быть бессердечны к нашим врагам, ведь нас они не пощадят. Но я вовсе не бессердечна! – всхлипнула Констанция. – Вот если бы был способ как-то исправить это. Сделать меня более черствой. Бесчувственной. Это бы очень облегчило наше дело.

– Но разве ты не боишься потерять себя? – задумчиво спросила Инес.

– Я ничего уже не боюсь, кроме того, что не сумею осуществить задуманного!

– Мы все еще можем просто уехать. Тогда не придется преодолевать себя.

– Ты и сама прекрасно понимаешь, что мы не можем. Лучше уж тогда не томиться в страхе и ожидании, а сразу взойти на костер. Но ведь не так страшен костер, как пытки и унижения, что ему предшествуют. Я не позволю им превратить нас в истерзанные безвольные оболочки.

Констанция внимательно следила за реакцией Инес. В общении с ней ведьма всегда держалась открыто, поэтому по выражению лица нетрудно было догадаться, что у нее на уме. Сейчас испанка явно томилась в нерешительности.

– Я вижу, что ты что-то знаешь, но боишься сказать. Умоляю, если есть хоть какая-то возможность, то расскажи!

– Есть один способ, но…

– Что за способ?!

– Нет, – мрачно покачала головой Инес. – Забудь, что я сказала. Забудь ради своего же блага…

– Инес! – Констанция упала перед подругой на колени. – Прошу, не томи! За что ты терзаешь меня?! Кроме тебя, мне никто не поможет…

– Я лишь пытаюсь тебя уберечь. – Ведьма попыталась усадить Констанцию обратно на стул, но у нее не вышло. – Пойми ты, даже если это и возможно, то у меня навряд ли хватит сил. Говорят, такое умели только древние…

– Что умели?

– Не хочу морочить тебе голову бабкиными сказками, Констанция.

– А если это не сказки? – Констанция крепко сжала руки Инес. – Если это то, что поможет нам? Неужели ты даже не попробуешь нас спасти?! Неужели ты хочешь, чтобы нас отдали на растерзание этим собакам-ведьмоборцам?!

Вместо ответа Инес тяжело вздохнула, а затем достала из шкафчика пузатую бутыль и две стопки. Наполнив обе, она поставила одну из них перед Констанцией.

– Пей, сестра. Тебе нужно согреться и успокоиться. Я расскажу, что мне известно.

Констанция наконец поднялась с пола и пригубила из стопки. Напиток обжег ей горло.

– Что это? – с трудом спросила она.

– Это виноградная огненная вода с моей родины. В Испании мы зовем ее «Орухо».

Залпом Констанция допила свою стопку испанской водки. То же сделала и ведьма.

– В каждом есть и свет, и тьма. Древние могли разделять их. Делалось это по разным причинам. К примеру, некоторым жрецам следовало строго блюсти чистоту не только в делах, но и в мыслях, так что для верности от них отделяли их собственную тьму.

– Ты знаешь, как это сделать?

– Приблизительно. Кое-какие описания ритуала сохранились, но это лишь переводы древних текстов. Они могут быть неточными. – Инес помрачнела еще сильнее и снова наполнила стопки. – Нужен сосуд – живое существо как жертва или как проводник. В ходе ритуала приходят Хозяева Лун; сосуд, вероятнее всего, умирает, а из сгустка энергии образуется двойник, несущий в себе ту сторону, от которой оригинал пожелал избавиться.

– Хозяева Лун?

– Так называли их древние. Их почитали и боялись. Я не знаю, кто они на самом деле, но очевидно, что они опасны и могущественны, раз могут помочь в таком деле.