Красный утес
Шрифт:
Бетти вдруг подумала, что не может позволить девчонке выделиться и снова стать для всех примером благодетели. Если они будут готовить вместе, то потом можно будет выставить все так, будто это идея самой Бетти, а Констанция лишь вызвалась помогать. Или еще лучше, Бетти настояла, чтобы Констанция ей помогла!
– С радостью! Вместе быстрее управимся. У меня как раз с собой остальные ингредиенты, – улыбаясь, девушка указала взглядом на большую корзинку, которую удерживала в руках. – Только-только все купила.
***
Бетти сидела
Она была расстроена, что выпечку, которую они приготовили вместе с Констанцией, забрали помощники викария, чтобы после службы раздать нуждающимся. Она предпочла бы сама раздать пищу, чтобы все видели ее заслугу.
Бетти то и дело поглядывала в затылок Чонси Шаду, что сидел в первом ряду, и тяжко вздыхала. С одной стороны, она радовалась, что его каким-то чудом не поколотили односельчане. С другой, ее удручало, что за весь день Чонси не удосужился с ней повидаться, несмотря на ее попытки.
Когда наконец-то пришла пора принять тело и кровь Христа, к алтарю выстроилась вереница прихожан. Бетти удалось растолкать многих и втиснуться в самое начало.
Подошла ее очередь. Бетти опустилась на колени и подняла голову к викарию. Все происходящее было так обыденно, так заученно. Бетти не испытывала переживаний духа. Все ее мысли были о том, как бы протиснуться сквозь эту толкотню к Чонси и к некоторым другим лицам, с которыми она хотела бы побеседовать.
Привычным движением обмакнув гостию в кубок с вином, преподобный Оливер Мейтленд вложил ее в рот Бетти.
Проглотив пресный хлеб и отойдя в сторону, Бетти вдруг почувствовала себя дурно. Решив, что все дело в духоте, она с большим трудом добралась до главных дверей храма, однако там ей преградили путь помощники викария.
– Я не понимаю, – возмутилась Бетти. – С каких пор у нас такие строгие порядки, что уставшей прихожанке нельзя выйти глотнуть свежего воздуха?!
Не получив никаких объяснений и заметив, что люди с последних рядов уже поглядывают на нее, Бетти отступила.
Найдя себе место поближе к выходу, она села и принялась ждать.
Время тянулось медленно и мучительно. С каждой минутой ей становилось хуже, жар усиливался. Когда отчетливо проявилось ощущение тошноты, Бетти заволновалась. Не хватало еще, чтобы ее вывернуло на глазах у всей деревни!
– Вам нехорошо, миссис Джой? – спросил сидящий рядом мужчина.
– Нет, что вы, – отозвалась Бетти не глядя. – Здесь просто немножечко душно…
Она обмахивалась надушенным носовым платком, но это мало помогало.
Наконец запели «Gloria in excelsis Deo». Бетти оглушили звуки церковного гимна. Прикрыв глаза, она тяжело дышала, держась из последних сил.
Тут случилось то, чего она так боялась. Очередной приступ все-таки привел к логическому финалу. Бетти скривилась, ее вырвало на новый церковный ковер.
Бетти бил озноб. Она смотрела на запачканный ворс и не могла поверить в то, что это произошло именно с ней. Какой стыд! Что теперь скажут о ней?!
Сперва она понадеялась, что в таком шуме никто ничего не заметит, но с ужасом поняла, что голоса стали стихать один за другим, хотя музыка еще играла. Наконец оборвалась и мелодия.
В большом храме Амбер-Клифа повисла гробовая тишина.
Бетти боялась поднять голову. Ей показалось, что все люди, сидящие поблизости, смотрят на нее.
– Это она! – воскликнула какая-то женщина в другом конце зала.
Пару мгновений все присутствовавшие продолжали хранить молчание. Но потом многие вдруг повскакивали со своих мест, их голоса слились в одну оглушающую волну звуков.
– Это она! Она!
– Богохульство!
– Ведьма! Проклятая ведьма!
– Она украла наших детей!
– Держите ее!
Перепуганная Бетти и моргнуть не успела, как разъяренная толпа подхватила ее и куда-то понесла.
***
В церкви царил хаос. Народ гудел, как разворошенный улей.
Констанция стояла в стороне. Прогремел новый аккорд ее мести.
Иногда она поглядывала на Инес. Только они с ней знали, что произошло на самом деле. Настоящая ведьма держалась спокойно, но несколько понуро. Констанция решила, что происходящее навевает Инес неприятные воспоминания.
Конечно, обезумевшие от горя невежественные селяне не могли даже помыслить, что причина недомогания миссис Джой отнюдь не в ее принадлежности к нечистому, а в простом отравлении.
Во время своего визита Констанция подмешала Бетти рвотный корень. Настойку на ипекакуане дала ей Инес. В этих краях мало кто знал о диковинном заморском растении.
Очевидно, что только нахождение в божьем доме не позволило людям прикончить Элизабет Джой на месте. Поэтому сперва толпа попыталась вынести ее на улицу, чтобы линчевать там, но кто-то выразил обеспокоенность, что на открытом воздухе ведьма сможет легко сбежать, взлетев в небо. Тогда несчастную потащили к алтарю, чтобы ослабить, и грубо швырнули на ступени, на подступах к кресту.
За Бетти вступились лишь староста и викарий. Они в один голос твердили о расследовании. Худо-бедно люди прислушались к их отрезвляющим речам.
Несчастная Бетти, совершенно сбитая с толку происходящим, прижималась к алтарному выступу, будто ища защиты у Бога, и твердила себе под нос:
– Здесь очень душно. Вы разве не чувствуете? Так душно, что нечем дышать. Ради Бога, позвольте мне выйти на воздух.
Но ее никто не слушал.
Подозреваемую заточили под замок в одном из помещений храма.