Красный утес
Шрифт:
Дом Элизабет Джой обыскали и нашли там несколько детских вещей, принадлежавших пропавшим, а еще дорогую черную вуаль. Утаить результаты обыска в такой обстановке не вышло.
Тут же кто-то вспомнил россказни Безумной Беллы о женщине в черном, что увела всех детей. Высказался и мистер Шепард, сообщив, что видел миссис Джой рано утром с этой самой вуалью в руках.
План Констанции сработал превосходно. Всеобщая ненависть нависла над Элизабет Джой и вот-вот должна была обрушиться.
***
На
Люди с зажженными факелами собрались около храма и ждали, что скажет староста.
– Народ Амбер-Клифа! – прокричал Чонси Шад. – Сегодня днем я обещал, что подозреваемого поймают! Так и случилось. Однако…
– Она виновна! Виновна! – заревела толпа.
– Однако мы все еще не знаем, где наши дети! У нас нет права на ошибку! Здесь помогут только люди сведущие, только доблестные слуги церкви из ордена! Без них мы не можем действовать!
– Сколько еще можно ждать?! Что-то они не торопятся! – не унимались разгневанные родители.
– Я понимаю всех вас, понимаю ваш праведный гнев и страх за детей, но подумайте, ведь терпение – добродетель. Преподобный не даст мне соврать. У нас нет права судить эту женщину, кем бы она ни была! Нам нужно дождаться тех, кто обладает такими полномочиями!
– К черту ведьмоборцев! Повесим ее, да и дело с концом! – гаркнул какой-то юнец.
– Вздор! Ведьму нужно сжечь! – возразили с другого края сборища.
Мнения разделились. Собравшиеся принялись спорить, как следует поступить с ведьмой. Одни соглашались со старостой и викарием, что нужно ждать ведьмоборцев, другие настаивали, что в Англии ведьм издавна казнили через повешение, третьи твердили о костре.
Ситуация начинала выходить из-под контроля, поэтому Констанция решила вмешаться.
Поднявшись на ступени храма, она встала рядом со старостой, викарием и их приближенными.
– Вы хотите вернуть детей?! – яростно воскликнула Констанция, вскинув вверх руку, в которой сжимала факел.
Она сама не поняла, как ей удалось крикнуть так громко и четко. Ее голос странным, почти гипнотическим образом подействовал на толпу. Не только глаза и уши, но и разумы всех присутствовавших внимали ей. Односельчане ответили громогласным согласием и затихли, ожидая ее дальнейших слов.
– Тогда нужно действовать! Нужно решить все здесь и сейчас! Мы не должны ссориться, ведьма только этого и ждет. Пока мы спорим, она может наслать новые беды на Амбер-Клиф!
– Правильно! – выкрикнул кто-то. – Смерть ведьме!
– Смерть ведьме! – подхватили остальные.
– Миссис Циммерн, – прошипел Чонси Шад, пытаясь отвести Констанцию в сторону, – что вы делаете, черт возьми?! Они же сейчас прикончат ее без всякого суда!
– То, чего не можете вы, мистер Шад, – хмыкнула Констанция, отдернув руку. – Спасаю Амбер-Клиф от скверны! – Она повысила голос, чтобы все ее слышали. – Мы не можем больше ждать!
– Дай ей сказать, Шад! – раздалось из скопища. – Пусть говорит!
Старосте ничего не оставалось, как уступить. Поэтому Констанция продолжила:
– Никто из нас не знает, как добиться от ведьмы признания, но ждать ведьмоборцев больше нельзя. Давайте мыслить практично. Если мы повесим ведьму, ей сдавит горло и она не сможет говорить. Более того, умрет она быстро и отправится пировать в геенне огненной со своим повелителем! Поэтому нам остается единственно верный путь – отправить ведьму на костер и молиться Господу, чтобы в последние минуты своей грешной жизни она раскрыла нам правду о детях. Я хочу, чтобы каждый из вас ответил: что важнее – слепое следование обычаю или жизни наших детей?!
Констанция победила. В обстановке, пронизанной лютой яростью, ее волю приняли за чистую монету. В таком состоянии людей уже невозможно было остановить. Староста и викарий оказались бессильны.
Не прошло и получаса, как сколотили помост со столбом и сложили костер.
Бетти вытащили из темницы. Пока несчастную тащили на эшафот, люди осыпали ее бранью, хлестали, щипали, оплевывали. Сама Бетти впала в угнетенное забвение. Пересохшие губы подрагивали: кажется, она шептала о чем-то, но слова поглощались гулом толпы.
Когда Бетти привязали к столбу, вид у нее был, как у грязной оборванки: платье превратилось в лохмотья, с головы стащили чепец, выдернув целые клоки волос, все тело покрылось синяками и ссадинами. Поблекла плодородная красота, испарилось всякое самодовольство, пропала врожденная кокетливость.
На эшафоте стояла постаревшая, обезумевшая от страха и непонимания женщина. А рядом с ней прекрасный палач – молодая, полная сил и уверенности девушка. Та, что когда-то была Констанцией Циммерн.
– Господа! – воскликнула Констанция. – Даже зная о черной душе этой женщины и о ее злодеяниях, мы должны оставаться истинными христианами. Мы наденем на нее крест как символ победы Господа над мраком!
Передав свой факел стоявшему рядом Джону, Констанция подошла к Бетти, надела грубый, наспех сколоченный деревянный крест ей на шею, а затем склонилась к ней и прошептала:
– Однажды вы чуть не убили меня. Теперь я сделаю с вами то же самое, но наверняка. Вы же знали, что причиненное зло всегда возвращается стократно?