Красный утес

Морфеев Дмитрий

По кладбищу около храма расползался закат. Небо переливалось всеми оттенками красного: от бледных цветов до насыщенных.

Констанция села и обомлела. Рядом с ней лежали мертвые дети, ссохшиеся до размеров маленьких мумий. Однако одежда на них была относительно новой, совсем не истлевшей.

В голове Констанции словно завертелись огромные шестеренки часового башенного механизма; их оглушительный скрежет болезненно стучал по вискам. Схватившись за волосы, она вскрикнула от страшного осознания.

Эти трое были из тех, кого она вывела из

Амбер-Клифа с помощью эльфийской лиры. И если они здесь и в таком состоянии, это значит только то, что…

Констанция содрогнулась от ужаса, обняв себя за плечи. Она думала, что ее сейчас же одолеет приступ тошноты, но этого не случилось.

Ей понадобилось несколько долгих минут, чтобы унять дрожь и немного успокоиться. Глубоко вздохнув, она заставила себя открыть глаза и еще раз взглянуть на останки.

«Несчастные крошки, – подумала Констанция. – Оказались не в том месте, не в то время. Не следовало им выбираться из святилища. Видимо, колдовской сон и запечатывающее вход заклинание развеялись из-за… Инес!»

Констанция резко огляделась по сторонам.

Увидев ведьму все на том же месте, на пологих надгробных плитах, Констанция с поразительной легкостью вскочила на ноги и бросилась к умершей.

Инес изменилась, но смерть не обезобразила ее, а напротив придала какую-то возвышенность ее красоте. Она застыла, словно мраморное изваяние, выточенное умелым мастером.

Какой контраст был между прекрасной окаменевшей ведьмой и невзрачными опустошенными детскими оболочками!

Находясь среди мертвецов в обители скорби, Констанция вдруг почувствовала себя здесь лишней. Она была невредима и полна сил. За то время, что Констанция пролежала без сознания, произошли удивительные изменения: кости срослись, раны, ожоги и ссадины зажили.

Констанция не знала, как реагировать. Свалившись с башни храма, она была уверена, что на этот раз ей точно придет конец, но ей снова удалось не только избежать гибели, но еще и довольно быстро восстановиться.

«Наверняка Кёрн обо всем знал: обо всех моих новых способностях, но не удосужился сразу раскрыть все карты! Впрочем, чего еще ждать от лукавого? – со злостью подумала она. – Интересно, чего я еще не знаю о самой себе?»

С легкостью подняв Инес на руки, Констанция отнесла ее в храм. Она уложила подругу на широкой ступени перед резным деревянным аналоем в форме орла, раскинувшим могучие крылья. Стянув с алтаря белую материю, она накрыла ею Инес, как саваном.

В последний раз взглянув на подругу, Констанция заметила простенький серебряный медальон, которого не видела прежде. Ведьма всегда носила его под одеждой. Вероятно, он выскользнул из-под ворота платья, пока Констанция переносила Инес.

Внутри оказался крупный алый камень, а под ним – засушенный первоцвет.

Констанция задумалась. Она ожидала увидеть портрет или прядь волос, но никак не камень с цветком. Что это значило для ведьмы? Констанция не знала.

Взяв медальон на память и молча простившись с Инес, Констанция поднялась в башню храма, чтобы подобрать брошенный там кинжал Рейнера.

С высоты открывался тоскливый вид на онемевший Амбер-Клиф. Пожар уже стих, но дым еще витал над погоревшими развалинами. Деревушка тлела, ветер разносил пепел.

Констанция вздрогнула, в груди будто что-то кольнуло. Странная боль разносилась по телу маленькими волнами и, кажется, вовсе не думала утихать.

«Проклятие! – припомнила Констанция. – Неужели оно и вправду работает?!»

По границам деревни все еще виднелась плотная завеса колдовского тумана. Это очень не понравилось Констанции. Из уроков ведьмы она помнила, что одни заклятия перестают действовать со смертью заклинателя, а другие столь сильны, что продолжают работать и после.

«И как прикажете пробираться сквозь сумрак, сеньора Альварес?! – хмыкнула она, мысленно обратившись к умершей подруге. – Та еще загвоздка… Сперва надо найти Кесс».

***

Констанция брела по лесу в сторону святилища в поисках Кессиди.

Констанция знала, что раз она невредима, значит жива и Кессиди. Знала она и о том, что не может уехать из Амбер-Клифа без частички себя.

Проклятие Инес время от времени напоминало о себе новыми вспышками боли в районе груди. С каждым новым уколом Констанция все явственнее ощущала, что ей нужно покинуть Амбер-Клиф как можно скорее.

Разделенные Свет и Тьма встретились около озера, у самой Янтарной скалы. Без всякого приветствия они подошли друг к другу и взялись за руки.

– Я надеялась, что мы умерли, – нарушила молчание Кессиди.

– Я тоже, – призналась Констанция.

Они обе посмотрели на зеркальную гладь озера, в котором отражалась скала, перенявшая все оттенки красного заката.

Это место любили все местные и относились к нему со странным трепетом, граничащим с благоговением, ведь Янтарная скала подарила свое славное имя деревушке.

На дне озера били ключи, так что вода в нем всегда была холодна и удивительно прозрачна. В скале не было ничего необычного, кроме того, что она стояла посреди равнины.

Почему скалу когда-то прозвали Янтарной, никто не знал. В округе отродясь не водилось янтарных месторождений. Возможно, дело в оттенке, который принимал камень под полуденными лучами солнца.

– Кажется, я нашла себе новое имя, – проговорила Констанция, мягко отпустив руки Кессиди. – Вернее, фамилию.

– Редклиф?

– Нет, это было бы слишком по-английски.

Кессиди нахмурилась.

– Редфелс, – пояснила Констанция.

– Только не говори, что это из-за немецкой фамилии Рейнера.

– Полагаю, что так. Есть в этом какая-то ирония. Не находишь?

Кессиди не ответила.

– Думаю, больше не стоит афишировать наше замужество. Кто знает, что ждет нас в новой жизни. Так что забудь про «миссис». Отныне я – мисс Редфелс. А ты, Кессиди, – Констанция погладила светлую половину по голове, – будешь моей милой глупенькой младшей сестрой или племянницей, или…