Красный вагон
Шрифт:
Что же это такое? Может быть, это ему только кажется, что он не спит?
Нет, во сне так не бывает.
Глеб отчетливо слышал и стук колес, и протяжный гудок паровоза, и чей-то тихий, сдержанный разговор в вагоне.
Глеб отслонил одеяло и теперь уже окончательно понял, что он не спит.
Это была не сказка и не сон. Красный вагон мчался вперед по новой таежной дороге.
Напротив Глеба сидели на кровати Лука, Сережа Ежиков и Зина-Зинуля.
Они смотрели на Глеба, как заговорщики, и улыбались.
— Ур-ра! — крикнул Глеб. — Ур-ра!
— Быстрее одевайся, — сказал ему Лука. — Скоро приедем.
Вагон и в самом деле замедлил ход. Встречный ветер уже едва-едва колыхал коротенькую маленькую занавеску на квадратном окне.
Через несколько минут паровоз остановился, и все вышли из вагона.
Вдалеке, возле большой незнакомой станции, Глеб увидел деревянные трибуны и толпы людей вокруг.
Над тайгой неслись звуки оркестра и веселый разноголосый гул голосов.
Паровоз, который привез их сюда, дал гудок и потащил красный вагон назад, к березовой, зеленевшей в стороне рощице.
Они быстро пошли навстречу людям, оркестру и полыхавшим на ветру праздничным красным флагам.
Глеба и Луку пропустили вперед, на самую главную трибуну.
На трибуне Глеб, к своему удивлению, увидел Варю.
Варя стояла рядом с Георгием Лукичом и смотрела туда же, куда и все, — на высокую, украшенную флажками и еловыми ветками арку. Поперек арки, надуваясь пузырем, висел красный кумачовый лозунг:
Варя тоже заметила Глеба и замахала ему рукой:
— Ты, Глеб, чего там стоишь? Ты там не стой. Ты иди сюда!
Глеб легонько высвободил руку из ладони Луки и пошел к Варе.
На трибуне было много знакомых Глебу людей.
Вон директор их лесной школы, вон завуч Таисия Андреевна, а вон секретарь райкома комсомола, который вручал десятиклассникам Красное знамя.
Глеб подошел к Варе. Справа от нее стояли какой-то генерал и отец Димки Кучерова с орденами и медалями на кителе.
Глеб пожалел, что на празднике не было самого Димки. Но, видно, ничего не поделаешь... Придет время, и Димка тоже попадет на какой-нибудь другой, такой же хороший и радостный праздник, будет стоять рядом с отцом, как солдат и настоящий боевой друг.
Глеб принялся изучать других своих соседей, но в это время Варя толкнула его в бок и сказала:
— Глеб, ты чего не смотришь? Ты смотри!
За березовой рощей показался пышный, как облачко, паровозный дымок.
Шел первый на Северной дороге пассажирский состав.
Все ближе и ближе...
Огромный черный паровоз нырнул под арку, будто под мост, и покатил к трибунам.
— Ур-ра! — закричали вокруг.
— Ур-ра!
— Ур-ра!
Глеб тоже хлопал в ладоши вместе со всеми и тоже, не щадя сил, кричал «ура».
Будто прислушиваясь к этому невероятному шуму и грохоту, паровоз медленно прокатил вдоль трибуны.
Он был весь разукрашен флажками, цветами, зелеными, струящимися по ветру ветками.
А вот и первый вагон. Его только что помыли. На крыше и стенках сверкали быстрые, бегущие вслед за поездом зайчики.
Первые пассажиры приветливо махали руками, платками, кричали строителям «ура».
Один вагон, второй, третий...
В окне четвертого вагона Глеб увидел Федосея Матвеевича.
— Здорово, паря! — крикнул Федосей Матвеевич, когда вагон поравнялся с трибунами. — Здорово, паря!
Все обернулись и стали смотреть на Глеба.
А Федосей Матвеевич, который уезжал куда-то далеко, на новую стройку, яростно размахивая над головой потертой кожаной фуражкой, кричал:
— Здорово, паря! Здорово, паря!
Счастливыми, затуманившимися от слез глазами провожал Глеб своего старого друга и еле слышно шептал:
— Прощайте, Федосей Матвеевич, прощайте, дорогой!
Если бы не Варя, Глеб так бы ничего больше и не увидел.
Варя дергала его за рукав, толкала под бок, стараясь привести в чувство, бесцеремонно и требовательно пинала коленкой.
— Глеб, ты смотри! Ты смотри, Глеб!
Нет, Глеб никогда, ни за что на свете не забудет того, что увидел сейчас.
Посреди новенького зеленого состава катил разукрашенный ярче всех их красный товарный вагон.
Кто-то украсил его стены венками из таежных жарков, нежными ветками березы и темными, строгими метелками кедра.
Сколько дней и сколько ночей провел Глеб в этом старом скрипучем вагоне, сколько передумал горьких мальчишеских дум, сколько радости, надежд и сомнений было связано с ним!
Не отрывая глаз смотрел Глеб на свой красный вагон.
Теперь он был для него дороже всего на свете.
1958—1959 гг.