Красный Вервольф 2
Шрифт:
– Мне выпала великая честь – работать во славу Великой Германии! – пафосно начал Зиверс. Я слушал его вдохновенную речь, делая мысленные зарубки о его планах, вычленяя их из моря демагогической болтовни, которую он выплеснул на слушателей. На шутки и заигрывания с публикой мне было плевать, я хотел услышать главное – что он собирается делать, и какие изменения в связи с его появлением ждут местных жителей.
Первое, что я сразу понял, что он прежде всего администратор. И он намерен в кратчайшие сроки переоборудовать варварскую советскую психушку в современный исследовательский центр, который послужит на благо Великой Германии. Про вервольфа и ликантропию не сказал ни слова, разумеется. Беглым осмотром плана выделенного ему помещения и прилегающих территорий он удовлетворен и надеется, что Плескау и его обитатели приложат все доступные усилия, чтобы подготовить это место для передовых и необычайно нужных исследований гениального доктора Зигмунда Рашера.
Трындец, конечно… Обычно при упоминании нацистских врачей-изуверов все вспоминают Менгеле. Но по-моему Рашер был гораздо хуже. Да что там, его даже сами фрицы сочли преступником и повесили в Бухенвальде еще до конца войны. Да уж, привалило нам счастье…
На кафедре Зиверс тем временем подкручивал усы и, активно жестикулируя, расписывал сияющие перспективы медицинских исследований с Плескау. Переоборудование психушки – это было только начало его планов. Буквально на этой неделе он намерен заложить в окрестностях стройку большого концлагеря Аненербе, чуть ли не Дахау-2.
Эмоции к этому моменту я отключил. Смотрел на Зиверса, а думал про Яшку. Бл*ха, он же как раз там, в той самой психушке, которую отдали этим живодерам на растерзание! Интересно, Юрген вообще был в курсе всего этого? Хотя с чего бы? Как я понимаю, этот десант Аненербе – внезапное решение, которого в изначальных планах не было. Поискал зачем-то его лысую голову среди зрителей. Ага, вон он сидит в третьем ряду, склонился к какой-то белокурой фройляйн и что-то шепчет ей на ухо.
Странно, почему граф не пришел? Все сливки собрались, а его сиятельство изволил проигнорировать это мероприятие? Не любит Зиверса? Или есть другая причина…
Зал разразился аплодисментами настолько громкими, что с потолка посыпалась известка. Франт в бархатном костюме вышел из-за кафедры, отвесил церемонный поклон, помахал руками и направился к выходу. Все поднялись, тут же возникла толчея, которой я и воспользовался, чтобы из зада выскользнуть.
– Ты куда пропал? – напустилась на меня Марта, как только я зашел в кабинет. – Я по-твоему на русском должна печатать что ли? Если мы не закончим сегодня, то герр граф с нас живьем кожу сдерет!
– Прости, случайно заблудился, – смущенно начал оправдываться я, садясь за стол и открывая папку. – Все куда-то шли, я тоже пошел, попал на речь Зиверса, а выйти в середине было неудобно. А герр граф, что, уже ушел?
– Да, сразу же, как только узнал, что приехал Зиверс, – сказала Марта, усаживаясь на угол моего стола. Я покосился на ее крутое бедро.
– Они друг друга не любят? – спросил я, положив перед собой лист бумаги.
– Это еще мягко сказано! – Марта засмеялась и покосилась на дверь. Потом наклонилась ближе ко мне, почти уткнувшись мне в лицо распахнутым воротом своей рубашки, и зашептала. – Первая жена графа сбежала с Зиверсом. А он не стал на ней жениться и бросил где-то в Гамбурге или в Мюнхене. А граф, между прочим, герра Зиверса в своем поместье как родного принял!
«Надо бы побольше общаться с Мартой, она ведь на самом деле кладезь ценной информации!» – подумал я, как бы невзначай касаясь ее груди тыльной стороной ладони. Марта игриво отпрянула.
– Ай-ай, герр Алекс, у нас ведь много работы! – встала, одернула форменный жакетик и прошлась по комнате, виляя бедрами. – Ну когда уже ты хотя бы один документ закончишь, чтобы я могла его напечатать?
– Твои прелести все время меня отвлекают… – сквозь улыбку пробормотал я и склонился над первой страницей из папки.
За окном уже давно стемнело, жизнерадостная радиотрансляция закончилась, а мы с Мартой все работали. Я торопливо выводил буквы, переводя на немецкий инструкции по сборке некоторых элементов янтарной комнаты, вперемешку с описанием ее деталей. Всю эту конструкцию из окаменевшей смолы на самом деле придумали и воплотили в реальность немец и датчанин. По заказу прусского короля. И называлась эта композиция тогда «янтарный кабинет». А заказал ее прусский король, чтобы преподнести в дар Петру Первому. А уже потом, когда Петр умер, Екатерине захотелось перенести это чудо архитектурной и художественной мысли в свою загородную резиденцию в Царском селе. И вот тут уже в дело вступил Растрелли, который добавил скромному и элегантному янтарному кабинету российской роскоши.
Почерк у него, конечно, тот еще… Еще и русский язык в восемнадцатом веке был не совсем такой, как сейчас…
В общем, к тому моменту, как документы в папке наконец-то иссякли, мои глаза и пальцы уже пытались сказать мне прости-прощай.
– Наконец-то! – Марта откинулась на спинку стула. – Я думала, это никогда не закончится! Ого, уже час ночи… Алекс, ты не проводишь меня до дома? Может по стопочке хереса перед сном?
– С удовольствием, – я устало улыбнулся, снял очки и потер уставшие глаза.
– Граф сказал, все документы запереть в шкафу, – сказала Марта и вскочила. – Подожди минутку, хорошо?
Марта собрала все бумаги в одну толстенную стопку и скрылась в кабинете графа.
– Кстати, Алекс, а что ты делаешь послезавтра? – громко спросила она.
– Хм… Мы видимся каждое утро, так что ты точно знаешь, что я буду делать послезавтра, – усмехнулся я.
– Да нет же, я про вечер! – в кабинете скрипнула дверца, раздался скрежет закрывающегося замка. – У моей подруги собирается вечеринка. Туда все идут с кавалерами, только я одна. Может составишь компанию?
– Хм… – я почесал в затылке. – Вечеринка?
– Алекс, ну правда, пойдем, а? – Марта вышла из кабинета графа и заперла дверь. – Будет весело, я тебя с ребятами познакомлю…
– Хорошо, если герр граф нас работой опять не завалит, – я тоже встал, снял со спинки стула свою гимнастерку и направился к двери.
– Прекрасно! – Марта взяла меня под руку.
Я замер и прислушался. Придержал Марту, которая потянулась к ручке двери.
– Что такое? – недоуменно проговорила она.