Красочный пассат, или Странствия по островам Южных морей
Шрифт:
Но больше всего поражает европейца то, что почти каждый житель Бали является художником в нашем понимании этого слова. Так было в древние времена, когда декоративные работы по приказу раджей выполняли, всегда анонимно, простые люди, так обстоит дело и теперь, когда искусством, несколько, быть может, упрощенным, занимаются на Бали в расчете на туристов.
Религиозные верования и традиции для балийца — постоянный стимул к повседневным занятиям музыкой, танцами и ваянием. На этом острове никогда раньше не существовало сословия художников в европейском смысле этого слова, ибо обычно каждый сельский житель, каждый юноша, каждая женщина, возвратившись с рисовых полей и совершив обязательные омовения, непременно берутся
Таким образом, все то, что мы называем занятиями искусством, художественным ремеслом, составляло и продолжает составлять неотъемлемую часть жизни балийской семьи. Даже и сегодня, когда местное искусство вследствие бурно растущего туризма, несомненно, утратило значительную часть прежнего совершенства, оно все еще достаточно выразительно, чтобы приводить в восторг чужестранцев. Можно с чистой совестью констатировать, что так называемый «сувенирный промысел», безжалостно уничтожающий старинное искусство эскимосов, индейцев или полинезийцев, все еще находится на Бали на высоком уровне.
Из балийского «пирога» я извлекал самые вкусные «изюминки». Вольная птица на мопеде! Следуя, как правило, указаниям Хартоно, я кружил по узким, но заасфальтированным дорогам острова. Случалось и Так, что я не добирался до того пункта, куда направлял меня услужливый моряк, или по крайней мере добирался не сразу. Остров, как драгоценный камень, переливался яркими оттенками в самых неожиданных местах.
Вот я сворачиваю с густо застроенной по обеим сторонам дороги, и перед моими глазами открывается пленительный сельский пейзаж. Мне уже не хочется покидать эти места сегодня. Вижу овраг, на склонах которого расположились террасами крошечные поля, величиной с теннисный корт. Они окаймлены свежей зеленью прорастающего риса. Кокосовые пальмы смотрят в залитое водой пространство, в котором, словно аисты, бродят согнутые фигуры в шляпах «домиком». Вдали виднеется ровный конус вулкана, покрытый белыми облаками. Разве захочешь уехать отсюда?
Но вот солнце клонится к закату; конусообразные шляпы начинают гуськом спускаться по склону. Выпрямляются сгорбленные фигуры. Журчит вода в больших и малых, искусно прорытых каналах. Крестьяне не стыдятся своих обнаженных тел, их тяготит лишь пот после тяжелого знойного трудового дня. В илистой воде, омывающей их будущий хлеб, освежаются после работы нагие мужчины и женщины. Они собираются группами и моются на некотором расстоянии друг от друга. Вода объединяет землю и ее хозяев-слуг. Блестят обнаженные тела, ведутся беседы, слышится смех. Раньше на Бали женщины никогда не прикрывали грудь. Лишь совсем недавно, после того как целые толпы туристов стали на автомобилях носиться по острову, женщины надели лифчики. Но к вечеру, как только большинство приезжих исчезают в роскошных апартаментах местного отеля, девушки и женщины с чувством облегчения сбрасывают верхнюю часть своей одежды. И становится им тогда легко и радостно.
Тарахтит моторчик моего мопеда. Вижу деревушку. Небольшие стены, декоративные ворота, снова стены. Маленькие священные башенки из трухлявого дерева. Кругом сгрудившиеся соломенные кровли. Высоко висит деревянный гонг, вернее, небрежно выдолбленная деревянная колода, обернутая выцветшей материей в черно-белую клетку, символизирующую добро и зло. Равновесие, таким образом, соблюдено. Хочется заглянуть за стены, отведать вместе с этими трудолюбивыми людьми поджаренной поросячьей кожицы, считающейся здесь особым лакомством.
Крутятся колеса мопеда. Едет на нем чужестранец к Гоа Гаджа — Слоновой пещере.
Впечатление необыкновенное. Скалистая стена, но какая! Небольшой прямоугольный проем ведет в черную пустоту. Над ним глубоко в скале вырезана сверхъестественной величины маска не то ведьмы, не то демона. Огромные лапы, поднятые к самым ушам маски, словно раздвигают завесу скал. А вокруг нанесены растительные орнаменты, каменные цветы. К тому же изображен горный пейзаж, люди, фантастические звери. Для чего и когда все это было сделано? Точного ответа нет. Однако существует гипотеза, будто Слоновая пещера известна с первой половины XI века и представляет собой часть более крупного комплекса старинных строений. Это предположение кажется правильным, поскольку сравнительно недавно, в 1954 году, рядом обнаружили небольшой ритуальный пруд со священной водой. После реконструкции старинных сооружений в этот искусственный водоем стекает вода. Мало сказать стекает — она льется из кувшинов, которые прижимают к пухлым грудям шесть полуобнаженных, высотой почти в два метра, искусно выдолбленных в камне женщин (девушек?). Одиннадцатый век и такие чудеса? Вот перед чем европейцам следует устыдиться своего зазнайства!
Вхожу в пещеру в сопровождении мальчика, который за мелкую монетку освещает мне путь. В скале выдолблено помещение в виде буквы «Т» размером с небольшую однокомнатную квартиру. Не знаю, откуда взялось название пещеры, но слон-то уж наверняка не поместился бы в ней. Кто жил здесь много веков назад? Жрецы? Отшельники? Или, может, приговоренные к смерти узники? Неизвестно. Было это почти тысячу лет назад.
Я снова сажусь на свой мопед и направляюсь в Сангех, или Обезьянью рощу, которая, как и все на Бали, овеяна легендой. Из «Рамаяны» известно, что некогда жил мифический свирепый великан Равана. Убить его было нельзя. Он не мог умереть ни на земле, ни в воздухе. Но для чего существуют разные хитрости? Его враг, советник царя обезьян Хануман, решил зажать Равана между двумя половинками святой горы Махамеру и таким способом одолеть его. Хануман взялся за работу, но так неудачно, что сбросил обломок священной горы вместе с частью армии обезьян на Сангех. Так возник Букит Сари,или Священный лес обезьян, пользующийся большой популярностью у туристов.
Откровенно говоря, Обезьянья роща разочаровала меня главным образом потому, что уж слишком усердно приспособили ее к потребностям массового туризма. Тут и стоянка автомашин, и асфальтовая дорожка, и длинные ряды ларьков с сувенирами. Все это уничтожает очарование священной рощи. Мальчишки назойливо предлагают туристам пакетики с орехами, которыми те кормят обезьян. Я тоже купил такой пакет, чтобы не огорчить маленького коммерсанта, но орехи пришлось съесть самому. Было уже около полудня, и донельзя наевшиеся обезьяны не обращали на мои орешки ни малейшего внимания.
Лес казался мрачным. Веками не тронутые деревья поросли мхом. Лишайник покрывал зеленой плесенью статуи божественных демонов. От всех этих каменных страшилищ веяло сыростью. Не удивительно, что я недолго задержался в Букит Сари.
Резво мчится мой «рысак», на этот раз в одну из деревушек на танцы. Неважно, что представление состоится специально для туристов за плату. По опыту знаю, что это не имеет большого значения. Балийцы всегда танцуют для себя, полностью отдаваясь этому искусству. Танцуя, они забывают обо всем на свете и не обращают внимания на зрителей.