Красота от боли

Кейтс Джорджия

– Что помогло тебе не утонуть?

– Я потянула за затычку, когда нащупала её. Потребовалось какое-то время, чтобы вода спустилась до уровня, когда я смогла дышать

– А как же твоя мать?

– Убийство нас обоих заставило ее задуматься. Она не принимает наркотики вот уже пятнадцать лет

Надеюсь, что так оно и есть, ведь ее зависимость чуть не убила ее и ее восьмилетнюю дочь.

Она смотрит на меня.

– Я никогда никому не рассказывала об этом

Как она могла не рассказывать об этом?

–

Что ты имеешь в виду?

– Все эти годы мы хранили это в секрете. Ты единственный, кто знает об этом

– Вы обе чуть не умерли. Это не то, о чем стоит утаивать

Она плотнее натягивает полотенце на плечи.

– Я научилась хранить тайны с раннего детства, Лахлан. Если бы я рассказала об этом, то у меня бы отняли ее

– Может быть, и стоило бы тогда забрать тебя от нее

– Мы выжили, и в ту ночь она решила пройти реабилитацию. Пока она избавлялась от зависимости, я жила с бабушкой и дедушкой. А когда она вернулась, я была рядом с ней

Она была всего лишь ребенком. Ее мать должна была стать ей единственным родным человеком, а не наоборот. Никто не смог защитить ее, и ее лишили детства.

Она сказала, что с раннего детства научилась хранить тайны, так что стоит только догадываться, что еще она скрывает.

29

Лорелин Прескотт

Увидев выражение лица Лахлана, я понимаю, о чем он думает: моя мать жалкая и гадкая. И временами она такой и была; она далеко не ангел. Если быть честной, она была дерьмовой матерью, но, как бы то ни было, она мой единственный родной человек. По крайней мере она присутствовала в моей жизни, в отличие от донора спермы.

Наверное, мне стоило бы сожалеть, рассказав ему о тайне, которую я хранила на протяжении пятнадцати лет, но этого не происходит. Я чувствую, как на сердце и душе становится легко. Одним словом спокойствие.

Лахлан садится на корточки передо мной, положив руки мне на колени, отчего я сажусь на край сидения, и он обнимает меня. В этот момент я вдруг понимаю, что могу обо всем ему рассказать. Когда я рядом с ним, я чувствую себя завершенной. Сейчас у меня есть всё, о чем только можно мечтать.

– Чертовски хорошо

– О чем ты?

Кажется, я замечталась.

– Я рассказала тебе, что случилось с моей мамой и призналась, какой хреновой матерью она была, пока не избавилась от зависимости. Я даже подумать не могла, как это здорово рассказать кому-то об этом

– Вот поэтому-то психотерапию рекомендуют в таких случаях

И снова он со своими медицинскими советами.

– Да, доктор Генри. Полагаю, вы правы

– Я всегда прав

Закончив есть, мы возвращаемся в бассейн, и, кажется, Лахлан нервничает. Я уверяю его, что всё хорошо, но скорее всего он не будет ворошить прошлое, поэтому мы в недоумении находимся в воде, я у него

между ног. Плотину, удерживающую все мои секреты, срывает, и я рассказываю ему то, что когда-то думала унесу с собой в могилу.

Лахлан слушает, но при этом говорит мало. Не знаю из-за того ли это, что ему нечего ответить, или потому, что он взволнован тем, что слышит. Это не имеет значения, так как сейчас не важна реакция. Он выслушивает меня, и это, к счастью, он делает очень хорошо.

К тому времени, когда я заканчиваю рассказывать Лахлану о своем детстве, вода старит нас. Я поднимаю руку, чтобы проверить.

– Думаю, стоит выходить

– Да, ты права

Обтеревшись, я оборачиваю полотенце вокруг талии. Подогнув его под себя, я замечаю на себе изучающий взгляд Лахлана.

– Что?

Он опускает голову, чтобы как следует рассмотреть меня сквозь очки.

– Надеюсь, ты не перезагорала. Твоя кожа слегка покраснела

Я смотрю на плечо и сдвигаю лямку бикини в сторону. Лахлан говорит сквозь стиснутые зубы:

– Черт, Лорелин. Боюсь, скоро твое тело будет гореть от боли

Лахлан даже ничуть не покраснел, когда я сняла лифчик, чтобы осмотреть тело. Нет ни боли или каких-либо признаков обгоревшей кожи, но точно можно будет сказать только скрывшись от солнца.

Мы входим на кухню, чтобы оставить тарелки. Глаза миссис Порчелли вмиг округляются, когда она замечает меня.

– О, Лорелин, дорогая. В аптечке есть лосьон после загара с алоэ вера. В состав входит лидокаин, он должен помочь избавиться от боли

Вот, дерьмо. Что я наделала?

Мы вместе входим в ванную, где я снимаю свое полотенце. Избавившись от купальника, я понимаю, что всё не так уж и плохо. Конечно, есть небольшой контраст между полученным загаром и теми белыми местами, где прикрывало бикини, но это не смертельно.

Он стоит сзади меня, осматривая ожоги.

– Прости. Я должен был заметить, как ты обгорела

– Не волнуйся. Краснота постепенно спадет

Кажется, это его не убедило, так как он оцениваюше смотрит на мои плечи.

– Действительно, Лахлан. Вот увидишь к утру краснота превратится в загар

– Почему бы тебе пока не принять холодный душ? Это должно помочь. А когда выйдешь, я намажу тебя лосьоном

Лахлан намажет меня лосьоном? А обгорать оказывается не так уж и плохо.

– Звучит здорово

Он прав. Холодный душ действительно помогает. Только плечи слегка покалывает, причиняя небольшой дискомфорт.

Закончив, я вытираюсь и выхожу к Лахлану, где он уже ждет меня с бутылкой лосьона в руках. Он слегка встряхивает его и ухмыляется.

– Ты хочешь, чтобы я намазал тебя здесь стоя или же будет лучше проделать это в кровати?

Хм, звучит непристойно.

– Не знаю. Оба варианта заманчивы

– Я голосую за кровать

– Кровать, так кровать