Красота становится тобой
Шрифт:
бутылкой воды. Она копается в своём кошельке с монетками, пока молодая, скучающая дама за
кассой пробивает итоговую сумму, составляющую чуть больше восьми баксов.
Женщина продолжает копаться.
— Я забыла... ох, что-то в моём салате. Мне просто нужно...
Будто понимая, что её оправдания пролетают мимо ушей, женщина быстро собирает еду
обратно в руки и отходит от кассы. Кассир с ожиданием смотрит на него. Без слов, Блейк
проскальзывает вперёд и начинает выкладывать
взглядом за седовласой женщиной. Она возвращается к салат-бару и добавляет ложку ветчины,
будто её словят на лжи. Даме за кассой и ему очевидно, что у женщины нет достаточного количества
денег. Она исподтишка возвращает бутылку воды и пудинг на свои места, прежде чем вернуться в
конец очереди.
Блейк наклоняется вперёд и говорит с кассиром низким тоном.
— Я бы хотел оставить деньги за счёт человека, который стоит за мной.
Глаза молодой женщины освещает понимание.
— Это я могу сделать.
— И если бы вы могли... — он строит гримасу, пытаясь придумать способ, чтобы это было
меньше похоже на благотворительность. Ему плевать, он хотел бы оставить больше, но подозревает,
что седовласая женщина будет против. — Если бы вы могли сказать, что это цепочка, люди делают
это всё утро, один за одним.
Уголок её губ приподнимается.
— Это мило.
Он качает головой, но не отвечает. Это не мило и не особенно — отдавать то, чего у него
навалом. Это трастовый фонд. Даже то малое, что он заработал как солдат и за краткое пребывание
на должности временного профессора, построено на богатом воспитании и отсутствии студенческого
31
ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ КНИГИ О ЛЮБВИ
HTTP://VK.COM/LOVELIT
долга. Блейк понимает свои привилегии, и хотя наслаждается более изысканными вещами в жизни
— такими как бренди и игра в бильярд, например — не стал бы выставлять это на посмешище.
Собрав пакеты и напитки в руки, он проходит мимо магазина подарков. Шарики. Чёрт побери.
Или, как минимум, цветы. Он всегда забывает. Он не хорош в больничной ерунде. На его теле
выступил холодный пот, когда он приехал на парковку, и его горло сжали тиски, когда мужчина
зашёл внутрь. Но всё равно его шаги даже не замедлились. Он знал, что Эрин внутри. Блейк прошёл
бы через коридоры ада ради неё и думал, что больница для этого сойдёт. Сжав зубы, он заходит в
лифт и поднимается на седьмой этаж.
Было облегчением ненадолго уйти. Он отвёз Эрин в квартиру её матери, чтобы она могла
принять душ и взять несколько предметов первой необходимости.
комнате Эрин по-прежнему куча розовых вещей, напоминающих счастье и надежду девочки-
подростка. Больше всего его поразила кухня. Его собственная кухня нелепо большая, с островком и
винным холодильником. Эта же кухня едва вмещает два человека, стоящих бок о бок. Маленькая
клинообразная столешница завалена почтой, ключами и ручками. Микроволновки нет. Будь то
дорогой дом его семьи или холостяцкие жилища его армейских приятелей, там всегда была
микроволновка. Здесь же просто не хватало места. Никаких ужинов с просмотром телевизора. Он
представлял, как подростком Эрин готовит на плите что-то маленькое и недостаточное — суп или
макароны. Не плохая жизнь, но это действует на него как брызги холодной воды в лицо.
В коридоре потолок увешан чем-то неизвестным, пожелтевшим и почерневшим. Унитаз в
ванной наклонён под углом. Вся квартира разваливается в руины, но его мысли продолжают
возвращаться к той кухне. В старой магнитной рамке — фотография маленькой Эрин с огромной
улыбкой и без передних зубов. Он представлял её гордость за свой дом, за свою маму. Он
представлял, как кто-то высмеивает её, находя эту слабость и используя для того, чтобы провернуть
нож.
Теперь он лучше понимает, почему Эрин сомневалась в них как в паре, почему сомневалась в
нём и в себе. « Она может осудить тебя», — сказала девушка о своей маме, но на самом деле имела
в виду то, что сама осуждала его. Иронично, но его худший страх, его лицо для неё ничто. Даже не
препятствие. Она переживала из-за своего статуса, из-за денег, а ему плевать. Он лучше отдал бы
свои деньги, отдал бы их ей, чем позволил этому встать между ними. Препятствия, удерживающие её
от него, теперь разрушались, ускальзывая под собственным весом, и уже разрушились.
После того, как ей выдался шанс принять душ и переодеться, они вернулись в больницу, где
Эрин поспешила наверх, а он вниз, чтобы захватить ланч. Его шаги замедляются, когда он подходит
к палате. « Нервничаешь из-за чего-то? » — насмехается он над собой. Кажется, не важно, насколько
он взрослый, знакомство с родителями всегда будет неуверенным. И, он должен признать, это едва
ли идеальные обстоятельства.
Кратко постучав в дверь, мужчина заходит внутрь. Мама Эрин, София, борется со своей
подушкой, сидя на больничной кровати. Эрин нигде не видно. После мгновения замешательства он