Красота - страшная сила
Шрифт:
Рики выпил три чашки черного кофе, затем целый час отмокал в душе и наконец появился свежий, как огурчик. Он позвонил администратору и попросил подогнать его мотоцикл к выходу. Я почувствовала себя настоящей рок-красоткой, когда надела мотоциклистскую куртку Рики.
— Готов? — прощебетала я, протягивая ему шлем.
— Почти, — ответил он, приготовив себе кокаиновую полоску на дорогу.
Я отказалась присоединиться к нему. Была половина десятого утра.
Рики, как правило, вставал после полудня, так что мы огорошили папарацци. Они увлеченно болтали и пили кофе, когда мы прошли сквозь вращающиеся двери. Молодой служащий завел мотоцикл, и к тому моменту, когда господа из прессы сообразили,
— Мама, это я, — сказала я, — я еду домой. Со мной Рики. Мы приедем во второй половине дня.
В первый момент она была ошарашена этой новостью, но затем ее потрясение растворилось в радости.
— Не могу дождаться тебя, дорогая, — воскликнула она, — я скажу Фионе и отцу, чтобы они тоже были дома. Надолго вы приедете?
— Мы уедем завтра рано утром, — ответила я. — «Шуга Риф» будут завтра снимать клип в моем новом доме.
Мы поехали дальше. Я крепко держалась за Рики, откинувшись назад, и смотрела вперед, наблюдая, как равнины Средней Англии сменяются холмами. Когда мы промчались мимо поворота на Гретна-Грин, я поняла, что почти дома.
— О боже, какая красота! — прокричала я, когда мы свернули на север и понеслись вдоль побережья. Оттуда было видно, как Северное море переходит в залив. Рики не слышал меня из-за рева мотоцикла, впрочем, я обращалась не к нему. Напротив в апрельском солнце переливался залив. Мы сделали крутой поворот, и перед нами на холме возник прекрасный город. Это был Эдинбург. Я гордилась его скалистыми окрестностями и волшебной архитектурой, словно это благодаря мне возвышались в центре города Трон Артура и замок, поражавший своим великолепием, хотя единственным моим достоинством было то, что я здесь родилась. Я кричала, колотила Рики по плечу, указывая то на одну, то на другую достопримечательность, пока мы не углубились в южную окраину. Наконец после недолгого блуждания мы оказались перед вереницей одинаковых бунгало 1930-х годов. Рики снял шлем и с изумлением осмотрелся по сторонам.
— В чем дело? — спросила я. — Да, это непохоже на Херлингэм, но это и не трущобы.
— Здесь все… — он заметил гномов в саду мистера Бакстера, жившего напротив моих родителей, и усмехнулся, — настолько провинциально!
— Не забудь, я здесь выросла, сноб, — ответила я, ударив его по плечу. — Не все же рождаются в особняках.
— Да нет, я понимаю, — засмеялся он. — Мне просто трудно представить, что ты когда-то жила в таком месте. Это комплимент, — быстро добавил он, стараясь увильнуть от моего очередного тумака.
Я порадовалась, что он никогда не бывал в моей квартире в Кентиш-Таун. Если ухоженный домик моих родителей с тремя спальнями казался слишком убогим для его персоны, то что бы он подумал о той дыре?
— И все предместье состоит из одинаковых домов? — спросил он.
— Да, и в этом нет ничего удивительного, — спокойно ответила я.
— И все должны ездить только на «форд мондео»? — продолжал он.
Действительно, у соседних домов в ряд выстроились три «мондео».
— Напротив, мой отец, например, очень гордится своим «ровером», — ответила я, показывая на участок Макнотонов, — это наш дом.
— О, я вижу, ваш дом гораздо круче остальных. У вас даже двойные рамы, — посмеивался он.
— Рики, — я старалась говорить как можно строже, — пожалуйста, веди себя прилично. Моя мама гордится своим домом, так что, пожалуйста, не издевайся над ним, иначе ты ее расстроишь. И ты прекрасно знаешь о моих отношениях с отцом. Я хочу помириться с ним и не давать ему больше повода для осуждения.
— Обещаю быть паинькой, — согласился Рики, но меня тревожил дьявольский огонек, горевший в его глазах.
Только мы подошли к дому, как дверь раскрылась и мама бросилась обнимать меня.
— Какая же ты худенькая, девочка. — Она даже испугалась. — Ты мало ешь.
Вышла Фиона, и мы поцеловались. Мне было приятно прикосновение ее гладкой щеки.
— Я так рада, что ты приехала, как же я скучала по тебе! — Мы крепко обнялись с сестрой.
Отец встретил нас в холле.
— Здравствуй, Лора. — Он холодно кивнул, не обняв и не поцеловав меня.
Мама провела нас в гостиную, и я познакомила свою семью с Рики. Мама надела свое самое нарядное платье из M&S. На папе был самый приличный джемпер. Даже собака выглядела такой ухоженной, будто ее недавно вымыли. Только Фиона, к моему ужасу, оделась совсем не так, как полагалось, когда тебя знакомят с другом твоей старшей сестры. Короткая джинсовая юбка и крохотная маечка — без бюстгальтера! Она не прогадала — Рики с наслаждением любовался ее выставленным напоказ юным телом. Отец, который и так сильно нервничал, напрягся еще сильнее. Мама не замечала напряженной атмосферы, а может, она, как женщина, искушенная в семейной дипломатии, делала вид, что все в порядке, торопясь угостить нас чаем с тортом. Отец молча стоял возле окна, заложив руки за спину, переступая с пяток на носки. А Фиона развалилась в кресле, закинув свои голые ноги на подлокотник. Мы с Рики сидели, выпрямив спины, на обитом серо-белым бархатом диване, а мама беспрерывно тараторила, старясь разрядить обстановку.
— Как вы добрались? — задала она вопрос и, не дождавшись ответа, продолжила: — Какой прекрасный мотоцикл! Аластар, ты уже видел машину Ричарда?
Отец равнодушно кивнул головой.
— Где вы работаете, мистер Макнотон? — смело спросил Рики.
— Я — учитель истории, — резко ответил отец.
— О, вы — образованный человек, это вызывает уважение, — ответил Рики.
— А, вы, насколько я понимаю, музыкант в некотором роде, — сказал отец, отлично зная, кто такой Рики.
— Да, я певец и у меня есть своя группа, — ответил Рики.
— Должно быть, ваши родители гордятся вами, — ответил отец.
— Вообще-то они были бы рады, если бы я выбрал академическую карьеру, — объяснил Рики, — но меня всегда больше интересовало искусство.
— Искусство? — скептически переспросил отец, изумленно подняв свои кустистые брови. — Вы это так называете?
Черт, отец задел его больное место. Я заметила, что Рики покраснел. Пожалуй, единственное, к чему Рики относился в жизни серьезно, — это его музыка.
— Да, искусство, — жестко ответил Рики, — а разве вы не считаете музыку искусством?
— Несомненно. — Отец явно наслаждался спором. — Бах, Вагнер, Моцарт, шотландская скрипичная музыка, пожалуй, ранние вещи «Битлз» — вот это можно назвать искусством. Но большая часть современного рока, попсы и всего прочего — просто бессмысленный шум.
— Вообще-то меня считают одним из самых одаренных музыкантов нашего поколения, — похвастался Рики.
— Позвольте поинтересоваться, кто именно так считает?
— СМИ, — с гордостью ответил Рики.
Отец недоуменно пожал плечами.