Красотка
Шрифт:
– Не могу же я бросить своих двойняшек в тот момент, когда они появляются на свет! Как считаешь? А вообще-то… кормить мне их не нужно, присмотреть есть кому… Наверное, первые недели за ними положено ухаживать суррогатной матери, как ты думаешь?
– Стелла, откуда мне знать? У меня детей нет.
– Я уверена, что тут обо всем позаботятся. Не хочется Лизу подводить.
– Так вы едете?
– Да, но на самолет не поспеем. Вы же не станете ждать целый час?
– Нет, уж извини, – сказала Тейлор. – Клод прямо сейчас хочет вылетать.
– Ну тогда увидимся
– Они прилетят попозже, – сказала Тейлор, отключая телефон.
Клод взял микрофон внутренней связи и сказал пилоту:
– Мы готовы. Можем лететь.
В этот момент на другом конце города Грег, Белинда и Патрик совещались в перегруженной мебелью гостиной.
– Думаю, пятьдесят штук за этот материал тебе отвалят, – сказал Патрик.
– Неплохо, – прокомментировала Белинда.
– Но и не слишком хорошо, – возразил Грег.
– То есть как «не слишком хорошо»? – вскинулся Патрик. – Сам должен понимать, время высших ставок для тебя уже прошло!
– То, что я вам нарыл, стоит по меньшей мере сотню. – Грег уже про себя решил, что этот Патрик ему не нравится и доверять ему нельзя.
– Сто тысяч?! – Патрик явно был шокирован. – Эк ты махнул, парень!
– Отправляйся к своим боссам и послушай, что они тебе скажут, – посоветовал Грег, решив его дожать. – А я пока другим редакциям материал предложу.
– Вот этого не надо! – быстро сказал Патрик.
– Тогда я хотел бы к вечеру иметь соглашение, – заявил Грег. – В противном случае выставлю свой материал на торги.
– Господи! – застонал Патрик. – Ведь это же я тебя на него навел!
– Ну так неси сто штук – и материал твой, – невозмутимо ответил Грег. – По-моему, это будет справедливо.
Он перехватил взгляд Белинды. Та едва заметно кивнула, словно говоря: «Ты все делаешь правильно».
Интересно, не рассчитывает ли она, что он станет с ней делиться? Пусть застрелится! Чтобы он отдал кому-то хоть один доллар? Не дождетесь! Хотя, если быть честным, это Белинда обнаружила тетрадь с Лизиными откровениями…
В коробке за 7б-й год Белинда откопала маленькую тетрадку в черной обложке с большим красным восклицательным знаком. Тетрадь содержала то, что можно было назвать историей одной девочки, и эта история потрясала.
Начинался рассказ таким образом:
«Мне шестнадцать лет. И я ненавижу своих родителей. Я ненавижу их за то, что они со мной сделали. Начиная с восьми лет, они ко мне лезут, оба, но в особенности мать. По вечерам они являются ко мне в спальню, и она все время меня лапает и еще зовет отца себе на помощь. Ненавижу ее! Ненавижу ее! Ненавижу ее! Еще немного, и я ее убью. Но пока этого не случилось, я лучше уйду от них. Иначе я их обоих убью. Мне этого страшно хочется. С каким бы удовольствием я смотрела, как они мучаются! Так же, как все эти годы мучаюсь я. В восьмилетнем возрасте меня лишили невинности. Сейчас мне шестнадцать, и я твердо решила уйти из этого дома. Если нет – я убью себя или их».
Когда Грег впервые прочел эти признания, он был в шоке. А Грега Линча не так легко шокировать! Затем кое-что начало вставать на свои места. Так вот почему Лиза такая эгоистка и такая жалкая: в детстве над ней надругались. А впрочем, кому в детстве было легко?
Белинда вызвала Патрика, и тот примчался в один миг.
– Ого! Ставки растут! – воскликнул он, потирая руки. И вот теперь они торгуются.
Грег встал, давая понять, что разговор окончен.
Патрик нехотя откланялся, пообещав, что к вечеру позвонит.
– Заплатят как миленькие! – сказал Грег, закрыв за ним дверь.
– Ты так думаешь? – с сомнением спросила Белинда.
– Я это знаю.
Проснуться рядом с Майклом оказалось чрезвычайно приятно и волнующе. Лиза приподнялась на локте и стала смотреть на него. Красивый мужчина… Но дело не только в привлекательной внешности – он еще и нежный, чуткий любовник. Она дотронулась до его лица, ласково провела пальцами по чуть наметившейся щетине. Потом тронула шрам на груди – отметина, оставшаяся со времен его службы в полиции Нью-Йорка.
Майкл пошевелился во сне, и Лиза отняла руку, боясь его разбудить. Было еще только шесть часов, а ночь выдалась бурная.
Губы ее тронула улыбка. Этой ночью случилось волшебство – два человека, искавшие друг друга всю жизнь, наконец соединились. Это был не просто секс или свидание на одну ночь.
Это было что-то необыкновенное, нечто такое, что нужно беречь…
И как же, интересно, она станет беречь отношения с таким мужчиной, как Майкл Скорсинни? Он не актер, не певец. В профессиональном плане ему от нее ничего не нужно. Он сам по себе – сильный, независимый, не такой, кто хотел бы купаться в лучах ее славы. Майкл вообще не хотел быть рядом с ней. По каким-то своим соображениям.
Она лежала и думала, как повести себя, когда он проснется. Главное – его не нервировать. А как не нервировать, если надвигается ее концерт, когда все внимание будет приковано к ней. Временами быть звездой совсем не просто…
Не выдержав, она легонько провела пальцами по его груди. Майкл снова пошевелился и на сей раз проснулся.
– Доброе утро, – тихо сказала Лиза.
– Доброе утро, – отозвался он, открывая глаза. – Я что, вижу сон?
Это был хороший знак.
– Нет, – счастливым голосом ответила она. – И знаешь что? Мы ведь с тобой вчера даже не были пьяны. Ну, ты-то и не мог. А я тоже весь вечер пила только воду, так что никаких обычных в таких случаях оправданий быть не может.
– Я не думал, что нам нужны какие-то оправдания, – сказал он и сладко потянулся.
– Ты прав, – согласилась Лиза, тряхнув головой. – Они нам не нужны.
– А кстати, должен тебе сказать, что без косметики ты потрясающе красива. Зачем ты столько дряни на себя намазываешь?
– Ну-ну, Майкл, – упрекнула она, – рановато ты начал меня перевоспитывать.
– Перевоспитывать? Тебя никто не сможет перевоспитать, – с нежностью произнес он.
– Это верно, – улыбнулась она.
– Иди сюда, – сказал он и протянул руку.