Кратчайшее расстояние
Шрифт:
– Никаких 'нет'!
– категорически отрезала я.
– Обязательно выйду. Не отвертишься! Игорь, нет!
– противореча сама себе, через секунду завопила я.
– Только не здесь. Пойдем на мягонькое!
Утром он все-таки выполнил свою угрозу. Завтрак мы проспали, выползли из своей светелки только к обеду. Мальчишки под руководством дяди Вадима учились разбирать дедушкино новое ружье, Ирина Георгиевна с мамой наперегонки стругали, Света кормила Милку чем-то подозрительным. Я принюхалась.
– А это чем пахнет? Не рыбой? Копченой?
– Рыбой, - улыбнулась хозяйка.
–
– Спасибо, мам, - Игорь подошел, обнял ее, поцеловал в щеку.
– Мы с Милой женимся. Я ее уговорил.
– Сынок!
– Ирина Георгиевна поцеловала сначала его, потом меня, Моя мама подскочила, поцеловала в обратном порядке. Отцы зашумели, Макс подговорил мальчишек кричать 'ура', бедлам, короче. Ружье мужики собрали моментально, Вадим Олегович его унес и вернулся с увесистой бутылью.
– Дождались, сват!
– Дождались, - крякнул отец.
– Давайте за свадьбу, что ли?
– За свадьбу, за внуков, - будущий свекор разливал умелой рукой.
– Ты, сват, на внуков богатый, нам с Ирой тоже охота.
– Да погодите вы, - попыталась их остановить Ирина Георгиевна.
– Куда годить-то?
– возмутился ее муж.
– Не молодеем, мать.
– Да пить погодите! Время три часа только.
– Три не восемь утра, - отрезал хозяин.
– А за свадьбу - святое дело!
Мой вам совет - никогда не закусывайте шампанское копченой нельмой. Не портите вкус рыбы!
Глава 13. Отпуск на море.
Я гуляла по Норильску, как по Марсу, даже теплый комбинезон на скафандр похож. Север, он ведь тоже Terra Incognita. Город очень яркий, несмотря на зиму, темноту, и то, что засыпан снегом. Очень впечатлили снеговые тоннели, прорытые на высоту второго этажа. Дети в сугробах и ныряли, и плавали, даже Милочка кувыркалась с санок, смеялась, громко, слышно аж из-под завязанного по глаза шарфа. Я сама в детство впала, мало чем от племянников отличалась. Бегала как-то с мальчишками, рухнула в сугроб, через мгновение поняла, что удачно. Совсем рядом снег зашевелился, из него показался черный нос и голубой глаз.
– Игорь, - позвала я осторожно.
– Игорь!
– Мила, - он вытянул меня.
– Ушиблась?
– Тут щеночков бросили. Замерзнут, - жалостливо заныла я.
– Как у них сердца хватило?! Они же маленькие!
Круглые и пушистые жертвы жестокосердия тем временем выбрались из своей пещерки и, зевая, добрели до нас, стали тыкаться в унты и лениво невысоко подскакивать.
– Это же хаски. Им здесь хорошо, как кошке на батарее.
– А мама их где?
– я на всякий случай подвинулась к нему поближе.
– Может, на охоте с хозяином, или дела у нее собачьи. Даже если придет, не бойся - они очень миролюбивые. Я в детстве очень собаку хотел, просил у отца. Но в квартире такую держать - только мучить.
– Я как-то ездила к подруге, помнишь, я рассказывала про Ларису? И вместе с ней ходила в гости к ее приятельницам. В одной однокомнатной квартире жила афганская борзая, в другой - ризеншнауцер.
–
– Ты когда-нибудь афганскую борзую видел? Она длиной была с хозяйскую тахту, и высотой - выше кухонного стола. Там больше ничего из мебели не помещалось, честное слово! Но она хоть воспитанная была. А вот ризеншнауцер! Квартирка побольше была, ничего не скажу, но мебели тоже не густо - собака все погрызла. Обои подраны выше моего роста. Я там не ела ничего, только вино пила, потому что эта баскервильская собака ко мне в тарелку залезала, а в бокал - нет.
Пока Игорь смеялся, я перегладила всех по очереди, потискала. Подбежали мальчишки и сманили щенков за собой. Эх, как там мой Берти!
На старый новый год Норильск получил подарок - первый раз за зиму из-за горизонта показалось Солнце. А мы с Игорем подали заявление. Нас согласились расписать без испытательного срока, в тот день, когда мы попросили. Двадцать второго января.
С кольцами, я конечно... Как бы слово подобрать? Ни одного литературного слова не нашла взамен 'выпендрилась'. 'Шишков, прости: Не знаю, как перевести'. Я захотела не просто золотой ободок, и, ни в коем случае, не бриллиант с шинельную пуговицу. И у меня, и у Игоря кольца серебряные с янтарем. У него чисто мужское, но не массивное, а узкое, с поперечным темно-зеленым, почти черным камнем по ширине кольца. А у меня в кольце два продолговатых камня - такой, как у Игоря, и бледно-лимонный. Само кольцо изящное, тонкое. Я кольца раньше не носила, привыкать придется. Ладно, своя ноша, говорят, не тянет.
Платье... Как Света переживала, мам накрутила. Где ты платье здесь найдешь, да давай по каталогу выпишем, в Москву слетаем... В Париж еще давайте слетаем. Или в Милан. Пришлось признаться.
– Да купила я платье. Когда с Катей ходили ей выбирать. Так, на всякий случай.
Мужчин, включая Ярика и Кирюшку, отправили из дома, а меня заставили одеться, что я и сделала с большим удовольствием.
– Не белое, конечно, - с сомнением и некоторой долей разочарования проговорила мама, глядя, как я картинно спускаюсь по лестнице.
– Но тоже красивое.
– Мам, мне не двадцать. Опоздала я в белом замуж выходить.
Полюбовалась собой. Бледно-лавандовый атласный корсаж, расшитый розами на тон темнее, юбка из дымчатого газа. Недаром я в него влюбилась с первого взгляда. Вот не взял бы Игорь замуж, надевала бы на ночь, как ночнушку!
После гонок на снегоходах я, жутко голодная, ворвалась на кухню. За открытой дверцей холодильника виделись ноги в знакомых тапках.
– Мам, я есть хочу! Только и лосятина, и лососина знаешь, как надоели! Давай вредных пирогов сделаем, а?
Из холодильника с просветленным лицом вынырнула... Ирина Георгиевна. Упс!
– Давай. А ты с чем хочешь, дочка? И тесто, может, сама сделаешь, как тебе нравится?
– Разных можно. И сладких, и с рыбой, и с мясом. А отец с чем любит?
–
– С картошкой. И Игорь маленький только такие и ел.
Я затеяла быстрое тесто на майонезе - моментально поднимается, вкусное и долго не черствеет, целый тазик. Пока расстаивалось, в шесть рук (мама с внучкой сидела) нарезали начинку. Потом лепили пирожки, пекли, жарили и объедались.